Арест Ант - Как стать контрабандистом

– Извини, торможу. – Я действительно не мог понять к чему он клонит.

– Я же тебе уже говорил. За убийство тут обычно дают 4 года. Если без отягощающих. Тем, кто по первости, надо отсидеть всего полсрока. Можно легко мочкануть вертухая, когда он совсем забурел и нагло понтует без формы. Тогда никак не пришить умышленного нападения при исполнении. За заранее спланированное дело можно и пожизненное схлопотать. Это реальные 10-12 лет. А так… пьяная драка и через два года трать свой заслуженный гонорар. Только не надо этих киношных извращений. Поближе к природе. Камень, бутылка, кусок доски… что под руку подвернётся. Но это на крайний случай. А вот качественно отмудохать можно в любое время и за милую душу. Почти задаром. Прочитай его имя на badge и делай нужный заказ на волю. Да, а как по-русски будет badge?

– Не поверишь, так и будет. Бейджик. У нас повальная американизация языка. Под чутким руководством. Хотя… ваш-то президон в бабочке 182 вообще на ставке CIA сидел. Ладно, не суть. А кто на такое подпишется?

– Всегда найдутся желающие спокойно передохнуть от разных проблем. Как там у вас говорят? Без лоха и жить неплохо, да жизнь без лохов доведёт до грехов.

– Не сталкивался. Надо запомнить. Добавлю как эпиграф к Александру Сергеевичу: «Нас каждый день опала ожидает, тюрьма, Сибирь, клобук иль кандалы» 183 .

– Заумно слишком. Сразу видно, что мужик ни разу в тюрьме срок не мотал. Видно терпила с травкой перемудрил… Да, а как там твой сокамерник?

– Молчит. По вечерам рассматривает словарь, но больше знакомых слов пока так и не нашёл.

– Повезло. Большинство как заведённые свои истории раз за разом рассказывают. Пока окружающих не вгонят в тоску.

– А потом?

– Зависит от рассказчика. Одним подзатыльника достаточно, а других так и будешь, скрипя зубами слушать, пока не отупеешь. Знаешь, как это называется?

– Недержание? Словесный понос?

– Попытка понять, что делать, и кто виноват.

– А ты этим чернышевским Достоевского подсовывай. Его точно на все языки перевели.

– Это который бабку топором тюкнул?

– Он, родимый. Вот с тех на Руси деньги так и называют «бабки». Прижилась схема быстрого обогащения.

– Это неправильно. Надо как здесь. Тюрем приличных понастроить и тянуть деньги с родственников. Прибыль значительно выше, чем в гостиничном бизнесе. Правда, теневая. Невидимые чаевые, так сказать. Ilmaraha – воздушные деньги или деньги из воздуха. Но это для избранных. А остальные и так заняты вроде бы полезным делом.

– Никогда не слышал, чтобы здешние вертухаи взятки брали.

– А они их прямо и не берут. Здесь это не принято. Как у вас там это называлось? – Сулев пощёлкал пальцами, – Во, семейный подряд! Знаешь такое прикрытие у финской коррупции?

– Больше знаком со своей стороны. Обычно за них платят, а потом им отдают чеки. Они совершенно официально получают деньги в своих компаниях. Иногда набегают очень и очень приличные суммы. Особенно в длительных командировках. Лекции за кружкой пива для мифической аудитории. Образцы продукции, исключительно подходящие к конкретному домашнему интерьеру. Да много чего.

– Это семечки. Основные деньги делаются на цепочках навязанных посредников. Родственников, друзей и хороших знакомых… их же постоянно подкармливать надо. Теперь эту схему и в Эстонии практикуют. Как более приличную и прогрессивную.

– А вертухаи здесь каким боком?

– У вас что, нет срастания бизнеса с криминалом?

– Ну, ты даёшь! Сам обязан знать, что у нас именно криминал создал современный россиянский баксы-чёс, который только из приличия называется бизнес. Он, как обладающий наиболее убедительными доводами и стартовым капиталом, стал основным двигателем торговли и производства. 184

– Граждане, сдавайте валюту! 185 – Сулев грустно хмыкнул, – Меня так мой следак встречал перед каждым допросом. Как давно это было, а всё никак не могу забыть. Как и ваш шумный гимн.

Он поковырял пальцем стол и нехотя выдавил:

– Вот тебе реальный пример. Ты знаешь, что финны строят атомную станцию?

– Знаю. Взяли дорогой французский проект, который нигде раньше не делали. Зато гордо затоптали более эффективный российский.

– Потому и взяли. Он тут некоторым политическим партиям очень нужен. Этим, кто сейчас у руля, – он показал пальцем в потолок, – Они же этот проект и утвердили. Строительство затянут на пару лет и из бюджета получат ещё столько же. Но это не наши проблемы. Так вот. Через вертухаев одному моему старому знакомому на прошлой неделе намекнули на крупное дело. Он парится в другой тюрьме. Предложили оптом продать всю использованную технику и домики для строителей.

– Хорошая сделка.

– Очень. Особенно, если учесть что перед началом тендера будет неофициально объявлено, что весь этот хлам будет иметь повышенный радиационный фон.

– А это плохо.

– Зато заранее спланировано. Тут везде повышенный фон из-за гранита. Подтянут зелёных. Они будут трещать счётчиками, и гнать большую пенную волну. Потребуют деньги на утилизацию и дополнительное обеззараживание местности. Все уже заранее знают, кто этим займётся в Финляндии. А в это время домики и техника будут тихо перевезены в Эстонию, а там исчезнут. Объявятся потом либо в России, либо где-нибудь в Азии. Подновлённые и перекрашенные.

– Что-то сложно.

– Брось, это очень просто. Нужна только надёжная организация, которая умеет держать язык за зубами. Ну, и гарантированное распределение прибылей. Для пополнения партийной кассы.

– А ты здесь каким боком?

– Он через меня искал некоторые старые контакты. В другом я ему, к сожалению, ничем помочь не смогу. Не мой профиль.

– А ради чего твой кореш корячится?

– Депортация в Эстонию и снятие приговора. Ну и пухлый процент. Это от наших.

– А разве это просто?

– Получить процент?

– Снять приговор.

– Финские приговоры это ещё та песня. Особенно те, которые рождаются в безумных головах у судей из первой инстанции. Они умудряются забывать, что законы постоянно меняются и просто ставят параграфы из прежних похожих дел, даже не задумываются о последствиях.

– Почему?

– Есть более-менее толковая Вторая инстанция, а потом вполне профессиональный Верховный суд. Они и приводят эти убогие приговоры в нормальный вид. Если, конечно, обозлённый терпила окажется при деньгах. Но этот процесс занимает годы. Я как раз об этом тебя и просил написать.

– Не поверишь, но я тут директору тюрьмы кинул слёзную маляву о разрешении мне пользоваться компьютером. По принципу сделал гадость – сутки в радость.

– Что? А почему медведя с балалайкой не вписал?