Виктор Чаплыгин - Записки подводников. Альманах №1

Конечно, этот маневр был опасен: небольшие глубины, скалы, течение – все могло способствовать созданию аварийной обстановки. Но, видимо, дело того стоило. Я быстро доскакал до пульта ГЭУ, чтобы рассказать об услышанном и увиденном, но командир меня опередил – он по «каштану» сказал о своем решении и объяснил это тем, что мы должны пройти рубеж незамеченными, иначе наша задача не будет выполнена. Он попросил нас быть предельно внимательными, соблюдать режим «Тишина», не допустить в этот период выхода из строя механизмов и систем. В конце было сказано: «Спасибо за внимание. Я верю вам». Надо сказать, что И. В. Латышева мы все в экипаже уважали и, можно сказать, любили. Это был один из самых опытных командиров в дивизии, рассудительный и грамотный, была в нем какая-то уверенность и спокойствие, что передавалось и всем, с кем он общался.

Лодка тихо прошла, приблизившись своим большим стальным телом к враждебному берегу, мимо расставленных ловушек, и через несколько часов мы были в Гренландском море. Несколько дней мы рыскали в поисках «Огайо», и наконец меня разбудил сигнал тревоги. Быстро примчался на свой боевой пост, где узнал, что акустики нащупали что-то незнакомое. Тревога затянулась – лодка постоянно маневрировала, это продолжалось несколько часов. Вдруг команда – приготовиться к всплытию, лодка всплывает в позиционное положение. Что это? Через пару минут лодка уже болталась на волнах, и тут же ушла на глубину под рев сигнала срочного погружения. Над нами что-то гремело и ухало, постепенно удаляясь. Так мы шли 5–6 часов. Наконец голос командира: «Отбой тревоги. Товарищи, мы с вами выполнили боевое задание, и я поздравляю вас с этим. Командирам подразделений подать мне списки особо отличившихся на поощрение». Затем выступил замполит, он сказал, что мы обнаружили «Огайо», записали ее шумы, имели с ней контакт в течение двух часов. Затем была дана команда всплыть и обнаружить себя. Нас в момент всплытия заметил корабль сопровождения НАТО «Тикандирога» и на полном ходу пытался навалиться на лодку. Но мы успели благодаря командиру БЧ-5 нырнуть под корабль. Сейчас над нами корабли Северного Флота и морская авиация. Мы идем домой.

Надо сказать, к чести А. И. Шевчука, он никому не доложил о случае в Центральном посту, а также И. В. Латышев.

Так неожиданно быстро закончилось мое автономное плавание. Мои уже успели улететь в Харьков, и дома было пусто и неуютно. Я попросил командира дивизии об отпуске, и, к удивлению, мне дали не 10 дней, как обещали, а 24, которыми я с удовольствием и воспользовался.

Букетов Борис Петрович родился в июне 1925 г. в г. Одессе. В августе 1940 г. поступил в Одесскую военно-морскую спецшколу. Зачислен на под. курс ВВМОЛКУ им. М. В. Фрунзе в августе 1942 г. Окончил Каспийское ВВМ училище в 1948 г. С октября 1948 по август 1957 г. ЧФ – к-р БЧ, пом. к-ра ПЛ, СПК, к-р ПЛ СФ к-р ПЛ с августа 1957 г. В-М академия август 1960 по 1963 г. 3КБ, КБ на КБФ, ТОФ с августа 1963 по декабрь 1973 г. Начальник кафедры ВВМИУ им. Ф. Э. Дзержинского с декабря 1973 г., уволен в запас. Контр-адмирал в отставке.

Родился я в Одессе. И с тех пор, как я помню себя, мечтал о море. Этому способствовал ряд обстоятельств. Прежде всего то, что мой родной дядя, по отцовской линии, был капитаном дальнего плавания, что само по себе для Одессы не было редкостью. Но он резко отличался от окружающих меня моряков торгового флота. При первой моей встрече с ним я был удивлен, если не сказать поражен, его внешностью. Фетровая шляпа, туфли на толстой подошве, великолепный сшитый в Лондоне костюм, резиновая жвачка, ароматный сигаретный дым – в то время, 1929–1930 гг., на улицах Одессы встретить такого человека было чудом. Ко всему он был замечательный рассказчик, знал много языков. Под впечатлением этой встречи я находился довольно длительное время. Мечта о море переросла в твердое желание быть торговым моряком. Время шло. Мои познания о профессии торгового моряка расширились. Романтика кончилась. Появилась голая правда о тяжести и неблагодарном труде торгового моряка. Многие месяцы в море, скупки залежалых товаров, продажа их на «барахолках» и снова в море. Попасть в высшее военно-морское училище было мечтой несбыточной. Туда перед войной брали в основном медалистов. Мне это не грозило. Летом 1939 г. из г. Николаева в Одессу приехал младший брат моей мамы, призванный из запаса и назначенный начфином отдельного танкового батальона. Ему присвоили звание капитана. Он носил красноармейскую шинель, на петлицах была одна «шпала». Он часто бывал у нас дома и много рассказывал о танкистах, которые побывали в боях в Монголии. У меня появилось новое желание – стать танкистом.

К счастью, летом 1940 г. в Одессе открылась военно-морская спецшкола. Я без колебаний, не говоря матери, забрал документы из школы и подал их в приемную спецшколы.

Прошел я мандатную, медицинскую комиссию и к великой радости был зачислен в спецшколу. О времени в спецшколе особый рассказ. Но с этого момента началось мое формирование как моряка-командира Красного флота – офицера. С чувством большой благодарности я всегда буду вспоминать моих воспитателей. В 1942 году я был зачислен на подготовительный курс Высшего военно-морского училища имени М. В. Фрунзе. Шла война. Это налагало новые требования – умение воевать на суше. Сухопутная тактика, бой штыком были важными предметами в нашем обучении. Мне нравилось учиться, подчиняться строгой воинской дисциплине и самому, я был младшим командиром, жестко спрашивал с подчиненных. Свою требовательность я совмещал с заботой о подчиненных на всех этапах своей карьеры.

Так, будучи командиром в Малом Улиссе, свой рабочий день я начинал с посещения камбуза. Конечно, меня сопровождал к-р Бербазы, начпрод., врач и другие лица. Это значительно влияло на качество питания матросов. Поговорка о том, что матрос должен быть сытым и тепло одетым, увы, соблюдалась не во всех частях и кораблях.

В училище я учился легко. Особенно мне нравились предметы, связанные с судовождением и минно-торпедным делом.

Училище я закончил по военно-морской специальности, и мне была присвоена квалификация офицер корабельной службы. Такая специализация и квалификация стали трагедией для многих офицеров, увольняемых в запас в годы «потепления».

Мне повезло. После окончания училища я попал в двадцатку выделившихся, направленных в Краснознаменный отряд подводного плавания. Здесь я встретился с замечательными людьми: к. а. Стриганов – кр. отряда, кап. 1-го ранга Ждан-Пушкин – патриарх подводного плавания, преподаватели Лонцих и Доронин – основоположники теории торпедной стрельбы, кап. 1-го ранга Тамман известный командир ПЛ СФ, многих других, в числе которых был Герой Советского Союза Лисин Сергей Прокофьевич. Наше знакомство в те годы переросло в устойчивую дружбу впоследствии.