«Арсенал-Коллекция» 2013 № 07 (13)

Итак, более тысячи английских бомбардировщиков атаковали в 05:30. Самолеты сбрасывали осколочные бомбы перед фронтом своих войск, а фугасные - на флангах и на опорные пункты в глубине немецкой обороны. По мнению английских историков, это был «наиболее мощный бомбардировочный удар, который когда-либо предпринимался для поддержки наземных войск». Всего на позиции Вермахта было сброшено 7700 тонн бомб. Как заметил К. Типпельскирх, учитывая опыт предыдущей массированной бомбардировки, теперь применялись лишь бомбы среднего калибра с взрывателями мгновенного действия, в то время как бомбами крупного калибра, часть из которых была снабжена взрывателями замедленного действия, предполагалось отсечь район наступления с флангов и тыла [10, с. 121]. По окончании налета началась артиллерийская подготовка, с использованием корабельной и армейской полевой артиллерии, продолжавшаяся три часа. Предполагалось, что после такой обработки, все препятствия в полосе наступления бронетанковых дивизий будут сметены. За два дня операции «Гудвуд» британские орудия обрушили на позиции 86-го армейского корпуса 60 000 снарядов.

В 7 утра 18 июля 318 средних бомбардировщиков В-26 «Мародер» из состава 9-й воздушной армии снова атаковали позиции 16-й авиаполевой дивизии, сбросив 563 тонны кассетных бомб; все это вместе с параллельным огнем артиллерии [21, р.72]. Бомбовый удар пришелся и по району Эмивиля, где были сосредоточены 50 танков 21-й танковой дивизии, в результате практически все они получили повреждения той или иной степени тяжести [5, с.455; 18, р.263].

Принято считать, что немецкое командование, зная о подготовке британского наступления и учитывая опыт боев за Кан, расположило главные силы своих войск на заранее подготовленном рубеже в 10-12 километрах от переднего края обороны. Таким образом, союзная авиация якобы сбросила бомбы на передовые немецкие позиции, занятые лишь небольшими силами.

Однако на самом деле все было далеко иначе - бомбовый удар почти полностью накрыл позиции 16-й авиаполевой дивизии. Последствия столь масштабной и ужасающей бомбардировки для дивизии оказались фатальными. Как отметил П. Карель, «Четыре часа продолжалась эта экзекуция деревень, лесов и полей. Больше не было садов - одни только кратеры! Одна 20-мм зенитная пушка была отброшена на 20 метров, хотя она была глубоко вкопана. Пулеметные гнезда ушли в землю. Противотанковые позиции были разбиты, окопы с солдатами засыпаны» [5, с.455]. Переживший бомбардировку ветеран дивизии лейтенант Ханс Кребс рассказывал в послевоенном интервью: «Волна за волной бомбы падали, подобно темному облаку, грохот был ужасающий, ничего не было слышно, кроме взрывов бомб и затем вы видите катящийся в сторону стальной шлем, с головой солдата в нем. Это было жуткое зрелище, вы знаете, жуткое зрелище» [22, р.166-167].

Некоторые полковые и батальонные штабы 16-й авиаполевой дивизии были накрыты бомбами и вышли из строя, командиры были убиты или ранены, а управление дивизией оказалось дезорганизованным. Поэтому, когда сразу же по окончании артиллерийского обстрела в атаку пошли пехота и танки, сопротивление им было оказано лишь спорадическое.

Впрочем, как отметил известный британский военный историк М. Хастингс, умение солдат выживать в условиях «неимоверного сосредоточения артиллерийского огня и авиационных ударов», и способность их после этого появиться в нужном месте и в нужное время, чтобы умело и с решимостью вести бой, стало одной из «величайших неожиданностей в войнах двадцатого столетия» [11, с.338].

Детальная карта операции «Гудвуд», опубликованная в официальной истории канадской армии в войне

Утверждение Хастингса наглядно проявляется на примере 1-го батальона 32-го егерского полка, который занимал оборону в районе Коломбеля. Батальон был серьезно потрепан бомбардировкой, линии связи были перебиты, управление нарушено, роты предоставлены сами себе, а их личный состав - деморализован. Поэтому когда около 9 утра 8-я пехотная бригада 3-й канадской пехотной дивизии при поддержке «Шерманов» 2-й канадской танковой бригады пошла в наступление, она не встретила серьезного сопротивления и быстро заняла Коломбель.

Однако сохранившие выдержку молодые командиры рот сумели взять ситуацию под контроль и мобилизовать своих солдат. Другое дело, что ресурсы у них были крайне ограниченными. 1-я рота 32-го егерского полка под командованием обер-лейтенанта Кошвица занимала позиции перед Коломбелем, а в районе шато Коломбель оборонялась 2-я рота лейтенанта Лангенберга. Рядом, на территории сталелитейного завода оборонялся 1-й батальон 192-го панцер-гренадерского полка.

Сопротивление стало нарастать, и район шато Коломбель превратился в арену жестоких боев. В 10:40 передовые части 8-й канадской бригады доложили о нарастающем огне со стороны шато. Затем пехотинцы Королевского канадского стрелкового полка, выйдя к развалинам местного сталелитейного завода, обнаружили, что немцы закрепились в руинах, откуда ведут пулеметный и снайперский огонь [19, р.171].

Канадский королевский стрелковый полк даже при поддержке танков 1-го гусарского полка так и не смог полностью выбить панцер-гренадер из руин сталелитейного завода, хотя канадцы и достигли перекрестка к востоку от Коломбеля. Тем самым 1-й батальон 192-го панцер-гренадерского полка был окружен, только сдаваться он не собирался. Отсюда танки и пехота двинулись на деревню Гибервилль (передовые части достигли окраин деревни в 11 утра), где быстро втянулись в упорные бои с егерями 16-й авиаполевой дивизии, скорее всего из 32-го егерского полка, причем немцы продолжали вести огонь и из развалин сталелитейного комплекса.

1-я рота, приняв на себя удар канадцев, сумела продержаться несколько часов. Унтер-офицер Поггенбрух, специалист по борьбе с танками, даже подбил один «Шерман», скорее всего из «панцерфауста». Однако связи с батальоном не было, несмотря на все отчаянные попытки радиста Шварценберга ее наладить - батальонный командный пункт уже был уничтожен. Связь поддерживалась только со 2-й ротой, но затем оборвалась и она [5, с.456].

Тем временем, сопротивление роты Лангенберга у шато Коломбеля поставило канадских пехотинцев в тяжелое положение. Даже в официальной истории канадской армии в войне было отмечено, что «ситуация была тяжелой» [19, р.172]. В 14:40 канадцы вызвали огонь артиллерии, однако он был плохо скоординирован и несколько снарядов разорвались среди своих войск, что вызвало дезорганизацию в рядах атакующих и дополнительные потери. Только в 15:18 канадцы смогли войти в шато [19, р.172]. Потери канадцев здесь составили 92 человека, из них 20 убитыми [19, р. 176]. Немцы сумели отойти. Непосредственно бои за шато продолжались в общей сложности четыре часа [21, р.77].