Владимир Гриньков - Исчезнувшие без следа

Кислова не было. И Ужгородцева не было. И Болдырева. Эти люди жили какой-то призрачной жизнью. У них была реальная жизнь раньше. Были отец и мать, были друзья, они ходили в школу, а летом отправлялись в загородные лагеря. Потом у них это прошлое отняли, выдав справку о липовом сиротстве. А они даже не попытались протестовать. Крамаренко в беседах с ними говорил о своем детдомовском детстве. И даже жене лгал. Для нее он был сиротой.

– Алло? Петрозаводск? Я вам звонил по поводу Маркова. Вы посмотрели архивы?

Дружинин давно уже тяготился этими бесплодными поисками.

– А вы имя Маркова знаете? – уточнили из Петрозаводска. – Его не Михаилом случайно зовут?

– Михаил, правильно! – напрягся в ожидании Дружинин.

– Он сейчас здесь, в нашем детдоме, и работает.

Этого не могло быть! Просто невероятно!

– Вы будете с ним говорить?

– Да! – крикнул в трубку Дружинин. – Да! Дайте мне его!

Этого не могло быть! Он не верил.

– Алло? Марков слушает.

Нормальный мужской голос. Судя по всему – молодой.

– Михаил! У меня к вам только один вопрос! – торопливо сказал Дружинин. – Вы когда-нибудь служили в спецгруппе «Антитеррор»?

Молчание.

– Михаил! – нетерпеливо выкрикнул Дружинин. – Служили? Да или нет?

– Да, – отозвался Марков. – Служил.

Но ведь Крамаренко говорил, что они погибли – все! Или Марков, как и Крамаренко, не участвовал в последней операции «Антитеррора»?

– Группа выполняла задание в Африке, – решил не темнить Дружинин. – Вы знали об этом?

– Я не просто знал. Я принимал участие.

Значит, они не погибли?

– Я слышал, что там, в Африке, произошла катастрофа, – осторожно напомнил Дружинин.

– Да. Ребята погибли.

– А вы? – вырвалось у Дружинина.

– Я летел первым рейсом. А на втором заходе вертолет разбился.

– Сколько человек улетели первым рейсом?

– Из группы – я один. И еще этот парень, которого я сопровождал.

– А кого вы сопровождали?

– Человека, которого мы разыскивали.

– Фамилия! – нетерпеливо-требовательно выкрикнул Дружинин.

– Чья?

– Того человека, которого вы разыскивали! Воронцов, так? – У Дружинина уже не оставалось в запасе терпения.

– Да, Воронцов, – подтвердил Марков.

Он несколько растерялся, похоже.

– Значит, Воронцов остался в живых?

– Да.

– Где он сейчас?

– Я не знаю.

– А где вы видели его в последний раз?

– В Москве.

– Когда?!

– В день прилета. Мы из Конакри прилетели спецрейсом, нас прямо на летном поле рассадили по разным машинам, и больше я его не видел.

– Кто его увез? – спросил Дружинин, едва сдерживая дрожь нетерпения. – Кто забрал Воронцова?

– Я не знаю.

Но и этого было более чем достаточно. Воронцов, оказывается, был жив. И его даже видели в Москве. Вдова Кочемасова говорила, что вряд ли все, что сейчас произошло, обошлось без прямого или косвенного участия Воронцова. Прежде это казалось Дружинину бредом. Прежде, но не теперь.

Михаил Марков казался едва ли не братом-близнецом Дружинина – такой же высокий и плечистый. Не отличить, если посмотреть со спины. Вот только в глазах опасливость и затаенное беспокойство. Дружинин показал ему «антитерроровский» значок. Марков ожил и порывисто протянул руку. Он вертел значок в руках, и что-то такое появилось в его лице – то ли радость узнавания, то ли печаль воспоминаний о давних днях коснулись его своим невидимым крылом.

– Номер странный, – сказал Марков задумчиво. – У нас у всех он был с буквой А.

– Я знаю, – подтвердил Дружинин. – Видел такой у Крамаренко.

Марков резко вскинул голову:

– Вы встречались с Сашей?

– Да.

Дружинин забрал у него значок и спрятал в карман.

– Как он там? – спросил Марков.

– Плохо.

– Что такое? – осведомился Марков, нахмурившись.

– Его убили.

– На операции?

– Он уже не служил в «Антитерроре». Никто из того, вашего, состава не попал в теперешнюю группу.

– Значит, группу все-таки набрали заново?

– А почему вы не захотели вернуться на службу?

Марков скривил губы и тяжело засопел. Он был сейчас похож на обиженного ребенка.

– Ноги моей там не будет!

– Почему? – искренне удивился Дружинин.

– После того, что они сделали со мной… Как они поступили со мной…

У Маркова дернулась щека. Дружинин опустил глаза, чтобы этого не видеть. Не выносил ничего такого.

– С утра до вечера – допросы, – пробормотал Марков. – Они называли это беседами – какие это, к черту, беседы! Ко мне было такое отношение, будто сразу после всех этих «бесед» меня посадят в «воронок» – и на лесоповал, лет на десять.

– Это тогда, после возвращения из Конакри? – догадался Дружинин.

– Да. Они совершенно меня извели, я даже не мог понять, чего от меня хотят. Наверное, просто срывали злость.

– Злость? За что?

– Группу ведь угробили. Все ребята погибли. Получалось, что операция сорвалась.

– Но ведь вы нашли пропавшего Воронцова, – напомнил Дружинин.

– И что? – с мукой во взгляде сказал Марков. – Мы потеряли всех! Всех!

Он отвернулся. Засыпанные облетевшей листвой дорожки были пустынны. За полупрозрачной стеной по-осеннему темных деревьев белело здание детского дома. Набегающий с той стороны легкий ветерок приносил запах щей и теплого хлеба.

– Ты все бросил и приехал сюда, – сказал понимающе Дружинин.

– Да. Как только от меня отвязались, я не задержался в Москве ни на день. Даже не заехал на базу, сразу сюда. Больше ехать было некуда. Так обозлился, что даже выбросил свой значок.

Это очень серьезно. Значит, уезжал из Москвы навсегда.

– Кто же тебя так мордовал? – участливо поинтересовался Дружинин.

– Поверь, я даже не знал, что это за типы. Начальство какое-то, имели право.

В разговоре возникла пауза. Дружинин подгадывал момент, когда можно подступиться к главному, ради чего он и приехал в Петрозаводск. Марков безучастно разглядывал давно не крашенный забор.

– Расскажи мне о вашей последней операции, – решился наконец Дружинин. – Все, что ты знаешь!

– А знаю я не так уж много, – равнодушно сказал Марков. – Я – боец, мое дело было выдвинуться к объекту, захватить его, пострелять, если это требуется.

– Ты мне об этом не рассказывай, я и сам ученый, – засмеялся Дружинин, давая понять, что беседа у них пойдет вполне доверительная. – Расскажи про это воронцовское дело. С чего все началось? Когда ты услышал о нем впервые?

– Это было в прошлом году, летом. Что-то уже началось, но я до поры ни о чем даже не догадывался… – Марков рассказывал, глядя перед собой с задумчивым прищуром: вспоминал, как все было. – Первым командир новости узнает, а уж потом все остальные. Начал командир к себе раз за разом Марину вызывать…