Сергей Троицкий - Битва за водку

Не знаю, сколько мы ехали, но с седьмого неба нас снова вернул зловещий голос машиниста, который сообщил, что наш стейшен через три минуты! Наверное, похожие чувства испытывали и обитатели Освенцима и Бухенвальда, когда служащий аэропорта чётко чеканил по-немецки:

– Выход из 13-го барака в сторону духовки состоитца ровно через цвай минут! Не забудьте прихватить свои вещи, а также золото, бриллианты и валюту!

Мы судорожно стали упаковывать свои вещи. Я похватал мелочовку, сунул в карман косухи, и мы бросились к выходу, буквально в последнюю секунду выпрыгнув на перрон.

Она схватила меня за руку, быстро промониторила светящиеся табло, и вот мы уже ломимся к следующему поезду. На этот раз «Сапсан» был «Сапсаном», чисто с рядами кресел! За полминуты до отъезда:

– Гуд-бай, май дарлинг! Ай лов ю! Глэд то си Ельцин и Горбачёв, фо зе Берлин вол!

Она толкнула меня в вагон, и он тут же помчался в сторону Ганновера! Я плюхнулся в мягчайшие кресла, покрытые бархатом и вельветом, и стал грустить. Хотел достать сигареты и обнаружил, что на правой руке приклеена медицинским скотчем портянка билетов и надпись фломастером на немецком: «Вери импортант рашн персон! Оказывать содействие и сопровождать!» Подпись «Комендант Бухенвальда»!

Сам не понимаю, каким образом в 2 часа ночи я с пятью пересадками вышел на станции Minden, где меня ждал Уве с распростёртыми объятьями и упаковкой дойч бире. Как он объяснил, ему дозвонилась неизвестная герла. Перебаламутила всех родственников и сообщила время моего прибытия! Уве был так рад, что даже прослезился! Дико рад был и я, тоже прослезившись.

– Немцы просто офигенные люди!

Мы сели в его BMW и поломились по трассе. Был страшный туман, шел дождь, Уве ориентировался по светящимся столбам highway. От недосыпа и выпитого бухла мне было немного хреново, но Уве, как экстрасенс, почувствовал это. В дело пошло пиво и сигарета марокканского пыха. Фирменный кайф! Машина плавно неслась по шоссе, по радио крутили целый альбом Guns’n’Roses, и, лишь когда он закончился, мы врубились, что под кайфом уже час едем куда глаза глядят.

Пришлось повернуть обратно и раскурить ещё немного ганжи. Черт знает когда мы подъехали к непонятному мрачному замку, вокруг которого был дремучий лес и гробовая тишина. Изредка далеко в лесу зловещие совы напоминали о мистическом мире ночной мглы. Остов здания в темноте представлял собой каменный трёхэтажный барак с треугольной крышей. При свете фар мы отворили дубовую дверь, на нас обрушился дикий музыкальный грохот, словно в фильме ужасов. Так работала сигнализация Вилли. Мы полчаса лазили по замку, пока не отыскали на чердаке нашу тусовку. Все находились в отрубе.

«…Паук вваливается к нам среди ночи из Ганновера под дикий грохот металла. Он деловит, как будто это и не Германия. Он сразу начинает всех будить, строить и отдавать приказы… После приступа трудоголии он добреет, и половина сонной тусовки снова собирается на продолжение угара в гостиной хипарей. Снова травка, водка «Горбачёв» и музыка «Мотли Крю»-92 до 5 утра…»

После того как мы нашли коррозийный моб, спящий на верхних этажах, я всех дико разбудил и дал инструкции по завтрашнему концерту. Потом поломились в гостиную отметить мой приезд. Вместе курнули марокканской травки, отпили водки «Горбачёв», поиграли на волынке мистическую музыку и немного поржали. По всей видимости, сидели не более сорока минут (половинка винила + импровизация на гитарах), потом всех стало вырубать. Это была волшебная ночь: дорога, секс, пых, «Гитлер трасса» и дремучий замок. Я маханул ещё рюмаху и в кромешной тьме поломился к себе. Немцы экономные, всегда выключают свет, а где рубильники, х*р разберёшься. Я попал в свою отельную комнату лишь благодаря гастрольному автопилоту.

Уже хотел прилечь, но по старой привычке решил выкурить ещё одну сигаретку. Как боссу группы, мне выделили отдельное помещение, в котором был небольшой балкончик с уютным плетёным креслом времён Третьего рейха. На улице постепенно затухала ночь полной луны, было светло, словно днём, и ни единого облачка. Не включая свет, лишь чиркая зажигалкой, я добрался до кресла и достал сигареты. Однако сразу почувствовал неладное.

Чиркнул зажигалкой и увидел, что вместо красного «Мальборо» достал слабые сигареты «Принц», которые, по всей видимости, случайно прихватил с бильярдного стола. Было неохота возвращаться за своими красными в тёмную комнату и шариться по углам, поэтому я решил покурить лёгкого «Принца». Открыв пачку, среди трёх сигарет обнаружил на четверть недокуренную беломорину. Вначале хотел её брезгливо выкинуть с балкона, но врубился, что это марокканский жёлтый пых, видно забитый Боровом или Костылём! Ну что ж, покурим!

Через секунду удивительный аромат дыма прорезал ночную свежесть. Это был минутный переход за неведомый горизонт, от ночи к восходу солнца. Как бы и темно, и светло. Глаза привыкли к темноте, я стал чётко различать деревья, сад, припаркованные автомобили и небольшой прудик, светящийся хрусталём! Я видел даже карпов и севрюгу, которые ломились стаями и, играючи, прыгали над зеркальной поверхностью.

С каждой секундой я словно проваливался в Зазеркалье из сказки «Алиса в Стране чудес». Я уже мог разглядывать не только общие очертания предметов, но и отдельные детали. Сначала увидел жирного мотылька, тот с вихрем плюхнулся на перекладину балкона, вертел усами и нервно двигал крыльями. Когда я его схватил, он даже не рыпнулся, не иначе, признал меня властелином мотыльков и стрекоз.

В то время я ещё не дико ослеп от компьютера и поднёс его к глазам, чтобы тщательно рассмотреть. Мои зрачки словно превратились в компьютерные микроскопы, я мог спокойно рассматривать каждую деталь его чешуйчатого тела, управлять зумом зрения, то есть приближать и удалять.

Когда осталась последняя затяжка самого жирного ништяка, я решил ему вдуть «паровоза»! Перевернул папиросу и захерачил мотыльку целый майдан белого дыма! Он стал дичайше извиваться. Вмиг моё упоение страной чудес перебила ацкая боль.

Я врубился, что навалил на мотылька слоновую дозу наркоты и он щас умрёт. Я стал рыдать, слёзы лились из глаз, я невольно опустил руку, мотылёк упал на пол. Я мысленно спроецировал его ужасающую смерть от ацццкого передозняка на своих питомцев. Вспомнил своих голубей, кота Васю и афганскую борзую Джоника. Представил, как дикий великан втюхивает им ацццкого «паровоза»! Я поднял голову к мертвенно-бледной луне и угасающим звёздам. Рыдал и мучился всем сердцем. В приливе немецкого сентиментализма решил найти лопату и похоронить мотылька. Мой взгляд скользнул в его сторону, но не увидел мимолётного друга. Я ощутил дьявольский ужас!