Елена Арсеньева - Голос крови

– Ох, – говорит она недоуменно, извлекая из терминала карту и разглядывая ее, – да ведь она у вас просрочена!

И смотрит на Олега не то растерянно, не то подозрительно. Анализ ДНК – процедура дорогая, под тысячу евро тянет. Именно поэтому в лаборатории не топчется хвост досужих папаш, желающих выяснить, от кого его жена на самом деле родила как бы его ребенка. И в кредит ни одна лаборатория этот анализ не делает…

– А, черт, – бормочет Олег, – старую карту взял! Как же я новую дома-то забыл?! Ничего не понимаю! Вроде выбрасывал эту…

Марина Сергеевна смотрит на него сузившимися глазами. Теперь на ее лице ни следа доброжелательности или растерянности. Одна сплошная подозрительность!

Хотя что тут такого, на самом деле? Ну, забыл человек карту, ну, напутал что-то. Все равно кровь и мазок со щечки ребенка еще только взяты. Анализы-то пока еще не сделаны! Все эти образцы еще в Москву будут отправлены в специальном чемодане, с курьером! И никто с места не сойдет, пока заказ не будет оплачен. Вполне можно Марине Сергеевне не строить такую физиономию, а подождать, пока Олег сходит домой, принесет другую карту и все уладит. Даже Наталья глядит сочувственно, а Марина Сергеевна что-то разошлась!

– Алина, может, заплатишь? – в эту минуту поворачивается он к жене.

– Ну конечно! – саркастически усмехается та. – Алина, может, заплатишь! Это была идея твоей мамаши, верно? Пусть она и платит.

– Ты прекрасно знаешь, что мама срочно улетела в Самару, а то бы я ее вызвал, – сконфуженно бормочет Олег. – Алина, заплати, пожалуйста, я тебе сегодня же деньги переведу!

Алина, недовольно фыркнув, достает из сумки свою карту. Теперь все проходит нормально, терминал бодро попискивает, из кассового аппарата выползает чек, и лицо Марины Сергеевны разглаживается, а острый блеск в глазах гаснет.

– Ах да, – говорит она с прежней доброжелательностью, – мы забыли вписать в графу, кто будет забирать результат анализа. Это очень важно – указать конкретно имя, фамилию и паспортные данные, потому что другому человеку их не дадут. И еще нужен особый секретный пароль.

– Как это, кто будет забирать! – воскликнула Алина. – Кто же еще?! Конечно я!

– Нет, – возражает Олег. – Я.

– Нет, я! – в голосе Алины звучит металл. – Я платила – я и буду забирать.

Олег смотрит на нее бешено, но крыть, как говорится, нечем.

– Не волнуйся, – презрительно произносит Алина. – Я немедленно притащу результаты в клювике тебе и твоей мамаше. Это прежде всего в моих интересах! И в его! – Она воинственным кивком указывает на сына, который в это время с величайшим любопытством наблюдает, как Ася пытается вымести особенно коварный осколок из-под кресла.

– А тебе щеточкой щечку чистили? – вдруг говорит мальчик, лукаво глядя на Асю из-под своих длинных черных ресниц, так похожих на ресницы матери.

Сбор буккальных, то есть клеток ротовой полости эпителия – одна из процедур, необходимых при анализе ДНК. Чтобы не мучить детей взятием крови из вены, у них проводят особым аппликатором с внутренней стороны щеки. Желательно – на голодный желудок или хотя бы через час после еды.

– Нет, – улыбается Ася. – Не чистили.

Мальчишка – ужасный симпатяга. Темноволосый, темноглазый – в красотку Алину.

– Никогда-никогда? – допытывается он. – Ни разу?

– Никогда-никогда, – со вздохом признается Ася, – ни разу.

– А мне чистили! – гордо заявляет он. – Аж четыре раза!

– Мишка, ну что ты врешь! – сердито одергивает его мать. – Всего два раза у тебя тетя доктор в том кабинете щеточкой по щечкам провела! Вот вечно ты приврешь! Это у него наследственное! – ехидно обращается она к Олегу. – Весь в твою маменьку! Она же слова не скажет, чтобы не присочинить! Какие вообще тут могут быть сомнения в родстве?!

Мальчишка хохочет и прикрывает рот ладонью, умолкает, подбегает к отцу и прячется за него, но украдкой выглядывает и смотрит на Асю с заговорщическим видом. Олег хмурится. А ей ужасно жалко этого Мишку… Что ж там за мать у Олега, которая не хочет иметь такого милого внука и подзудила сына сделать этот унизительный анализ? И он тоже хорош, потащился сюда… Тысячи мужчин женятся на женщинах с детьми и становятся отцами этим чужим детям, даже и не вспоминая о том, что они – чужие. А этот… даже если есть у них с матерью подозрения, какое они имеют значение, если вот он – мальчик, и он любит Олега, и льнет к нему, и прижимается, и глаз с него не сводит… а как он кричал: «Папа, ты его побил?!»

Вообще все эти анализы на ДНК – такая скользкая штука… они всегда связаны со страданием, унижением и страхом. Потому что сомнение в верности всегда – боль, страх, унижение. Сколько случаев могла бы Ася рассказать! Хоть романы пиши. Только очень грустные это будут романы. И довольно противные. Например, о том, как женщина только что выписалась из роддома, кормит своего дорогого сыночка, воркует над ним, а заботливый муж в это время украдкой тащит в «Ваш анализ» специальный – в некоторых аптеках продается – контейнер с особыми щеточками, которыми берут эти пресловутые буккальные клетки, и сдает кровь. Он не вполне уверен, что ребенок – его. Ему нужно подтверждение на бумаге со штампом. Тогда он разрешит себе любить сына, гордиться им…

Ася очень хорошо помнит случай, когда в приемной плакал горькими слезами – и не мог остановиться! – мужчина, все время повторяя:

– Неужели я точно не отец?

– Нет, – снова и снова уныло повторяла Ася. И в очередной раз объясняла ему, что у девочки, если она его дочь, половина генов должна быть его. Соответственно, половина его цифр, обозначающих совпадение с его генами, должна быть у нее. Но в этом случае было девять несовпадений! Он не мог быть отцом.

– Вы проверяли? Вы не могли ошибиться? – жалобно выспрашивал он.

Ася печально качала головой, вертя в руках репорт, который принес человеку такое горе. Господи, какой же убитый был у него вид…

И эти слезы… Человек, который все время считал себя отцом девочки, теперь оплакивал свое отцовство. Он ее растил, он ее любил. Он думал, что она его дочь… Но начались ссоры с женой, она захотела уйти к другому мужчине. Когда люди ссорятся, они стараются ударить друг друга побольней! И вот она ударила… как будто острым ножом. Бросила в лицо: «Она не твоя дочь!»

Этот человек не поверил. Прибежал сдавать кровь, привел с собой девочку – втайне от матери, уверенный, что посрамит ее, заставит устыдиться позорного обвинения… а там они, глядишь, и помирятся. Как же можно расходиться, если у них дочь?!

А теперь все будет кончено. И жена не позволит ему встречаться с дочкой. И постепенно отвадит ее от него. И девочка будет относиться к нему как к чужому.

– Да что вы! – стала горячо его уговаривать Ася. – Если она любит вас так же, как вы ее, ну что изменится? Вы будете продолжать с ней встречаться, любить ее, ну какая, какая вам разница?!