Юрий Беспалов - Людмила Зыкина. На перекрестке наших встреч

– Пациент опять станет здоровым, – заметил однажды Антон Яковлевич, – если помогают сладкозвучные напевы. Так сказал Еврипид. Индийские философы считали, что и музыку, и медицину питает одно вдохновение. Поэтому у нас с вами есть нечто общее.

Он любил девиз известного голландского врача Николауса ван Тюльпа: «Светя другим, сгораю сам» и считал его символом врачебной деятельности. Еще считал дурным признаком, если у хирурга «руки идут впереди головы».

Интересно, что Антон Яковлевич в числе немногих ученых мира выявил допущенную в картине Рембрандта «Урок анатомии доктора Тюльпа» анатомическую неточность: изображенные на трупе казненного преступника препарированные мышцы предплечья и кисти левой руки являются на самом деле мышцами правой.

– У Рембрандта человек – главный герой полотен, – говорил он мне, предпочитая Рембрандта другим художникам прошлого. – Художник любуется им как высшим, самым совершенным творением природы, вдохновенно передает его богатый внутренний мир, восхищается красотой человеческого тела, преклоняется перед мудростью прожившего долгую и трудную жизнь человека. Людские страдания вызывали у него острое чувство сопереживания, чужая боль не могла оставить его равнодушным. Особенно глубоко это раскрыто в полотнах «Старик в красном», «Портрет Яна Сикса», «Мать», «Портрет старика в черном берете», «Обнаженная женщина на земляном холме»… В 1970 году в Базеле была обнаружена картина Рембрандта «Женщина у печки». Я видел это полотно. Женщина, изображенная на нем, встречается на других, более ранних рисунках и офортах Рембрандта. Видимо, натурщица долгое время помогала художнику в работе. На ранних рисунках у нее не заметно никаких признаков тяжелого недуга, и только картина «Женщина у печки» поражает нас переменами. С какой реалистичностью художник передал чужую боль. Опытный взгляд врача может определить, что за прошедший период жизни у женщины развилась злокачественная опухоль, скиррозная форма рака молочной железы.

Пытель не мог дня прожить, чтобы не открыть для себя прежде неизвестное, к новому всегда относился с пониманием.

– Новое везде – и в искусстве тоже, – объяснял он, – способствует появлению большого числа оппонентов. И многие из них сначала не понимают и не оценивают это новое и только спустя некоторое время, иногда через годы, приходят к единодушному мнению, что достигнутый результат творчества или деятельности является по-настоящему выдающимся.

Антон Яковлевич терпеть не мог застоя, удовлетворенности сделанным, довольства самим собой. И об этом я нередко думала, готовя ту или иную программу своих выступлений. Пытель – ученый-уролог, но как часто, разговаривая с ним, я понимала, что все, что он говорит, имеет непосредственное отношение и к искусству».

Вспоминая о встречах с отцом и сыном Пытелями, Зыкина непременно приводила слова выдающегося врача древности Гиппократа: «Врач… равен богу. Да и немного, в самом деле, различия между мудростью и медициной, и все, что требуется для мудрости, все это есть и в медицине, а именно: презрение к деньгам, совестливость, скромность, простота в одежде, уважение, суждения, решительность, опрятность, изобилие мыслей, знание всего того, что необходимо для жизни…».

«В нашей стране, – заметила как-то певица, – врачи и больные должны быть лишены необходимости продавать и покупать здоровье. Врач – предприниматель, врач – бизнесмен – это противоестественное явление».

С главным урологом Советского Союза, профессором медицины Антоном Яковлевичем Пытелем

Кавалеры и мужья. – Автомобили. – Рецепты кухни. – Застолье. – Встречи с журналистами. – На телевидении. – Бриллианты и награды. – О религии. Выставка в Берлине. – Медведи Филатова. – Рыбалка и хоккей

Как-то за чашкой чая в рабочем кабинете в перерыве между репетициями я спросил: «Что такое, по-вашему, любовь?». «А никто не знает, – мгновенно ответила Людмила Георгиевна, – однозначного ответа нет. С одной стороны любовь – это деятельность, направленная на благо других, с другой – самая недоступная из всех великих тайн человеческой жизни». И, помолчав немного, продолжила: «Сейчас (разговор этот был в 2000 году. – Ю. Б.) много говорят о сексуальных взаимоотношениях. Но в любви секс – еще далеко не все и не главное. Муж, поминутно одержимый необходимостью полового акта где угодно, хоть на дереве, больше похож на маньяка, чем на любящего супруга, уважающего жену, себя и свое достоинство. В семье, в самой жизни тезис «Все хорошо в меру» всегда оправдан и надежен. Если муж наберется мудрости, чтобы заставить страсти содействовать счастью, то в семье не будет раздоров. И, наконец, разумный человек любит не потому, что это ему выгодно, а потому, что он в самой любви находит счастье. Хотя должна тебе сказать, что в ком нет любви, в том ничего нет. Это еще Гюго заметил».

Зыкина, конечно, не могла пожаловаться на скудность предложений со стороны сильной половины человечества. Руку и сердце кто только ей не предлагал! Даже за рубежом. В 1964 году во время гастролей певицы в США на одном из концертов в Лос-Анджелесе за кулисы с букетом цветов зашел черноволосый красавец лет сорока, сорока пяти, владелец нескольких предприятий по производству шоколада. Хорошо говорил по-русски. Оказалось, выходец с Украины: отец – еврей, мать – из-под Полтавы. Алик, так он представился, пригласил гостью из России в ресторан на ужин. Затем на чашку кофе… Затем приехал в отель с огромной сумкой, до отказа набитой шоколадом, и предложил певице… выйти за него замуж. «От неожиданности я в первую минуту просто обалдела, – рассказывала Людмила Георгиевна. Спрашиваю: «С какой это стати?». «Не могу объяснить, – отвечает, – нравишься очень и очень». «Да мало ли кому очень нравлюсь, – говорю, – главное, чтобы я любила. А потом я хочу быть не только и не столько любимой – хочу быть понятой и находить в этом счастье. У меня на родине есть человек, которому принадлежит мое сердце. Так что не получается с замужеством, извините». «После этого разговора, – продолжала Зыкина, – мне показалось, что Алик потерял всякую надежду. Но перед самым отлетом он приехал с цветами, вручил визитную карточку со множеством телефонов и адресов и молвил: «Если когда-нибудь вы скажете мне «да», я прилечу за вами тотчас в любое место земного шара». В следующие мои визиты в Америку, «шоколадный» кавалер нигде не объявлялся, хотя реклама моих концертов в Штатах была достаточно обильной и подробной».

Увлечение певицей номенклатурного семейного партийного босса с юга страны Медунова, о котором Зыкина вскользь рассказала с экрана телевидения в канун своего 80-летия, не называя фамилии, места встреч и других подробностей, видимо, тоже осталось без ответа, хотя в это мало верится. «Мы с ним встречались тайно, я ни на что не рассчитывала и ничего от него не требовала, – говорила певица. – Когда заболела, он примчался ко мне в больницу с цветами, рискуя своим положением, должностью. Когда он уходил на пенсию, предложил мне соединиться. Хотел уйти из семьи и быть со мной. Но я отдавала себе отчет, что не могу стать ему хорошей женой, потому что живу творчеством. И ответила отказом». Где тут правда, где вымысел – не мне знать и судить.