Владимир Гриньков - Помеченный смертью

– Добрый день! – сказал кто-то за спиной.

Это был Бородин. Значит, не ошибся доктор, его «Мерседес» это был. Бородин подошел, всматриваясь в лицо Морозова, но не успел больше ничего сказать, из сарая стремительно вышел Виталий Борисович, взял Бородина под руку и увлек его за собой. Они прошли несколько шагов вдоль стены сарая и остановились. Морозов услышал, как Виталий Борисович сказал негромко:

– Все-таки они за тобой охотились, Андрей. Из-за этой сделки с ракетными комплексами.

– Он признался?

– Да. Все рассказал.

– Ушаков его направлял?

– Да.

– Вот сволочь.

Виталий Борисович похлопал Бородина по плечу:

– Все нормально, Андрей. Обойдется.

– Да не обойдется! – сказал Бородин с досадой. – Укокошат они меня! Убийцу же не нашли.

– Найдем.

– Неизвестно, где искать его.

– Найдем, – повторил Виталий Борисович. – Хотя и трудно будет. Он и не Рябов, и не Митяев. Человек-никто. Представляешь? Взялся ниоткуда и исчез в никуда.

– Так не бывает.

– Не бывает, – согласился Виталий Борисович. – В том-то и штука. И если мы к самым истокам выйдем, его, настоящего, вычислим, то возьмем в два счета. Нам его имя нужно. Настоящее имя. Вот где загадка.

Хатыгов тем временем выволок из сарая пленника. Теперь, при дневном свете, лицо Даруева выглядело совсем ужасно – сплошное кровавое месиво. Хатыгов завел его за угол, подталкивая в спину стволом автомата. Морозов пошел следом, никем не остановленный. Виталий Борисович и Бородин были заняты разговором, а страж Морозова против ожидания не стал ему препятствовать. Морозов повернул за угол. Даруев стоял спиной к стене, а перед ним – Хатыгов, и прежде чем доктор успел что-либо сказать, автомат в руках Хатыгова дернулся и издал негромкий, но отчетливо слышимый треск. Даруев опрокинулся на стену и сполз по ней, оставляя кровавый след. Хатыгов повесил автомат на плечо, повернулся и встретился взглядом с Морозовым. Они стояли друг против друга долгие несколько секунд, потом Морозов собрался с силами, плюнул Хатыгову в лицо и выдохнул:

– Мразь!

Морозов возвращался в Москву в одной машине с Бородиным. Не захотел ехать ни с Виталием Борисовичем, ни тем более с Хатыговым. В «Мерседесе», кроме Морозова и самого Бородина, ехали еще двое охранников. Морозов молчал, мрачно рассматривая вид за окном. В какой-то момент не выдержал, взорвался:

– Это убийцы! Самые настоящие убийцы!

– Это люди, которые борются с преступностью.

– Они убивают!

– Просто они действуют жесткими методами. По-другому нельзя. Этот Даруев – он ведь хотел меня убить. А перед тем организовал убийство Григорьева.

– Так пусть его судят!

– Все очень быстро должно происходить.

– Что должно быстро происходить? Казнь?

– Я о расследовании говорю. Здесь без быстроты успеха не будет. И потом – есть детали, которых вы не знаете…

– Да я и знать не хочу! Потому что, то, что эти люди делают…

– Они свое дело делают. Вот так-то. При том, что все ужасно запутанно и сложно. Этот Даруев за спиной своего руководства действовал, те и не знали ничего, и как же теперь быть? Следовало бы к руководству ФСБ обратиться, сообщить о подозрениях в отношении Даруева. А гэбисты, к вашему сведению, еще ни одного своего человека не выдали. Ни одного! Сообщи мы о Даруеве, и начнется тянучка. И потом, много позже, сообщат – сигнал не подтвердился. И все.

– А если подтвердился?

– А такого не будет.

– Почему?

