Дитер Болен - За кулисами

Я сразу сказал: «Э, …я пойду вымою руки…!»

А Ирена следом: «Ну, прошу прощения, я на минуточку…!»

Остались лишь менеджер Ирены, который либо ничего не понял, либо уже восемь тысяч раз оказывался в подобной ситуации. И бедняга Гетц Кизо с паникой во взоре, верно, догадавшийся, что ему предстоит. (Я и по сей день получаю угрозы, что он когда–нибудь посчитается со мной за те мучительные два часа болтовни с идиотом).

Мне не пришлось долго ждать — не успел я поднять трубку, чтобы позвонить гостиничной обслуге и заказать «шампанское для двоих, и побыстрей, если можно», как в мое бунгало постучали.

Я открыл дверь, и в комнату ворвался весь «Отель Беверли Хиллс»: аромат сотен лилий, которые в вазах и вазочках украшали все пути и проходы. Тепловато–влажный тропический аромат, невероятно сладкий, невероятно чарующий, невероятно возбуждающий. Я опешил, не ответил на «Привет», который Ирена повторила два раза, и упал на кровать.

Я один из тех, кого постоянно терзает плохая совесть. И если передо мной стоит незнакомец, ради которого фирма звукозаписи оплатила мое пребывание в отеле и шампанское, стоящее на столе, тогда я первым делом хочу добиться результата. Я ощущал в себе глубокие моральные обязательства. И я оттолкнул от себя Ирену с «Эй, погоди! Погоди!»

Я включил магнитофон, который входит в мое путевое снаряжение наравне с зубной щеткой, и сказал: «Слушай!» А когда она захихикала и начала приставать ко мне: «Псст! Слышишь припев?»

Но все это ее ни капли не интересовало. Ей было начхать на то, что я написал специально для нее целых пять песен. На уме у нее явно было другое. И вдруг, в тот момент, когда из отдела обслуживания доставили бутылку и два стакана, она подбежала к кровати раскидала подушки по комнате. А потом взобралась на матрас и начала прыгать на нем, как на батуте. Вверх — вниз, вверх — вниз. И при этом пела: «What a feeling!»

Класс! — думал я. И снова: класс! Класс! Ничто не могло смягчить меня сильнее, чем хороший голос. Потому что я фетишист. Плевать, даже если бы у нее был прыщ на носу. Зато если немного ниже, изо рта, выходит хороший звук, — я полностью в ее власти. В прямом смысле слова. А как Ирена пела — на едином дыхании, безо всяких шумов, это на восемьдесят процентов было в точности, как в фильме. Убойно! Фантастический звук! Черт побери! — я не отказался от своих надежд! Все должно будет получиться с…

Ни с того ни с сего Ирена начала танцевать стриптиз: сначала деловой костюмчик, потом маечка и так далее. Пока не осталось ничего, что она могла бы выбросить (разве что выбросить руки вверх). И на ближайшие полчаса отложила все мои размышления в сторону.

Размышляя об этом некоторое время спустя, понимаю: распутство Ирены было, собственно, не распутством, а признаком нервозности. Она совершенно не владела собой. В принципе, ее следовало бы отправить домой. Но я обычный мужчина, а не психиатр.

После часа ласк ей потребовалось поговорить. И во второй раз за несколько часов я увидел перед собой совершенно иную Ирену. Истории вылетали из нее, как из бутылки «Сельтерской», если ту хорошенько встряхнуть. Старая драма: почти все, плакала она, надули ее с деньгами. Паршивые парни, которые лишь использовали ее. Ее избивали и из–понятно–что–делали. Она должна была покупать им часы и машины. А теперь все они исчезли, ее любовники.

Передо мной сидела одинокая, смертельно несчастная женщина, которую можно было пожалеть. Но с другой стороны, я слышал эту историю сотни тысяч раз от других музыкантов. Всегда виновны другие, только не ты сам. Цепочка «хотелось как лучше, а получилось, как всегда». Обычная история всех потерпевших крушение. История, которую я каждый год заново узнаю от новых музыкантов. И каждый раз я вынужден закрывать свое сердце и уши, потому что больше этого не выдержать. Потому что тогда мне пришлось бы прекратить писать музыку и продюсировать певцов.

Где–то в четыре часа утра Ирена натянула на себя свои тряпки и исчезла, прочирикав «Бай–бай» в направлении бара, где, как она думала, сидел ее менеджер. Я был измотан и остался в постели. Как там говорила моя бабушка? «Сделал дело — спи смело». Гуд найт, Германия.

На другой день Ирена, как частенько случалось в ее карьере, снова оказалась на распутье и была принуждена решать, на какую дорожку свернуть. Возможно, у нее до сих пор трещала башка, и она понимала только, что ничего не хочет. Типа: «Оставьте меня все в покое и опустите жалюзи!»

Я думаю, многим музыкантам приходится низко пасть, прежде чем они возьмут себя в руки и предпримут серьезные попытки совладать со своей жизнью и профессией. В противном случае это только вопрос времени, они оказываются на теле–шоу «Девять жизней».

Я целый день ходил как потерянный вокруг бассейна в сопровождении мстительного Кизо: «Ну погоди, дома я тебе покажу!» и ждал, когда из динамиков раздастся: «Мистер Болен, пожалуйста, вам звонит мисс Кара!»

Но никакого звонка не последовало. Ни в десять, ни одиннадцать. Ни в двенадцать, ни в три. Чем дольше я лежал на своем топчане, тем сильнее я огорчался и тем яснее я видел: не было никакого смысла возиться с этой женщиной.

Убедить Ирену, записать с ней песню значило бы, наверное, создать с ней маленький хит. Но там не было ничего, с чего можно было бы начать. Ничего, на что можно было бы положиться. Это все равно, что обирать трупы, это мертвая карьера. Со стороны Кара не наблюдалось ни желания ни действий. Только пассивное подчинение.

Несколько обескураженный, я позвонил в старую добрую Германию. Ответ был однозначным: «Раз уж ты предвидишь такие проблемы для нас, тогда мы лучше будем держаться подальше от Кара». Я видел подмигивания Гетца Кизо, который подслушивал разговор и интенсивно кивал головой, как китайский болванчик.

С Ирен Кара я никогда больше не виделся.

Понадобилось еще десять лет спусков и падений, прежде чем она принудила себя приехать в Германию, выступить вместе с ди–джеем Бобо и снова спеть «Что за чувство!»

Не имею понятия, какое «чувство» у нее при этом было.

1983

Что меня особенно забавляет, так это то, что когда в библии речь идет о любви, там написано столь возвышенно: «Адам познал Еву, Абрам познал Сару».

Следуя этому бестселлеру, я хотел бы сформулировать свои слова так: я познал Изабель Уорелл под столом. Произошло это так:

В 1983 году Изабель была настоящей звездой гамбургскихкабачных хит–парадов. Не из–за своих пластинок. Но все шоумейкеры были солидарны: никто еще не видел таких больших буферов. Изабель была известна своими гига–буферами.

Кроме того, было известно, что она на короткой ноге со всеми важными людьми из среды телевизионщиков. Правда, у нее никогда не было супер–хитов, но тем не менее она всегда выступала во всех значительных телепередачах. Причем я, конечно, не собираюсь приписывать ей рецепт карьеры Памелы Андерсон. Эта последняя, как известно, рассказывает: «Я показала свои булочки нужным людям и мы вместе немножко поскрипели диванчиком».