Владимир Гриньков - Санитар

– Да, – ответил Паша. – Похолоднее что-нибудь.

Еще одна комната была здесь. Паша дверь открыл мягким быстрым движением и встал на пороге. Модели самолетов свисали с потолка, пикировали на Пашу. Со стены улыбались ребята из "ПЭТ ШОП БОЙЗ". Хороший плакат. Большой и яркий.

Мальчишка подошел сзади и встал за Пашиной спиной.

– Это твоя комната, да? – спросил Паша.

– Да.

– Хорошие самолеты.

Взял из рук парнишки стакан с холодной водой, выпил залпом:

– Спасибо.

Не было здесь никаких старичков. В природе не существовало.

– Значит, старички не живут здесь? – спросил Паша, не надеясь уже ни на что.

– Не живут.

Бросил взгляд на дверь Розиной квартиры. Белая полоска бумаги с неразборчивой лиловой печатью соединяла дверь и дверной косяк. Опечатано. Наверное, с того самого дня.

– И не приезжал никто? – полюбопытствовал Паша.

– Куда?

– К Розе на похороны.

– Родители были.

– Уехали уже?

– Да.

Похороны, наверное, не слишком многолюдными оказались. Родители. С работы Розиной кто-нибудь. И еще безутешный Дегтярев.

Паша вдруг голову вскинул, будто его током ударило.

– Что? – посмотрел вопросительно парнишка.

Они вдвоем по грязной, давно не мытой лестнице спускались.

– Ничего, – сказал Паша. – Это я про знакомого одного вспомнил.

И руку непроизвольно в карман с ножом опустил.

– К нему поедете, да?

– Ага, – кивнул Паша согласно. – Проведаю.

Конечно, к Дегтяреву надо ехать. И думать не о чем. Только там можно уяснить, что за история эта со старичками непонятная.

– До свидания, – сказал парнишка вежливо.

– Бывай, – ответил Паша.

Руку на прощание не подал, он в ней нож по-прежнему сжимал неосознанно.

Дегтярева дома не оказалось. Паша, еще не веря в неудачу, даже ногой по двери запертой ударил, и вдруг дошло до него, что на работе ведь Дегтярь, справился слизняк со своей меланхолией.

Отправился на склад, еще не представляя, как действовать будет. Все-таки место такое – посторонние и все такое прочее, не годится так. Но зря переживал, как оказалось. Пока доехал, рабочий день закончился, и Пашу запертые ворота встретили. Там, внутри склада, – он знал – должен был ночной сторож находиться, но Паша в ворота не постучал, осторожность проявляя, – нельзя, чтобы его кто-нибудь видел здесь разыскивающим Дегтярева.

Вернулся опять к дому, где уже побывал, позвонил в дверь. Стоял, замерев, в ожидании, даже дыхание затаил, как вдруг щелкнул замок, дверь открыл Дегтярев. Увидел Пашу, изменился в лице в одно мгновение и отступил, наткнувшись при этом на лежащую в беспорядке обувь, едва равновесия не потерял, но на ногах удержался-таки. Паша за ним следом в прихожую вошел стремительно и дверь за собой захлопнул. Правую руку держал в кармане, нож сжимал почти судорожно. Дегтярев на Пашину правую руку смотрел со страхом, который уже скрыть не мог, Паша его взгляд перехватил, разжал-таки застывшие в мертвой хватке пальцы и высвободил руку из кармана, нож при этом не вытащив. Улыбнулся.

– Привет! – сказал, а сам в звуки квартиры вслушивался – нет ли здесь кого еще.

– Привет.

– Один?

– Да.

Паша позволил себе расслабиться. Опять улыбнулся дружелюбно:

– Все нормально у тебя?

– Нормально, – ответил Дегтярев и судорожно перевел дыхание.

Они по-прежнему в прихожей стояли, друг против друга.

– Приглашай в комнату, – подсказал Паша.

И только тогда Дегтярев рукой махнул в распахнутую дверь – проходи, мол. А сам с места не двинулся, и так получалось, что он у Паши за спиной останется, если Паша в комнату первый войдет.

– Я на работу к тебе сегодня ездил.

– Зачем? – не сдержал удивления Дегтярев.

– Соскучился почему-то.

Паша его в комнату втолкнул, не грубо, впрочем, и сам вошел следом.

– Знаешь, когда меняешь место работы и попадаешь в другой коллектив…

Дегтярев на него посмотрел туманным взглядом. Затравленно как-то. Паша вздохнул, ему опять муторно становилось:

– Запах какой-то у тебя здесь…

Сказал только для того, чтобы не молчать. А запах и вправду был в комнате неприятным. И еще несчастье. Запах несчастья здесь витал, вот что.

– Я открою балконную дверь, – дернулся было Дегтярев.

Паша ему руку на плечо положил и сжал несильно.

– Не надо, – сказал. – Садись.

Вдавил Дегтярева в старое кресло, сам сел напротив на колченогий стул. Ноги расставил широко и властно. Дегтярев сжался почему-то и совсем уже испуганным выглядел.

– Чем занимаешься? – спросил Паша.

– Сейчас?

– Сейчас ты напротив меня сидишь, – усмехнулся Паша. – Вообще чем занимаешься, спрашиваю.

– Работаю.

– Все там же?

– Да.

– На мое место взяли кого-нибудь?

– Нет.

– Один справляешься?

– Да.

До смешного односложно и быстро отвечал Дегтярь. Как приборчик примитивный.

– Я вижу, ты отошел уже немного.

– А? – не понял Дегтярев.

– Лучше, говорю, выглядеть стал.

– После чего?

– После похорон Розы.

Дегтярев вздрогнул и побледнел в одно мгновение. Они к главному в их беседе подступались, и оба это поняли.

– А дни жаркие настали, – вдруг сменил тему разговора Паша.

Дегтярев на него во все глаза смотрел и боялся пошевелиться, кажется.

– Жарко, говорю.

– Да, – кивнул Дегтярев, спохватившись.

– Попить есть что-нибудь у тебя?

– Попить?

– Да. Сок, компот – хоть что-нибудь.

– Пиво. Будешь?

– Буду.

Дегтярев с места не сдвинулся, не шелохнулся даже, и все смотрел на Пашу остановившимся взглядом.

– Ну? – произнес Паша вопросительно-требовательно.

Только тогда Дегтярев поднялся и направился на кухню нетвердым шагом. Было слышно, как он звенел стаканами, потом вдруг стихло все.

– Дегтярь! – позвал Паша.

Тишина. Паша поднялся резко, опрокинул стул и на кухню бросился. Дегтярев у стола стоял, на шум обернулся, и Паша увидел его лицо, мокрое от слез.

– Что случилось? – спросил почти участливо.

Дегтярев опять не отозвался, растер слезы по лицу рукавом рубашки. В руке держал ключ для открывания бутылок. Стал бутылку открывать, и не получалось – руки дрожали. Паша, за ним наблюдая, поморщился.

– Ты убил ее! – выпалил неожиданно Дегтярев.

Паша вздрогнул и попытался Дегтяреву в глаза заглянуть, но тот веки опустил, и со стороны могло показаться, что вот-вот задремлет он. Только движения его выдавали – резкие были чересчур, нервные.

– Ты о чем? – медленно сказал Паша, но чувствовал: дрожит у него голос.

– Я о Розе.

Дегтярь по-прежнему глаз не поднимал, возился с бутылкой, целиком ею был поглощен, казалось.

– Я Розу убил? – спросил Паша, намеренно придавая голосу удивление.

– Да!

Уверенно ответил. Хотя и было видно, что дрожит как осиновый лист.