Владимир Гриньков - Помеченный смертью

– В чем причина?

– Сказали – для предоставления отчета о выполненной работе.

– Но это еще не значит, что тебя отзывают насовсем, – сказала с облегчением Анна.

– У меня не требовали отчета прежде! – вскинулся Кирилл. – Никогда! Мой отчет – это вся моя работа! Изо дня в день! Без выходных!

Он действительно боялся потерять этот остров. И поэтому переживал.

– Это еще ничего не значит! – твердо сказала Анна. – Ни-че-го! Ты съездишь в Москву, отчитаешься и вернешься обратно.

Кирилл вдруг повернул голову и строго и требовательно посмотрел своей собеседнице в глаза.

– Скажи мне! Поклянись, что ничего не знала!

– Не знала! – сказала Анна. – Клянусь!

Кирилл отвернулся.

– Ты вернешься, – пообещала Анна.

– Они могут перевести меня на другую станцию.

– А ты не соглашайся.

– Они просто прикажут – и все.

– Все равно не соглашайся.

– Они меня уволят.

– Ну и что? Приезжай сюда и живи.

– Меня могут не выпустить.

– Откуда? – не поняла Анна.

– Из страны.

Она поняла, наконец, о чем речь, и рассмеялась.

– Милый Робинзон! – сказала с чувством. – Все это позади. Сейчас любой может поехать туда, куда ему заблагорассудится. Были бы деньги. И никто никого не удерживает.

– У меня и денег-то нет, чтобы вернуться сюда в случае чего.

– А твоя зарплата? Куда она идет?

– На сберкнижку.

– О! – уважительно сказала Анна. – Там у тебя, похоже, скопилась порядочная сумма.

– Ты так думаешь? – с надеждой спросил Кирилл и вдруг встретился взглядом со своей собеседницей.

Ее глаза смеялись.

– Ты все шутишь! – досадливо махнул рукой Кирилл.

– Какие уж тут шутки, – вздохнула Анна, гася улыбку. – На сберкнижке сейчас не держат деньги даже полоумные старухи.

– Почему?

– Инфляция.

– Инфляция? – нахмурился Кирилл.

– Не хмурься, – попросила Анна. – Я тебя не разыгрываю. Деньги обесцениваются со скоростью света. На книжке у тебя большая сумма, много нулей, но это все воздух, фикция, на те деньги не разгуляешься.

– И что же делать?

– Сними их все, до копейки, как раньше говорили, и купи на них билет.

– Куда?

– Сюда, на остров.

Ее глаза сейчас совсем не были смешливыми.

– Возвращайся. Я буду тебя ждать.

Кирилл смотрел на Анну долго, потом приподнялся на локте и быстро поцеловал.

– Прости, – его голос немного дрожал. – Я обидел тебя. Думал, что…

Она ладонью прикрыла ему рот.

– Я не хочу быть здесь вместо тебя, – сказала Анна. – Я хочу быть вместе с тобой.

«Вместо» и «вместе» – большая разница. Кирилл эту разницу уловил и кивнул благодарно. Он уже не чувствовал себя так плохо, как пару часов назад.

Бородин не любил презентаций. Слишком много людей и много глаз. Все улыбаются, все друзья, а потом, после всего, вдруг всплывают какие-то нехорошие вещи. Какой-нибудь слух или фото в газете – и не найти концов, тебя просто подставили и скрылись, испарились, так что даже следов не найти. Три года назад на вечеринке для своих Бородину представляли каких-то людей, которых он никогда прежде и в глаза не видел, а с одним из них Бородина даже сфотографировали. Обычный снимок: двое уверенных в себе мужчин улыбаются в объектив, держа в руках фужеры. Один из мужчин – сам Бородин, второй – его новый знакомый. Бородин в тот раз и фамилии его не запомнил. А через месяц – стрельба у бывшего ВДНХ, труп, два пулевых ранения в голову – тот самый человек, сфотографировавшийся с Бородиным. Оказалось – крупная криминальная фигура, все газеты написали о случившемся, а одна даже тиснула снимок – тот самый, с Бородиным. Вот, мол, с кем убитый якшался. А дальше началось – проверки одна за другой. Бородина сгоряча даже задержали, и он провел двое суток в участке, уже не чаял вырваться, и все из-за того случайного снимка. Выкарабкался-таки, но к презентациям, ко всем коллективным пьянкам испытывал с тех пор стойкое отвращение.

И сегодня не пошел бы, если бы не настоял Григорьев. Какие-то свои были у министра дела, ничего толком не объяснил, лишь сказал, что вечеринка пройдет в узком кругу, по-семейному, и еще сказал, что надо быть обязательно, что-то там немного затормозилось с этой самой сделкой, недоброжелателей все-таки полно, и надо обязательно прийти на вечеринку, показаться, не все ведь в кабинетах решается.

– Так, может, тогда в сауну? – предложил Бородин. – Я девок привезу, каждому из гостей по паре.

Григорьев даже расхохотался:

– Это не того полета птицы, Андрюша. Они на это не ловятся. Крупные, понимаешь?

– Из правительства кто-то?

– Да.

– Тоже мне – небожители, – хмыкнул Бородин.

– Никакие они не небожители. За одну лекцию в каком-нибудь университете, где им заплатят хотя бы тысячу баксов, маму родную продадут. У себя из кабинетов телефонные аппараты домой тащат. Просто не нужно сейчас этого ничего – ни сауны, ни баб. Посидим просто, по-семейному. Жену свою приведи, ребенка.

– А удобно?

– Очень. Еще кого-нибудь из родни захвати.

– У меня нет никого в Москве.

– Ну, дело твое.

И все-таки еще одного спутника Бородин себе нашел, как раз в этот день у него был сеанс психотерапии. Морозов с ними занимался, и Бородин, памятуя о том, что у них еще ни разу не возник разговор об оплате, сказал:

– Мы почему-то с вами не касаемся денежного вопроса.

Морозов поднял голову, отбросил длинную прядь волос со лба.

– Денежный вопрос? – переспросил, будто не понимая.

– Я говорю о вашем гонораре.

– Я с вас денег не возьму.

– Так не пойдет, – ответил Бородин и даже покачал головой. – Мне благотворительность не нужна.

– Вместо оплаты я попрошу вас об одной услуге.

– О какой?

– Я организую центр психической реабилитации, но это такое дело, что без поддержки сверху его с места не сдвинуть. У вас, насколько я понимаю, большие и прочные связи.

– С кем связи? – уточнил без особого энтузиазма Бородин. Он не любил такого рода разговоры.

– С теми, кто наверху. И от кого зависит…

– Вы преувеличенного мнения о моих возможностях.

И тут он вспомнил о Григорьеве и об этой непонятной вечеринке.

– Я вряд ли смогу вам помочь напрямую, доктор. Только если свести вас с кем-то из правительства, а дальше вы уж сами.

– Да! – быстро ответил Морозов. – Дальше я сам!

«Хваткий, – подумал Морозов. – Знает, что не все и не всегда деньги решают».

С Морозовым у него сложились почти доверительные отношения, но полного спокойствия Бородин не ощущал, сохранялась какая-то неясная тревога в душе, будто опасался он доктора, а почему – не мог понять.

– Сегодня вечером у меня одна встреча. Если хотите, можете составить мне компанию.

– С кем встреча?

– Там много будет людей. В том числе из правительства. Григорьев, например.