Виталий Дмитриевский - Шаляпин

Личность Михаила Эммануиловича Кашука, конечно, не была столь однозначна. В его секретарские обязанности входило исполнение крупных и мелких поручений певца — покупки, посылка денег, телеграмм. Иной раз деньги до адресата почему-то не доходили. (Об этом можно судить по письмам.) Шаляпин знал о «недостатках» своего нового секретаря. Один из знакомых вспоминал: рекомендуя Кашука французам, Федор Иванович представлял его: «C’est mon joulik, т-е Cachouk» и переводил joulik как секретарь еп russe.

Но Михаил Эммануилович во многих ситуациях бывал незаменимым, особенно в качестве партнера по белоту — любимой карточной игре Шаляпина. После спектакля артист имел привычку не ложиться спать и мог играть ночи напролет. Кашук безропотно сносил нелегкий, деспотический характер Федора Ивановича, вспышки гнева, иногда ничем не оправданные. Организаторских, администраторских способностей Кашуку, по всей вероятности, недоставало. Дасия Шаляпина считала его неважным импресарио, но человеком милым и обходительным.

Антреприза М. Э. Кашука в конечном счете провалилась. В письме дочери Ирине Шаляпин пишет о «полном прогаре» и не стесняется в выражениях по адресу своего секретаря: «Вот тут и видно, как легко заниматься спекуляцией, продавая билеты по театрам и концертам и беря с публики проценты, и как трудно спекулянту организовать настоящее дело. Этот дуралей, не спросясь броду, сунулся в воду».

По первой профессии Кашук был пианистом, иногда аккомпанировал Федору Ивановичу. В доме у Шаляпиных он оставался своим человеком и помогал Марии Валентиновне удерживать мужа от походов в рестораны, куда постоянно зазывал артиста его друг киноактер Иван Мозжухин. Рестораны были противопоказаны докторами: у Федора Ивановича обнаружили диабет, прежние привычки вредили здоровью.

Многие вспоминают о разных попытках обойти запреты:

«В Барселоне, после Бориса Годунова, усопший на сцене царь столкнулся с женой из-за борща в загородном палаццо. Борщ сварил испанский повар по шаляпинскому рецепту. Шаляпин сам проверил продукты, в его присутствии повар поставил борщ на плиту. Годунов облизывался при мысли, что покушает всласть, потихоньку от супруги. Но хитрость была разоблачена, и Федор Иванович узнал старую новость: ничего жирного диабетикам не полагается.

Ему предложили что-то вроде овощного бульона с сухариками. А борщ? Не пропадать же ему! Шаляпин поднял тревогу, названивая по телефону…

— Давай всей компанией ко мне!.. Плачу такси… Ну как, хорош? — возбужденно говорил он, усадив приехавших за стол. — Жирком подернут, черт его дери! А запах — амброзия! Водки нет, пейте коньячок. Не то, конечно, но вы уж извините… А мне ничего нельзя. Диабет, говорит Марья, — скорбел хозяин. — Попробовать и мне, что ли, ложечку? Нет, лучше не надо, нельзя.

Видя такое смирение, супруга успокоилась и, когда гости наелись, ушла в другую комнату… Увидев, что поле сражения освободилось, он тихонько налил себе полрюмочки и, морщась, пригубил.

— Капельку можно, — виновато шептал хозяин.

— Федор, брось сейчас же! — появилась Мария Валентиновна.

— П-о-о-л-рюмочки! Или даже, смотри, выплескиваю, — четверть!

— Ни капли! Ты что, не знаешь себя?

— Хорошо, глоточек, и все.

— Никакого глоточка. Поставь рюмку!

— Как так! Это же насилие! Террор! И я у себя дома!..

Против стихии идти бесполезно. Жена удалилась, а обиженный Шаляпин, вызвав метрдотеля, уже заказывал — вино рохо (красное вино).

— Здесь есть великолепное бургундское, вчера побаловался исподтишка, как вор, крадучись. К черту коньяк!

