Виктор Чаплыгин - Записки подводников. Альманах №1

Вот вам и «мелочь»!

Относительно необходимости точного и полного соблюдения правил и инструкций убедительно свидетельствует и случай, имевший место лично со мной и по моей собственной инициативе.

Во время отработки навыков работы под водой легкими водолазами с использованием спасательного снаряжения, включающего в себя дыхательный аппарат ИСАМ-48, я ушел под воду, включившись в него с нарушением инструкции, без трехкратной промывки (замена дыхательной смеси), исходя из соображений экономии кислорода, запас которого был весьма ограничен, а работа предполагалась кратковременная. Указатель минимального давления на аппарате еще не сработал, хотя от этого баллона уже был израсходован кислород двумя людьми, спускавшимися под воду до меня. В результате допущенного мной нарушения, основанного на благих намерениях, у меня под водой при выполнении работы наступило кислородное голодание, и я потерял сознание. Глубина погружения была малой (около 2,5 м), т. к. работа выполнялась, сидя на подкильном конце. Малая глубина позволяла страхующему водолазу видеть меня, и он обнаружил мое отклонение от подкильного конца. Видя неладное, он немедленно с помощью сигнального конца вытащил меня на поверхность. Меня подняли на борт подводной лодки и сорвали с меня дыхательную маску. После этого сознание ко мне стало возвращаться. Вернулось и зрение. Я с недоумением огляделся вокруг, и увидел группу матросов и дивизионного врача на пирсе, и услышал над собой голос водолазного специалиста дивизиона подводных лодок, мичмана Воробьева, который говорил: «Вот вам наглядный пример кислородного голодания!». Обстоятельства сложились так, что никаких серьезных последствий для моего здоровья не оказалось. При других обстоятельствах последствия могли бы быть трагическими для меня и мичмана Воробьева, который стоял на сигнальном конце, и исходя из того, что у меня все и всегда при погружениях проходило весьма успешно, по этой причине он не собирался мне мешать выполнять работу под водой частыми запросами о моем состоянии. В его планы входило дать мне сигнал о необходимости промывки дыхательного аппарата (замене дыхательной смеси). Интервал для промывки составлял 15 мин. Этого времени было бы достаточно, чтобы дождаться моего «ухода в мир иной», а его – в места отдаленные, чтобы видеть небо в крупную клетку.

Этот эпизод в моей жизни привел меня к жесткому выводу о крайней необходимости строжайшим образом следовать инструкциям и установленным правилам. Их соблюдение обеспечивает успешное выполнение поставленных задач. Не исключено, что за каждый пункт правил или инструкций уже заплачено человеческими жизнями. Пополнять такой список было бы крайне неразумно.

Еще одна досадная «мелочь» имела место в октябре 1950 года, когда подводная лодка «С-133» (типа «Щука» Х-бис серии) была выделена от 126-й отдельной бригады подводных лодок ТОФ, базировавшейся в заливе Владимир Японского моря для участия в призовых торпедных стрельбах на приз Командующего флотом и приз Главнокомандующего ВМФ СССР. Задача, которая была поставлена четырем лодкам, участвующим в этих стрельбах, состояла в том, что необходимо было «уничтожить» крейсер, шедший в охранении эсминцев. Три лодки задачу не выполнили, т. к. не поразили цель. Наша лодка успешно прорвала охранение и выпустила по крейсеру четыре торпеды, из которых три прошли под целью, т. е. поразили ее весьма успешно. Одна торпеда до цели не дошла, т. к. не сработали зажигательные, и торпеда прошла «холодной», не дойдя до цели. По условиям призовых стрельб, подводная лодка после залпа торпедами могла всплыть не ранее, чем через 3 минуты. Наша лодка по воле командира всплыла через 2,5 минуты после залпа, чем нарушила условия призовых стрельб. За точность стрельбы командир лодки был награжден именными часами, но в присуждении призов нам отказали из-за нарушения срока всплытия. Досрочное всплытие было обусловлено тем, что мы впервые выполняли четырехторпедный залп беспузырной торпедной стрельбы и абсолютно все забыли о повышении давления внутри лодки. Глубиномер (по своей конструкции – обычный манометр) фиксирует разницу давлений за бортом лодки и внутри нее. При давлении в лодке 760 мм рт. ст. его показания являются истинными. У нас же оно оказалось более высоким, и показания прибора уже не отвечали истине, а были заметно меньше, примерно на 1–1,5 м. Забыв об этом и считая, что на поверхности воды выступают стойки антенн, установленные на крыше ограждения рубки, находившиеся в центральном посту офицеры посчитали бессмысленным попытки прятаться под воду, т. к. корабли охранения были рядом с нами и не могли нас не обнаружить. На самом деле этого не было. Глубина погружения позволяла нам оставаться необнаруженными, но мы этого не знали. Мнение о всплытии было единодушным, и лодка всплыла по своей воле, но раньше установленного срока. Казалось бы, такой пустяк – повышение давления внутри лодки на 1–2 метра, тем более, что к изменениям давления личный состав привыкает, т. к. перед каждым выходом в море прочный корпус испытывается на герметичность именно изменением давления внутри лодки.

Приведенные примеры не являются исчерпывающими, но они убедительно свидетельствуют, что лучше учиться на чужих ошибках.

Болдескул Анатолий Александрович – главный старшина, Северный флот, Гаджиево, 31-я дивизия РПКСН, 1975–1978 г.

В службе каждого подводника есть определенная цикличность – повторяющиеся, обязательные мероприятия. Для ракетного подводного крейсера стратегического назначения проекта 667 А и его экипажа эта цикличность была примерно таковой: экипаж с лодкой отправляется на ремонт на завод в Северодвинск на 3–4 месяца, потом возвращается на базу, где начинаются суровые будни боевой подготовки и сразу становится ясно, что впереди – автономка.

Офицеры становятся строгими и уставными. Старшина команды приводит в чувство ветреные головы матросов срочной службы по утрам, на построении в казарме, а затем веселый строевой переход на береговой камбуз – огромный комбинат питания, и у меня, тогда еще старшины 2-й статьи, после учебного отряда глаза разбегались от деликатесов на столе, и характерная примета – старослужащие к печеночному паштету и сливочному маслу не прикасались, а баловались балыком из осетрины. Карманы шинели мгновенно наполняются пряниками с сахаром – это уже запас на чай перед отбоем в казарме.

Вслух об автономке никто не говорит, но загрузка вооружения и огромного количества продуктов говорит сама за себя. Бесконечный поток ящиков с жестяными баночками и банками без этикеток, и только интендант по выбитым номеркам знает, что в них; и, конечно же, продукт особого учета – ящики с вином.