Сергей Кремлев - Русские распутья, или Что быть могло, но стать не возмогло

Вообще-то, обычно отмечают не всего лишь неплохую образованность, а широкую эрудицию Грозного – с одной стороны. С другой стороны, ни один человек не может быть образован больше, чем это позволяет его эпоха – образованность не вневременная категория. Пифагор, доказав свою теорему, на радостях принёс в жертву богам сто быков, а сегодня его теорему доказывает даже мало успешный школьник, принося домой лишь тройку в дневнике.

Академические же судьи Грозного ничтоже сумняшеся продолжают далее: «История человечества знает самые различные типы тиранов – среди них встречались и педантичные бюрократы (вроде Филиппа II Испанского), и грубые практики, чуждые всякой умственной деятельности, и, наконец, своеобразные художественные натуры. К последним, очевидно, принадлежал и Иван Грозный: недаром младшие современники именовали его “мужем чюдного разсуждения”, а историки (ох, уж эти историки! – С.К .) сравнивали с Нероном – “артистом” на троне…».

Итак, перед нами – особо извращённый тиран, тиран просвещённый и находящий в своём тиранстве почти садистическое удовлетворение? Что ж, из памфлетов Курбского и писаний европейских мастеров психологической войны XVI века вытекает именно такой образ первого русского царя – русского «Нерона».

Вот только с подлинным его обликом он не имеет ничего общего. Да, Иван был, очевидно, в каких-то ситуациях пуглив, мог порой выказывать отсутствие личной отваги (это не совсем то, что трусость), мог проявлять мстительность… Но эти дефекты его натуры были не природными – его характер деформировало то самое боярство, с которым он боролся. К тому же, летописные источники дают немало примеров, напротив, храбрости царя.

А если к осознанию Иваном объективной необходимости подавления княжат и бояр примешивалось чувство личной мести, то лишь академики-историки способны поставить ему это в вину…

Личная жизнь Ивана, что называется, не сложилась. В 1547 году – когда он венчался на царство, в Англии скончался английский король Генрих VIII, имевший шесть жён. У Ивана их было то ли пять, то ли семь, но это был, как говорится, не тот случай.

Первым браком Иван как раз с 1547 года был женат на Анастасии Романовне, дочери окольничего, а затем боярина Романа Кошкина-Захарьева-Юрьева. Из шестерых детей Анастасии выжило двое – остальные умирали в младенчестве.

Родившийся последним царевич Фёдор – будущий царь Фёдор Иоаннович, оказался болезненным и прожил всего сорок лет.

Царевич Иван дожил в здравии до 27 лет, будучи трижды женат, причём первые две его жены были при живом супруге пострижены в монахини. В 1881 году Иван Иванович скончался – по общепринятой версии после конфликта с отцом, в котором получил смертельный удар посохом.

О причине конфликта есть разные свидетельства, например, рассказ о драке между сыном и отцом после того, как Иван Грозный стал избивать беременную невестку, после чего у неё случился выкидыш – недоношенный мальчик. Но маловероятно что царь, понимая важность для наследования возможного внука, так не сдержался бы…

Достоверность сведений, касающихся житейских деталей жизни русских царей летописного периода, особенно когда речь идёт об острых ситуациях, невелика. Поэтому причины смерти Ивана Ивановича вряд ли можно считать установленными. Собственно, версия со смертельным ударом царским посохом сыну в висок, известна из рассказа Антония Поссевино (1533–1613). Дипломат-иезуит, Поссевино был направлен папой Григорием XIII в 1581 году в Москву для участия в переговорах между Россией и Польшей. Сам он свидетелем конфликта быть, естественно, не мог, так что передавал, в лучшем случае, слух.

Однако Поссевино мог и сам измыслить его – технологию лжи иезуиты освоили к тому времени в таком совершенстве, что она вошла в поговорку. Правда, Ломоносов в «Кратком русском летописце» тоже пишет, что Грозный «царевича своего Ивана зашиб в крутом гневе», но Ломоносов вполне мог следовать здесь за Поссевино.

А.А. Зимин, передавая различные версии причин смерти – фактически, те же слухи, признаёт, что русские источники рассказывают о смерти царевича «немногословно», и нередко – «не говоря о её причинах». Но и причины называются разные – так, псковский летописец пишет, что Иван царевича «остием (посохом. – С.К .) поколол, что ему учал говорити о выручении града Пскова»… Немецкий пастор Павел Одерборн в своём памфлете 1585 года уверял, что царевич пострадал из-за подозрительности отца, а голландский купец Исаак Масса «передавал слух» (опять слух!), что «благородный молодой человек» благоволил к иностранцам, почему и был убит.

Иными словами, каждый обыгрывал факт смерти Ивана Ивановича так, как это ему было выгодно. При этом, даже если на черепе царевича имеется вмятина или пролом, они не могут быть доказательствами убийства – Иван-младший мог случайно упасть и удариться виском об острый выступ. В новейшие времена в останках царевича Ивана (как и царя Ивана, к слову) было обнаружено наличие большого количества ртути, но ртуть могла входить тогда как в состав лекарств, так и яда.

Если же смотреть на ситуацию объективно, то надо признать, что царю Ивану не только не было резона убивать собственного сына, но, более того, это было бы для царя явным политическим убытком. Даже если бы сын стал мешать отцу, проще было его насильно постричь – вслед за первыми двумя невестками царя.

Любопытно сопоставить рассказ, например, Поссевино с рассказом ещё одного «эксперта по России», Джерома Горсея… Он уверяет, что сам видел, как в последний год жизни Ивана носили на стуле, так как тот не мог самостоятельно передвигаться. Грустная анекдотичность этого «свидетельства» заключается в том, что в последний год жизни Иван через московского дворянина Писемского вёл настойчивые переговоры с английской королевой Елизаветой I о женитьбе на её племяннице Мэри Гастингс.

Вряд ли Иван рискнул бы пойти на такой шаг, разбитый параличом.

Но, так или иначе, за два года до смерти Иван IV остался с единственным наследником – не подававшим особых надежд Фёдором.

Возвращаясь же в период первого брака, надо сказать, что Анастасия часто болела и скончалась в 1560 году. Для царя это была немалая потеря, на похоронах он плакал и «от великого стенания и от жалости сердца едва держался на ногах». Начались поиски невесты, однако европейские варианты не реализовались, и в 1561 году Иван обвенчался с дочерью кабардинского князя Темир-Гуки (Темрюка русских летописей) Кученей, получившей в крещении имя Мария.

Мария Темрюковна была красива, но и только. Её единственный сын тоже умер в младенчестве, а сама она скончалась в 1569 году, и хотя на третий брак православная церковь смотрела косо, Иван женился на юной Марии Собакиной – родственнице Малюты Скуратова-Бельского.