Потом появилось шампанское — и понеслись волжские песни до самого рассвета…»

В воспоминаниях близких Шаляпин предстает в слегка шаржированном виде; так же обрисована и супруга артиста. Федор Иванович представлен капризным подкаблучником, а Мария Валентиновна — домашним тираном.

Не будем недооценивать важной роли Марии Валентиновны в жизни Шаляпина — она обеспечивала ему прочный «тыл» в Париже и на гастролях, поддерживала его в моменты депрессии, в минуты неуверенности и даже паники, когда он тревожился за свой голос.

— Маша, позвони в театр, скажи, что я сегодня петь не могу. У меня горло раздражено, и голос совсем не звучит. Я тебе серьезно говорю, у меня нет сил, и в таком состоянии я в театр не поеду. Не уговаривайте меня — я все равно сегодня петь не буду.

Такие монологи приходилось выслушивать Марии Валентиновне постоянно. Жена великого артиста — миссия подчас тяжелая и неблагодарная, но Марии Валентиновне удавалось вернуть мужу самообладание, уверенность, творческое состояние. Федор Иванович обретал равновесие и выходил на сцену уверенным и спокойным. Когда после долгих поклонов Федор Иванович возвращался в гримуборную, то преображался — подписывал программки, шутил, рассказывал анекдоты. «Всегда и до последних дней… проявления восторгов публики льстили его самолюбию и доставляли большое удовольствие», — вспоминал А. И. Марщак. Мария Валентиновна и дети в такие моменты предпочитали оставаться «в тени».

Федор Иванович бережно строил свой домашний очаг. В парижском доме, как рассказывает Дон Аминадо,

«за огромным длинным столом в столовой — моложавая, дородная, нарядная Мария Валентиновна, сыновья Борис и Федор и дочери, одна другой краше — Стелла, Лидия, Марфа, Марина и последняя, отцовская любимица, Дасия…

Завтрак длится долго. Весело, но чинно.

Федор Иванович оживлен, шутит, дразнит поочередно то одного, то другого, и только маленькой Дасии с трогательной белокурой косичкой, перевязанной розовой ленточкой, то и дело посылает воздушные поцелуи.

Дасия краснеет, а папаша не унимается».

Писатель Клод Фаррер, близко знавший семью артиста, восхищался дочерьми Шаляпина, но особо выделял Марину, похожую на «старинную русскую икону». Неслучайно именно Марину короновали на конкурсе красоты в Париже.

Дети растут, обзаводятся семьями. Эмигрантский журнал «Иллюстрированная Россия» выносит на обложку анонс — «Шаляпин — дедушка». Младшая дочь Татьяна выходит замуж за итальянца Эрметте Либерати. «Парнишка хороший, но весьма легкомысленный», — рекомендует его тесть. Вскоре в новой семье появляются двое детей — Лида и Франк (Федор). У Бориса — дочь Ирина, у Марфы — Наташа; внучек больше, чем внуков. «Одним словом, я дед, и еще под знаком „кругом шестнадцать“, как говорит народ… Ну, я рад этому несказанно. Я так обожаю разных малышей…» — писал артист Ирине.

Забота о первой семье не прекращалась до последних дней. В Москве Иола Игнатьевна и Ирина долгое время избавлены от материальных трудностей, но жизнь их складывается непросто. Шаляпин в Советском Союзе скомпрометирован, в газетах скрупулезно подсчитываются его гонорары, в одной из публикаций сообщается, что «на деньги, которые посылает жене Шаляпин, можно было бы содержать целый детский сад». Болезненно переживали Иола Игнатьевна и Ирина изменившееся отношение к ним Горького. Иолу Игнатьевну пригласили учить внучек писателя итальянскому языку. Когда она пришла, ее поразило барское высокомерие домочадцев Алексея Максимовича: с ней обращались как с нанятой гувернанткой. Больше она там не бывала.