Людмила Лопато - Царица парижских кабаре

В эту молодую блестящую летнюю балетную компанию входила также прелестная Ирина Баронова, дочь царского офицера, ставшего в Румынии, а потом и в США известным театральным художником. Ирина тоже училась у Преображенской. Она потом вышла замуж за сына Станиславского. Одно время они жили в Сорренто и часто приглашали меня приехать к ним в гости.

Наконец, в том пансионе проводил лето Давид Лишин. Он вскоре стал мужем третьей русской «беби-балерины» Татьяны Рябушинской, происходившей из семьи московских текстильных фабрикантов-миллионеров. Татьяна училась у Матильды Феликсовны Кшесинской и была гордостью ее школы. Давид уехал с ней впоследствии в Голливуд, где поставил хореографические номера к нескольким американским фильмам, работая с кинорежиссером Литваком.

Утром все мы встречались на пляже, днем шли есть мороженое в кафе «Пам-Пам». Мадам Давыдова заказывала самые дорогие сорта мороженого, но не могла с ними справиться и предлагала балетным мальчикам за ней подъедать… С шести до семи часов вечера танцевали танго и фокстроты под «живой оркестр» в саду или шли в синема под открытым небом смотреть фильмы с Ширли Темпл, Мэри Пикфорд и Дугласом Фербенксом. Часто пели вместе. Мои друзья любили, когда я играла на рояле и пела. С постоянным успехом принимался романс «Мы только знакомы».

Со всем роковым шармом очень ранней и очень неопытной юности я пела: «Вам девятнадцать лет, а мне возврата нет, я прожила так много…» Это, как я понимаю теперь, очень забавляло моих слушательниц, действительно переживших многое.

Хотя, вероятно, широкие поля летних шляп скрывали не только их мимолетные улыбки, но и мимолетные слезы.

Мой старший брат Володя возмущенно спрашивал: «Как тебе не стыдно! Что ты пережила?! У тебя понятия нет об этом!»

Я начинала напевать в ответ: «Не ревнуй, были прегрешенья…»

«Мама, послушай, что она поет!» – кричал Володя в отчаянии.

Мама говорила: «Оставь Люсю в покое!»

В пансионе Винтерфельда в то лето жила и семья Гарвичей, владельцев кинофирмы «Луна-фильм», имевшей отделения в Марселе и Брюсселе, – Абрам Рафаилович, Тамара Аполлоновна и двое их детей, Наташа и Никита.

Никита носил короткие брюки и всегда, проходя мимо меня, краснел. А я всегда думала: «Какой красивый мальчик!»

Вернувшись из Жуан-ле-Пен в Париж, мы сняли пятикомнатную квартиру на авеню Шарль Флоке. Рядом с нами жили Наталия Кованько и ее муж, известный режиссер Туржанский. В кино работали и оба брата Наталии Ивановны. Много позже, в Риме, стал кинематографистом и сын Туржанских.

Брат Наталии Кованько, Виктор, дружил с генералом Миллером, впоследствии выкраденным НКВД.

Туржанский обожал свою жену. Наталия Ивановна рассказывала, что в пору революции, в самые страшные и голодные месяцы, у них остался в конце концов один стул – всю остальную мебель они сожгли в печке-буржуйке. Галантно усаживая жену на этот единственный стул, придвинутый к обеденному столу, самоотверженный Туржанский почти каждый день говорил ей: «Ешь, Наташенька, а мне что-то сегодня не хочется».

Ее фотографии выходили невероятным тиражом в виде открыток. Наталию Ивановну рисовал Савелий Сорин (то был прекрасный пастельный портрет). В Париже Кованько была очень дружна с К.А. Коровиным – я часто видела его в гостях у нее и Туржанского. Видела я ее не раз беседующей и с А.Н. Бенуа.

Из разговоров Наталии Ивановны с мамой помню, что Коровин собирался написать мой портрет. Кованько полагала, что это необходимо сделать: «Красивая девочка. Надо обязательно написать».

Но я отнеслась к такой возможности легкомысленно, я почему-то никогда не стремилась позировать художникам. Поэтому портрета юной Людмилы кисти Константина Коровина в нашей семье нет, увы…

Литератор Давыдов, правнук декабриста – Давыдов Александр Васильевич (1881–1955), участник Русско-японской войны и Белого движения, с 1920 г. в Париже, член правления Крымского землячества, сотрудник газеты «Возрождение», видный деятель масонских лож эмиграции в 1920-х – 1930-х гг., с 1940 в США, сотрудник «Нового журнала» и «Нового русского слова», член правления Русского литературного кружка в Нью-Йорке.

Аничка, будущая жена художника Савелия Сорина — Сорин Савелий Абрамович (1878–1953), художник. Получил известность благодаря циклу акварельных и пастельных портретов знаменитых артистов, писателей, музыкантов, светских красавиц. Участвовал в выставках «Мира искусства», был близок к кругу журнала «Аполлон» и посетителей кабаре «Бродячая собака», дружил с С. Судейкиным и О. Глебовой-Судейкиной. Эмигрировал в мае 1920 г. В Париже и США создал портреты Л. Шестова, М. Фокина, Н. Евреинова, Лилиан Гиш, Дж. Баланчина. В 1960-х гг. ряд его работ передан вдовой, Анной Степановной Сориной, в дар музеям СССР.

Ольга Морозова — Морозова де Базиль Ольга Александровна, урожденная Вершинина (1914–1993), балерина, ученица О. Преображенской, жена В. Воскресенского.

Воскресенский Василий Григорьевич – «Полковник де Базиль» (1888–1951), балетный импресарио. Участник Первой мировой и Гражданской войн, казачий офицер, в эмиграции стал организатором русских концертов и спектаклей в Лондоне и Париже. После смерти С. Дягилева совместно с Рене Блюмом основал труппу «Русский балет Монте-Карло».

Нина Вершинина (1910–1995) – танцовщица, хореограф, педагог. Ученица Б. Нижинской, солистка труппы «Русского балета полковника де Базиля», где ею были созданы балеты на музыку Баха и Сибелиуса. Впоследствии преподавала в Аргентине, в Институте хореографии, ставила балеты на музыку Шопена, Равеля, де Фальи, Гершвина. В Бразилии руководила балетной труппой музыкального театра Рио-де-Жанейро, преподавала классический и современный танец. Ее последний балет «Трубы Апокалипсиса» на музыку Г. Берлиоза был поставлен в Рио-де-Жанейро за три месяца до ее смерти.

Леонид Мясин — Мясин Леонид Федорович (1895–1979), один из крупнейших хореографов XX в. В 1914–1928 гг. – солист «Русского балета» Дягилева и постановщик ряда спектаклей (в том числе «Треуголка» на музыку М. де Фальи со сценографией П. Пикассо, «Пульчинелла» на музыку Дж. Перголези, И. Стравинского, «Стальной скок» на музыку С. Прокофьева со сценографией Г. Якулова). Создал на сценах Западной Европы и США свыше ста балетов, поражавших стилистическим разнообразием и блестящим освоением наследия разнородных культур. Балет «Предзнаменования» на музыку Пятой симфонии П.И. Чайковского был поставлен в 1933 г. в «Русском балете Монте-Карло». «Фантастическая симфония» на музыку Гектора Берлиоза – в 1936 г., в лондонском театре «Ковент-Гарден».