Муъминат Хаттаева - Сакинат

Наконец Сакинат оказалась возле дома. У неё не было слёз, чтобы плакать. Как не было и возможности раскрыть перед кем-нибудь свою душу. Казалось, душа её остыла и утратила интерес ко всему.

От безысходности она принялась за повседневную работу по дому. Постирала одежду младших братьев, сделала уборку; затопив на веранде харбукскую печь, испекла хлеб из теста, которое замесила мама. Всё это девушка делала машинально, не зная, чем ещё себя занять, чтобы отвлечься от тягостных мыслей. Не видя вокруг ничего и никого – ни маму, ни сестру, ни братьев, за целый день она не притронулась к еде. Вечером Сакинат вышла загнать теленка, который был выпущен в поле пастись. Эту работу каждый день выполнял Хасбулла. Заметив, что поведение дочери почему-то изменилось, Абидат, ничего не сказав, отпустила её за теленком.

На траве, ещё скудноватой для летнего времени, паслось много телят. До захода солнца было ещё далеко, но на гору в том месте, куда села Сакинат, падала тень. В тёплом летнем воздухе уже чувствовалась прохлада, дул лёгкий вечерний ветерок. Сидя среди цветов и травы, девушка думала, что здесь её никто не видит и поэтому можно не скрывать горе, отягощающее её душу. Она не знала, что делать, чтобы избавиться от настигшего её несчастья. Все её детские мечты, которые она лелеяла не один год, разрушились в один миг. Ахмед, который был ей очень дорог, так и не обратив на неё внимания, выбрал спутницей жизни Аслимат…

«Не надо было мне тогда спасать её из реки, – промелькнула у неё горькая и смятенная мысль. – Пусть бы её река унесла… – Вы можете и у Ахмеда тоже подарок взять, – Сакинат снова вспомнила утренние слова Аслимат. – Легко же вчерашний учитель стал для неё Ахмедом! Ненавистница. Такую бестолковую разве выберет себе умный парень? Если бы выбрал Марьям, это ещё можно было бы понять. Что же мне теперь делать?». От осознания невозможности что-либо изменить, от безысходности Сакинат расплакалась. Всхлипывающая и утирающая слёзы, Сакинат вздрогнула, когда внезапно раздался голос из-за спины.

– Что случилось, красавица? – рядом стоял высокий и красивый молодой человек и, улыбаясь, смотрел на нее. Будучи погружённой в свои мысли и переживания, Сакинат не заметила, откуда он появился.

– Ничего! – она вскочила. Не то что незнакомому молодому человеку, но даже самой себе гордая девушка не желала признаваться в своей безответной любви. Не бросив более на молодого человека ни единого взгляда, она быстро направилась к тому месту, где пасся её теленок. Отойдя достаточно далеко, она обернулась. Незнакомец стоял на том же месте и смотрел ей вслед.

Утром следующего дня Жавгарат, жена Раджаба, отправилась к семье Абдулгамида спросить, не согласятся ли они отдать Сакинат замуж за её сына Али. У Раджаба, который долгие годы работал председателем сельского совета, был единственный сын Али. Уже три года он учился в городе. Молодой человек наверняка успел повидать вдоволь городских красавиц, но, выполняя волю родителей, желающих, чтобы он женился на сельской девушке, решил отправить сватов к Сакинат. Он увидел её впервые, когда она, снедаемая горестными мыслями, сидела на склоне горы. Хотя Али не присмотрелся к лицу девушки, но внимание парня привлекла толстая чёрная коса, которая выглядывала из-под косынки.

Дорога в город для продолжения учебы была закрыта для Сакинат. Она не находила в себе ни сил, ни идей для того, чтобы как-то изменить ситуацию, и ничего не могла придумать. Тот, кто к ней собирался посвататься, был парнем, за которого вышла бы замуж любая девушка в селе. Раз Сакинат не суждено выйти за Ахмеда, ей было всё равно, чьей женой она станет. Сакинат приходилось повторять участь многих сельских девушек.

* * *

На большом и просторном дворе Абдулгамида кипели два чугуна, под которыми тихо потрескивал огонь, разведённый кизяком. Обе мамины сестры и папина двоюродная сестра Умукурсум стояли возле огня, «подкармливая» пламя кусками кизяка и снимая пену с кипящего мяса. Аминат и Сакинат, считая, что так и должно быть, со скромно опущенными головами, как и подобает горским девушкам, с утра ходили за водой с кувшинами, которые лудильщик довёл до блеска. Однако сколько бы сестры ни носили воду – дома её не хватало. Надо было заполнить большие кастрюли, чтобы сварить много мяса, а также вычистить и вымыть внутренности зарезанных к свадьбе баранов. Использованная вода тоже шла в дело: двоюродная сестра отца разбрызгивала воду во дворе и перед воротами, чтобы не поднималась пыль.

Мамины сестры приготовили колбасу из бараньей печени и поставили варить. Посуда, висевшая на стене в средней комнате, обычно оставалась не использованной. На этот раз и она дождалась своего часа: мамины сестры сняли посуду и стали готовить к использованию: помыли в горячей воде и разложили на салфетке, чтобы высушить.

Когда девушки натаскали нужное количество воды, они освободили от ненужных предметов стол в гостевой комнате, подготовив место, чтобы потчевать гостей. Хасбулла собрал стулья из всех комнат и расставил вокруг стола. Там, где не хватало стульев, устраивали скамью: клали доску на два стула и накрывали паласом, чтобы сесть за стол могли не только жители села, но и приезжие. Односельчан сажали на тахту, подложив подушки.

Парень, за которого сватали Сакинат, учился в городе. Его отец Раджаб сажал своих гостей за стол, вопреки обычаям села. А согласно традиции, гостей рассаживали на полу, на подушках, и потчевали на ковре. Исходя из этих соображений, родные невесты решили расставить угощения на столе. В доме Абдулгамида было приготовлено всё необходимое, чтобы достойно встретить гостей.

После всех хлопот с угощениями дошла наконец очередь и до приданого невесты. Умукурсум пристально изучала одеяла и подушки, которые лежали на сундуке в средней комнате, перебирая по одной каждую вещь.

– Эти шесть матрасов наполнены чистой шерстью, – говорила Абидат, показывая красиво сложенные постельные принадлежности. – Приходите завтра помочь закончить седьмой матрас. Все дают сейчас за дочерями по шесть матрасов, а у меня только две дочери, и, если не дам чуть больше, люди упрекнут.

– Правильно, Абидат, – покивала головой Умукурсум. – Чтобы у нас чего-то да не хватило – такого быть не может, тем более по сравнению с другими семьями. Дадим приданого больше, чем другие. Если чего-то все-таки не хватает, я тоже помогу. Кому-нибудь из чужих можно не дать – нашей дочери надо дать. То, что есть, не пожалеем, а вот чего нет – найти не сможем. После того как скрупулёзный осмотр приданого был окончен, Умукурсум перевела дух и радостно улыбнулась.

– Надо было мне подождать с замужеством и выйти замуж сейчас, – проговорила она, смеясь. – Понимаешь, Абидат, когда ты выходила замуж, за невестой давали два матраса, наполненные сеном. Слава Аллаху, хоть нашим детям хорошее время для жизни пришло.