Владимир Поликарпов - Русская военно-промышленная политика. 1914—1917. Государственные задачи и частные интересы.

Наряду с собственно церковниками и «либеральная интеллигенция», лучшие умы и перья того, что называлось «культурной элитой», употребили свои таланты вовсе не на борьбу с милитаризмом или подрыв военных усилий власти, а вели все ту же «стилизованную под проповеди пропаганду». В 1914–1917 гг., заполняя столбцы «Русского слова», «Биржевых ведомостей», «Утра России» милитаристскими статьями, православные мыслители силились объяснить «взрослым детям — Иванам и Петрам», этому «человеческому материалу», что война — не братоубийство, а «творческое действие», угодное «Самому Богу», тогда как абстрактный гуманизм («отвлеченный морализм», «гладко-поверхностный гуманизм» и т. д.) «антирелигиозен по своей природе». Они радовались, что наконец-то «пали утопии гуманизма, пасифизма, международного социализма, международного анархизма и т. п.» {716} 716 Голлербах Евг. К незримому граду: религиозно-философская группа «Путь» (1910–1919) в поисках новой русской идентичности. СПб., 2000. С. 19, 246 сл., 324 сл., 376 сл., 396; Бердяев Н.А. Падение священного русского царства: Публицистика, 1914–1922. М., 2007. . [189] «Более углубленному, более религиозному взгляду» Бердяева открылось, что «маленькая, чувствующая себя раздавленной частная жизнь» — ничто, а «частно-гуманистическое мировоззрение» — хуже анархизма. В августе 1915 г. НА. Бердяев осудил социал-демократов за то, что они отказались участвовать в думской военно-морской комиссии и тем самым — «не берут на себя ответственности за оборону страны». Правые в Думе пытались заманить рабочих в Особое совещание по обороне, заявив, что только при условии их участия одобрят включение в его состав представителей ЦВПК. Предложенная правыми 20 июля 1915 г. формула перехода (постановление) Думы содержала требование («выражая надежду»), что деятелями ЦВПК «при выборе членов Особого совещания при военном министре будет дано место представителям рабочих». «Вот при принятии такой формулы перехода [к очередным делам] мы, правые, скрепя сердце, поддержим допущение в состав Особого совещания трех представителей ЦВПК», — объяснил Н.Е. Марков. К принятой Думой формуле правых присоединился и Государственный совет. Последовавший отказ социал-демократов принять приглашение к сотрудничеству Бердяев заклеймил как «классический образец совершенной отвлеченности и формальной абсолютности в политике» {717} 717 СОГД IV/4. Ч. 1. Стб. 290; Всеподданнейший отчет председателя Государственного совета за X и XI сессии 1915 г. Пг., 1915. С. 23; Бердяев Н.А.: 1) Об отвлеченности и абсолютности в политике // Биржевые ведомости. 1915, 18 авг.; 2) Судьбы России. Опыты по психологии войны и национальности. М., 1918. С. 213–214. .

«Проклятый вопрос» нравственного характера — отношение рабочего к труду на военном предприятии {718} 718 Шишкин В.Ф. Великий Октябрь и пролетарская мораль. М., 1976. С. 54. — получал практическое преломление. «Обязанность всех соприкасающихся с рабочими, занятыми в предприятиях по обороне, — всячески выяснять им решительную недопустимость приостановки работ… при каких бы то ни было условиях… Надо ежечасно говорить об этом рабочим», — наставляла свою либеральную аудиторию оппозиционная «Речь» 14 марта 1916 г. Думские заседания, посвященные вопросам военно-промышленной политики, превращались в спектакли с заранее распределенными ролями («Надо нарисовать картину… Надо развернуть картину последствий германского завоевания») и обеспеченным широчайшим освещением в прессе. К «Иванам и Петрам» «либеральные» думцы применяли пропагандистские приемы, испытанные на английских рабочих (разъяснить «значение снарядов для победы и значение работы для снарядов»: на фронте «гибнут братья… всё для получения снарядов»). Патриотическая агитация должна была убедить «рвань» в совпадении ее интересов с интересами военно-промышленных дельцов, бюрократии, власти в целом. Для этого, как утверждает Никонов, правительству не хватало политтехнологической ловкости: «Инструменты внутренней пропаганды были использованы властью явно недостаточно». Надо было больше рассказывать рабочим о правительственных успехах в производстве вооружения. Но эти «инструменты» потому и не действовали, что приходилось пропагандировать, по выражению П.Н. Милюкова (и Бердяева), «довольно фиктивное» единство. «Циммервальд» пустил «глубокие корни» в «широкие массы», и «никакая пропаганда не могла преодолеть» его идеи {719} 719 Никонов В. Указ. соч. С. 413–414; Ольденбург С.С. Указ. соч. Т. 2. С. 178, 183, 187, 209, 213. .

Как констатировал Милюков, у «либеральных» пропагандистов не было «общего языка» с рабочими военных предприятий {720} 720 Шелохаев В.В. Российские либералы в годы Первой мировой войны // Вопросы истории. 1993. № 8. С. 32. , [190] Им «не удалось найти общего языка с широкими массами рабочих и крестьян, нейтрализовать идейно-политическое воздействие на них со стороны леворадикальных, социалистических партий», «привлечь на свою сторону и подчинить своему идейному влиянию даже реформистски настроенные элементы среди рабочих», указывает В.В. Шелохаев (Шелохаев В.В. Либералы и массы в годы Первой мировой войны // Там же. 1996. № 7. С. 135). расходились их понятия о нравственности и «национальных интересах». Оборончески настроенный Г.В. Плеханов тоже делал попытки внушить рабочим, что «даже к стачкам можно прибегать теперь, во время войны, только всесторонне взвесив все их возможные военно-технические… последствия». Министерство внутренних дел в 1916 г. принялось распространять цитированное воззвание Плеханова «для объединения народных масс вокруг общего дела» {721} 721 См.: Тютюкин С.В. Г.В. Плеханов: судьба русского марксиста. М., 1997. С. 320. . В саратовской глубинке его воззвание, по отзыву губернатора, «хорошо подействовало», но и там «под влиянием административно высланных» часть рабочих высказывалась против войны {722} 722 Земцов Б.Н. Революция 1917 г.: социальные предпосылки. М., 1999. С. 203. . В военно-промышленных центрах, не полагаясь только на действенность милитаристской пропаганды, ковать единство приходилось с помощью полиции и войск, розгами и палками, тысячами отправляя бастующих рабочих с военных заводов в окопы, вместо каторги, и прикомандировывая на их место солдат, побывавших на фронте, а также внедряя в рабочую среду платную агентуру контрразведки и полиции.

Результат напряженных совокупных усилий военной администрации, полиции, черносотенцев и «либералов» разочаровывал. Разросшаяся военно-промышленная программа не смягчала «рабочего вопроса», а создавала новый масштаб проблем, доводя их остроту до предела.