Евгений Гришковец - Письма к Андрею

Юрист, экономист или преподаватель чего-то весьма практического в высшей школе могут засесть за роман и выдать после трёх лет кропотливого труда, чаще всего по ночам или по выходным, объёмный текст. Текст умно и сложно написанный… Этакую антиутопию, или перегруженный психологическими деталями детектив, или даже историко-философско-фантастическое полотно. Подобный автор подобного произведения будет всем своим знакомым совать своё детище при любом удобном случае, посылать его во все возможные издательства и на литературные конкурсы. От кого-то он даже получит искренние похвалы. В итоге такой «писатель» за свои заработанные основной работой деньги издаст своё произведение и либо на этом остановится, либо продолжит писать, но уже пьесу или сценарий.

И взявшаяся за живопись доярка, и кандидат экономических наук, засевший за литературу по сути одинаковы. А с ними вместе и те, кто горланит песни в караоке, вспоминая, что когда-то пел в детском хоре и учился в музыкальной школе.

Все эти люди получают удовольствие и радость от творческого занятия и самовыражения. Они получают ту радость, которую в своей повседневной жизни и профессиональной деятельности получить не могут. Они получают то самое сладкое удовольствие, которое знает всякий дилетант. Никто, кроме дилетантов, не получает такого сладкого удовольствия от занятия тем, в чём ничего не смыслит, но чувствует свои большие в том способности. Никто, как графоманы, знают это.

Подлинный художник живёт искусством иначе. Он живёт им тотально, понимая, что ничего другого не может, а главное, не должен делать, даже ради пропитания.

Разница между подлинным человеком искусства и тем, в котором неожиданно проснулся интерес к творчеству, или тем, кто с молодых ногтей в свободное от «серьёзных дел» время был склонен к артистизму, такая же, как между настоящим спортсменом и физкультурником. Настоящий спортсмен тратит здоровье, а то и утрачивает его, калеча свою жизнь и организм ради выдающегося, а по возможности рекордного результата. Физкультурник же ходит в спортивный зал ради укрепления здоровья, улучшения физической формы и удовольствия.

Как в человеке появляется и вызревает подлинное понимание своего призвания к искусству? Это таинственно и необъяснимо никакими понятными и определёнными обстоятельствами. Почему в семье врачей, аграриев или инженеров-строителей родился и вырос поэт, писатель, живописец, выдающийся актёр или режиссёр. Этого невозможно понять. Этого не понимают ни родители, ни сам художник, выросший в среде, далёкой от творчества и искусства. Но также мы знаем массу бездарностей, графоманов и шарлатанов от творческих профессий, которые носят громкие и славные фамилии своих гениальных дедов и отцов, которые с самых молодых ногтей были окружены людьми и миром искусства и культуры. Хотя, по сути, выросли бухгалтерами (ничего не имею против этой трудной профессии).

Подлинный художник начинает чувствовать и даже знать о своей призванности служению искусству с довольно раннего возраста. У каждого свой путь к началу сознательной и постоянной творческой деятельности. Многим и многим приходилось и приходится преодолевать сомнения и неверие близких, родных да и своё собственное в то, что можно посвятить свою жизнь искусству.

Жизнь художника таинственна и непонятна людям конкретных и общественно полезных профессий. Вхождение в жизнь искусством пугает своей непредсказуемостью и отсутствием внятных социально бытовых ориентиров. Примеры же жизни и судеб больших художников хоть и притягательны, но всегда трагичны и явно неповторимы.

Да и просто признание себе в том, что он может написать книгу, быть композитором и автором симфоний или автором настоящего кино, даётся настоящему художнику обычно непросто. Ой как непросто!

Но если, или лучше сказать когда, художник приходит к своему первому произведению, которое сам понимает и осознаёт не как ученическое, не как экзерсис или пробу пера, а как самостоятельное, неповторимое и, главное, такое произведение, которое можно и даже необходимо явить людям… Не родственникам и друзьям, а всем людям, всему миру… Тогда и начинается самое сложное! Тогда и начинается испытание!

Путь к первому произведению всегда и всеми впоследствии вспоминается как радостный и даже счастливый. Не простой, запутанный, полный сомнений, но счастливый… Путь ко второму произведению обычно бывает невероятно труден и даже непосильно тяжёл. На третье произведение, достойное первых двух, у входящего в жизнь искусством художника чаще всего не хватает сил. И он либо уходит в ремесленничество, либо в безответственные лжехудожественные или полурелигиозные эксперименты… Либо следы его теряются за пределами творческого поля в огромном и жестоком к сломанным художникам мире.

Однако в пути к третьему произведению есть становление и шанс на долгую, плодотворную жизнь в искусстве.

Что же нужно делать художнику, сделавшему своё первое произведение, то есть совершившему свой первый шаг в искусстве? Что нужно делать для того, чтобы совершить потом второй, третий и далее? Что?

Ответ у меня только один: отказываться! Отказываться от всего, что предлагают другие люди. Отказываться от любых, даже самых интересных и соблазнительных, предложений и работ. Отказываться и делать только то, что задумал сам. Осуществлять только и исключительно свои замыслы.

Первый заметный шаг автора в виде первого своего заметного произведения делается чисто и легко, как выдох. Начинающий автор ещё ничем не обременён. Он ещё не связан договорами и договорённостями с творческим и околотворческим сообществом, он ещё никому не известен, его никто ни с кем не сравнивает, и даже никто не сравнивает его произведение с его же предыдущими. Автор делает своё первое произведение в тишине и вне внимания окружающих. От него никто ничего не ждёт. Ему никто ничего не обещал и не обещает. А он сам не знает, будет ли нужно то, что он делает, кому-нибудь, кроме него самого. Ему ещё ничего не ведомо про суть той профессии, в которую он готовится вступить, про те взаимоотношения, которые царят в мире этой профессии. Он не имеет никакого представления обо всём этом. Он не знает, что такое критика и кто такие критики. Он не может себе даже вообразить ни сути успеха, ни сути провала. Он не имеет ещё тех, кого называют поклонниками…

Чем более безыскусным, робким и чистым будет первый шаг художника, тем легче и радостнее его примут. Критики объявят о рождении нового Бергмана, Чехова или Оскара Уайльда, засыпят эпитетами, самыми смелыми и лестными сравнениями, посулят самые щедрые посулы и прогнозы, надают авансов. Разнообразные группы и объединения, творческие коллективы и театры, редакции и издательства распахнут объятия, старшие коллеги протянут руки для рукопожатия. Появятся поклонники и поклонницы… Однако никто ничего серьёзного на этом этапе не предложит. Опытные и мудрые будут ждать следующего шага.