– Я просто уверен. Если с Даруевым что-то у них не слишком гладко будет происходить, и это станет опасным – он внезапно умрет. Сердечный приступ или, например, косточка от рыбы – это без разницы. Потому что результат будет один – концы в воду. Друг с другом эти ведомства не очень ладят, и при любой возможности…

– Какие ведомства? – спросил Морозов.

– ФСБ и…

Бородин запнулся.

– И – кто? – пытался уточнить Морозов. – Виталий Борисович – он откуда?

– Из службы безопасности.

– Из службы безопасности Президента?

– Я этого не сказал, – напомнил Бородин.

– Я не знаю, откуда они, – сказал Морозов, – но это настоящие бандиты. – Он вдруг побагровел и повысил голос: – И я не хочу иметь с ними никаких дел! Никаких! Какого черта они повсюду таскают меня за собой?

– Вы для них – эксперт.

– К черту!

– Не упрямьтесь, – произнес Бородин неожиданно просительным тоном. – Ведь Рябов – он до сих пор где-то гуляет. И я по ночам не сплю, если честно…

– А вы-то почему до сих пор здесь? – вспомнил Морозов. – Собирались к жене и ребенку в Лондон, так почему в Москве сидите? Уезжайте!

– Не могу.

– Почему? – опешил Морозов.

Он помнил, как ждал отъезда Бородин, и теперешняя задержка была для него необъяснима.

– Они забрали у меня загранпаспорт. Чтоб держать поближе к себе.

– Кто?

Бородин не ответил, лишь посмотрел многозначительно, и Морозов понял, что речь все о тех же людях идет – о Виталии Борисовиче и тех, кто за ним стоит. Бородин вздохнул.

– Вот так-то, милый доктор. Так что поиски этого Рябова приобретают для меня чисто шкурный интерес. А его все нет – Рябова-то. Исчез. И ничего после себя не оставил. Только две фамилии – и те вымышленные.

Разговаривал будто сам с собой, но вот повернулся к Морозову:

– Загадка для вас, доктор… – Подумал, поправился: – Для всех нас, точнее, загадка. Откуда может взяться человек, которому дадут новую биографию, новое имя, а о нем прежнем, о том, кем он когда-то был, еще до превращения, никто и не вспомнит? Он исчез, и никто этим не обеспокоится.

– Может, его просто похитили? Ежегодно уходят из дома и не возвращаются десятки тысяч людей. Десятки тысяч! И никаких следов. Так, может, он один из них!

– Допустим, – задумчиво сказал Бородин. – Но все-таки это хлопотно. Кто-то из родственников у него все равно должен быть, значит – заявление в милицию и поиски. Не слишком чистый вариант, гэбэ так не работает.

– А может, было официальное свидетельство о смерти? Предположим, его помещают в больницу под предлогом срочной операции, а потом сообщают родственникам, что он прямо на операционном столе умер. А на самом деле он жив.

– Нет, не годится.

– Почему? – удивился Морозов.

– Труп должны выдать родственникам.

– А-а, черт! – сказал Морозов с такой досадой, будто опечалился, что трупы обязательно выдаются родственникам для захоронения.

И тут же он в лице изменился, потер лихорадочно подбородок, сказал:

– А если труп не выдают? А? Бывает такое!

– Разве?

– Ну да! – сказал Морозов уже убежденно. – Трупы казненных не выдают родственникам! Никогда! Вот он, тот самый случай! Даруев сегодня сказал, что этот псевдо-Рябов свое мастерство когда-то оттачивал на «куклах» – приговоренных к смерти. Он их убивал в рукопашном бою, опыта набирался. Так вот он, Рябов, – точно такая же «кукла»! Его за что-то приговорили к смерти, но не казнили, хотя родственникам о казни сообщили. У него просто отняли память. И появился Рябов. Понимаете? Того, прежнего, человека уже нет. Своеобразный метод казни. А есть Рябов. А потом – Митяев. Вот она, ниточка! Надо искать!