«Арсенал-Коллекция» 2013 № 07 (13)

Самоходная установка ЗИС-30 на огневой позиции. Битва за Москву, декабрь 1941 г.

Рассказывая о пушках конструкции В.Г. Грабина, необходимо иметь в виду, что наряду с разработкой собственно образцов вооружения был обоснован и реализован на производстве метод ускоренного выпуска артиллерийских орудий, основанный на унификации и сокращении количества деталей и узлов, использовании принципов равнопрочности и подобия конструкций, совмещения проектирования и разработки технологического процесса производства и испытаний, а также модернизации станочного оборудования в целях обеспечения рациональной технологии производства. Внедрение этого метода позволило уменьшить сроки проектирования, испытаний и серийного производства орудия с 30 месяцев ( в 1939 году) до 2-2,5 месяцев ( в 1943 году). Это метод был внедрен на все ведущие оборонные заводы страны, что позволило организовать в короткие сроки массовое производство в условиях военного времени высокоэффективного артиллерийского вооружения для обеспечения Красной Армии. Результатом внедрения этого метода создания артиллерийского вооружения в условиях военного времени было то, что из 140 тысяч полевых орудий, которые громили врага во время Великой Отечественной войны, более 90 тысяч были изготовлены на заводе, где Главным конструктором был В.Г. Грабин. Еще 30 тысяч орудий были произведены на других заводах по проектам В.Г.Грабина.

• Оружие победы. Под общ. ред. В.Н.Новикова - (^Машиностроение, 1985.-304с.,ил.

Памятных Т. У., 1943 г.

Я родилась 30 декабря 1919 года в Свердловске. В 1936 году поступила в аэроклуб как раз набирали наш год, и я пошла в него. Поступила в 1936, а училась уже в 1937 году. Училась два года, закончила пилотский и инструкторский курс, а потом меня послали в Ульяновск, в школу инструкторов. В ней готовили инструкторов для аэроклубов.

После окончания Ульяновской школы, я вернулась инструктором в аэроклуб. Потом началась война и с 15 июля наш клуб был переименован в 27-ю военную школу. Там мы давали первоначальную подготовку на УТ-2.

Пришла телеграмма, нас было трое и нас вызвали в Москву. 10 октября в нашу школу пришла телеграмма, по которой меня, и еще двух девушек-инструкторов, отзывали в Москву. 16 октября мы приехали в Москву на Казанский вокзал. Вышли на вокзале, смотрим - стоит Раскова, одна. Она на нас посмотрела, мы на нее. И пошли дальше. Мы приехали уже под вечер, не пойдем же мы вечером в организацию? А с нами ехал какой-то начальник, который спросил: «Вы где будете ночевать?», - и предложил нам пойти к нему, переночевать, у него семья эвакуирована была. Приехали к нему, он нам квартиру открыл, а сам куда-то ушел, мы его не спрашивали куда. Рядом зенитная батарея стояла, мы уже уснули, он прибегает: «Идемте в убежище. Налет». Мы отказались, и не пошли, а он побежал. Утром встали, он пришел, сказал: «Я сейчас уезжаю, в общем, выматывайтесь».

Поехали в Управление ВВС. Едем в трамвае, минуты две едет, останавливает. И говорят: «Товарищи, внимание! Чтобы не было паники, не слушайте шептунов - правительство в Москве!» Опять немножко проедет, опять останавливается и снова объявление.

Приехали мы в штаб - во дворе грузовая машина стоит, на нее грузят документы. Нас встретили, наверх не пригласили, сразу сказали: «Мы не знаем, куда уехала Раскова, мы вам сейчас выдадим документы, поедете в Монино, и там пока подождете». Выдали предписание, и мы поехали в Монино. Там нам выделили одну комнату, в которой мы втроем и жили. День-два проходит, мы никому не нужны. Видим, начальник штаба ВВС провожает жену в Куйбышев - мы к нему, мы вообще не боялись обратиться к любому начальнику. Он говорит: «Не знаем, куда Раскова уехала. Она доедет, сообщит, мы вас вызовем». Прожили мы так две недели прожили и решили - не, так дело не пойдет... А там еще кто-то кого-то в эвакуацию провожал, мы к нему подошли, а он говорит: «Раскова уехала в Саратов». Вот получилось - он все знает, а штаб не знает, куда уехала Раскова.

Надо ехать в Саратов, а как мы туда поедем? Нужен же документ.

А в Монино стоял истребительный авиационный полк при Академии, мы приходим к командиру, симпатичный подполковник, говорим:

«Нам как-то надо попасть к Расковой в Саратов». «Сейчас, - и другому офицеру говорит, - Выпиши им проездные». Никакой бюрократии.

Выписали нам проездные и мы поехали.

Добрались до Саратова, как мы только туда не добирались - и на поезде, и на параходе, но добрались.

Переправились через Волгу, аэродром же в Энгельсе был, и прибыли к Расковой.

Она говорит: «Где будете?

Будет три полка». Мы говорим: «Только в истребительном полку». Так она нас всех троих в истребительный полк и направила.

Через день-два была проверка пилотирования. Нас всех проверили на УТ-2. Отпилотировали, все нормально. Меня и Алькову сразу назначили командирами звеньев, а Бородину пилотом, мы членами партии были, а она нет.

В декабре или немного раньше нам дали новенькие Яки, мы сразу на Яках летали, инструктора же все или спортсмены. Мы полетов 10 сделали, больше не давали, хотя готовили нас хорошо. Провели стрельбы по наземным целям, по воздушным. Даже соревнования были. Нас когда включили в саратовскую дивизию, провели соревнования между нами и мужчинами и наш полк выиграл. Комэски полностью по воздушным отстрелялись, а надо было еще и по наземным. А мы и по воздушным и по наземным прилично отстрелялись. Нам еще подарок дали, шевиотовые отрезы, я свой сестре отправила, в Ульяновск, а у нее там украли.

Уже в марте мы были боевой единицей, но у нас самолеты на лыжах были, а тогда уже все раскисло и мы летать не могли, ждали колеса. А в это время немцев от Москвы отбили и нас оставили в Саратове. Мы были возмущены, но ничего не сделаешь, но мы считали, что лучше бы в Москве сидели, повоевали бы немножко.