Ася Калиновская - Грех

– Петр…

Уловило чуткое ухо любящего мужчины этот шелест, замер он в последующем, завершающем движении…

Зайнап стала возвращаться из мира страсти, она даже не заметила этого слова, она была счастлива, удовлетворена впервые за пять лет их брака. Она всегда была безотказна в утолении желания мужа – утром ли, ночью, всегда, когда он ее хотел. Но такой ночи у них не было никогда.

От этой ночи через девять месяцев родился крепкий, спокойный мальчишка. Назвали его Стасиком, рос он добрым мальчиком в лоне материнской и отцовской любви, со стойким, целеустремленным характером – в отца, с нежностью – от матери.

Он очень походил на отца – овал лица, лоб, губы, нос; только глаза у него были серо-зелеными и волосы темными и густыми – в Зайнап.

Виктор частенько пристально всматривался в малыша, пока дед с бабкой с Украины не приехали на внука долгожданного посмотреть.

Раскудахталась мать:

– Ой, сыночку, да як же вин на тебе похож, точно як ты малэньким був, тильки чернявенький, як Зоичка наша.

Зоей, Зоей Яковлевной Шипитько Зайнап оформили при замене паспорта. Не хотел Виктор, чтобы хоть кто-нибудь увидел в ней юную Зайнап. Ничего из прошлого он не хотел оставлять…

А Галочке в этом году уже семь лет исполнилось, она в школу пошла. Вся в огромных белых бантах, белом фартучке, в белых туфельках, прямо Снегурочка! Рослая, красивая, упрямая и своенравная. Соня взяла мать к себе, пусть у них живет, с Галочкой пусть возится.

Взглянула бабушка на внучку – и онемела. Точно Петра в уменьшенном виде перед собою увидела! Глаза, черты лица, белокурость, даже жесты – все отцовское.

Галочка сразу поняла, что над бабушкой можно поиздеваться, посмеяться, а слушаться ее не обязательно. Даже при Соне она грубила бабушке, могла швырнуть в нее книжкой или ботинком. Только Тимофей Сергеевич был для нее авторитетом. Девчонка при нем была тихой, послушной паинькой. Соня не расстраивала его, не рассказывала о проделках дочки, а он бы и не поверил, кто это об его ангеле небылицы плетет? А вот прошли годы – и пришлось поверить…

Еще пять лет прошло. Виктор с Зоей поменяли уже три места службы, теперь ожидался следующий перевод и звание подполковника. Оставалось пройти плановую проверку на общевойсковых учениях, нужно было хорошо отстреляться в прямом и переносном смысле: на полигоне поражать цели, а проверяющих потом ублажать: упоить-накормить, с собою завернуть.

Бывало, что главных проверяющих приглашали в дом к кому-то из командного состава части, Зайнап же накрывала скатерть-самобранку быстро, умело и очень вкусно. В этот раз Виктор молчал, не предупреждал жену о возможных гостях.

Среди проверяющих был майор Гуртовой. Виктор знал, что Петр продолжает служить в штабе армии, но особенно не интересовался, что у него и как.

А Петр дослужился, вернее, его отец-генерал, «дослужил» его до звания майора, отца уже поперли из армии, власти он не имел, и все его знакомцы по предыдущей службе тоже потеряли вес – кого уже уволили, кто еще на волоске удерживался, дальше помогать продвижению почти было некому.

В общем, генеральские погоны ему не светили. После перевода в Москву, отец спешно женил его на дочери своего сподвижника, тоже генерала. Ягоды оказались одного поля: им хотелось петь, гулять, кутить, носить меха и бриллианты. Детей жена рожать не хотела, боялась фигуру испортить. Когда в их доме было затишье, они иногда принимали гостей у себя, правда, закуски заказывали в ресторане, не умела и не хотела генеральская дочка готовить. А когда наступала война – бились об пол тарелки, звенели оплеухи, звучали взаимные упреки. Она мечтала стать генеральшей, а он застрял в майорах, еще и острил:

– Что там одна звездочка, что здесь – и рвать не надо.

Он же ее тиранил за отсутствие детей:

– Доабортировалась, сука? Хоть одного роди!

Жизнь его не удалась и его не радовала.

В отличие от Виктора, Петр пристально наблюдал за перемещениями однополчанина, его рост и его звания. Знал он и о рождении Стасика – доступ к информации имел.

Он сам напросился в эту командировку. Он очень хотел увидеть Виктора, нет, не как старого друга и сослуживца, вовсе нет! Он хотел воспользоваться властью, продемонстрировать ее, упиться ею – даже проверяющий лейтенант мог бы наговнять, а уж он-то, майор, тем более.

А еще он хотел увидеть Зайнап, и не только увидеть…

Учения подходили к концу. В один из завершающих дней Петр вместе с группой проверяющих отправился к месту стрельб, но по дороге вдруг сказался больным, и его отправили обратно, на осмотр к врачу. Не доехав до госпиталя, он «выздоровел», зашел в гостиницу, переоделся и среди бела дня отправился… к Зайнап. Было лето, в школе – каникулы, Зайнап со Стасиком была на детской площадке, ребенок играл с другими детишками, а Зайнап сидела в тени на скамейке.

Он, как всегда, подкрался тихо и незаметно, выдохнул в ухо:

– Здравствуй, Змейка! Вот и свиделись. Как поживаешь?

Виктор ничего не сказал жене о приезде Петра, но для себя точно решил, что к себе домой он гостей не приведет, что умасливать их будут в кафе.

Для Зайнап появление Петра было, действительно, как гром среди ясного неба. Она смотрела на него, как на привидение, страшное и ужасное.

– Ну, чего ты так испугалась? А, Змейка моя? Ты ведь не забыла меня? Не могла забыть. А какой из этих огольцов твой? Вот этот, чернявенький? Похож на отца, но глаза твои. Да не дрожи ты так, возьми себя в руки! Вон, побелела, как стена, смотри, в обморок не завались. Ты давай-ка, договорись с кем-нибудь, пусть за Стасиком (он подчеркнул, что даже имя ребенка ему знакомо!) присмотрят, а мы к тебе поднимемся, поговорим, угостишь меня.

– Даже не надейся. Никогда, слышишь, никогда ты не будешь в нашем доме. Откуда ты опять взялся, десять лет прошло, ты обещал никогда не появляться в нашей жизни.

– Во-первых, лично тебе я ничего не обещал. Да и не появлялся десять лет. А вот захотел тебя увидеть – приехал. Давай посидим, поговорим. Нам есть о чем поговорить, а?

– Я даже здесь с тобою говорить не стану, не о чем нам говорить! Уходи!

Тут сынок к матери подбежал, коленку ударил, но изо всех сил держался, не заплакал:

– Мама, я коленку ушиб, больно!

– Ничего, Стасик, потри посильнее, она пройдет. Как тебя папа учит, а, сынок?

– А кто этот дядя? Ты его знаешь?

Петр хотел сподличать, сказать: да, я мамин и папин друг, но Зайнап опередила его.

– Это офицер, который проверяет войска. И он заблудился, дорогу найти не может. Я ему рассказываю, куда нужно идти.

Мальчика удовлетворил ответ, о боли он забыл и убежал к другим детям продолжать игры.

– Умная ты стала, Зайнап. Да смотри, не переумничай. Поставлю низкий балл твоему мужику – и накроются ваши полковничьи погоны и новая должность. Будете здесь гнить до конца жизни.