Сергей Григорьев - Александр Суворов

– Дядюшка! – воскликнул Горчаков. – Наконец вы пробудились! Я не мог вас дозваться. Французы обстреливают дорогу из орудий. Здесь опасно.

– Где Шателер? – спросил Суворов.

– Я думаю, он уже у ворот Турина, пишет генералу Фиорелле, предлагая сдаться.

– Прикажете подать коня? – предложил Денисов.

– Не надо, Карпыч!

Суворов пошел вдоль стены к раскрытым воротам виллы. Рядом шли Горчаков и Денисов. Где-то близко на дороге с визгом и громом разорвалась граната. В смолистом воздухе пахнуло серой. Они зашли в квадратный двор, вымощенный большими мраморными плитами. Легкие арки на тонких колоннах окружали двор по всему периметру. Посредине, в восьмигранном бассейне, на столбе стояла колонне: нагая женщина лила из кувшина воду и улыбалась. Суворов остановился, любуясь статуей. Снова грохнул взрыв. Все заволокло едким дымом. Место статуи опустело, только обломки мрамора валялись вокруг.

Суворов мгновение стоял в оцепенении. Потом обратился к Горчакову:

– Андрей! Скачи, найди Шателера. Обложить город кругом. Объявить Фиорелле, чтобы перестал стрелять. Четыре часа на размышление. Или воля, или смерть!

Горчаков приложил руку к шляпе и побежал к коню.

… На восходе солнца он прискакал и доложил, что войска вступили в предместье Турина. Комендант на предложение Суворова сдаться ответил письмом.

– Вот оно, читайте, дядюшка!

– Дерзкий мальчик! – сказал Суворов, пробежав письмо глазами.

Фиорелла удивлялся, что главнокомандующий союзной армии обращается к нему с предложением о сдаче. Комендант цитадели заявлял, что больше на письма отвечать не станет: «Атакуйте меня, и я отвечу».

Суворов продиктовал племяннику новое письмо туринскому коменданту, убеждая его в вежливых выражениях немедленно сдаться, чтобы избежать напрасного кровопролития и жертв среди населения.

Отправив письмо, Суворов приказал начать бомбардировку города и готовиться к штурму. Население и здесь выступило против французов. Национальная гвардия Пьемонта восстала и впустила в город союзные войска. Фиорелла едва успел затвориться в цитадели.

Суворов, войдя в город, приказал прекратить бомбардировку. Фиорелла, желая отомстить жителям, начал обстрел города из цитадели калеными ядрами и разрывными снарядами, ведя огонь по рыночным площадям, где толпился народ.

Уверенный, что цитадель рано или поздно падет, Суворов не торопился ее штурмовать. Приходили известия, что сдаются, не ожидая штурма, другие крепости: пала Феррара, сдалась миланская цитадель.

Суворов объявил восстановленным Сардинское королевство и возложил управление Пьемонтом на временный верховный совет. Национальную гвардию Суворов не распустил: он видел в ней ядро пьемонтской армии, которую предполагал собрать для борьбы с французами. Пьемонт мог выставить более 50 тысяч человек. Все распоряжения Суворова подчинялись целям войны.

Действия фельдмаршала вызвали неудовольствие при Дворе Франца I. От его имени главнокомандующему союзных армий объяснили, что завоеванные земли принадлежат Австрии, а пьемонтские войска следует призывать под знамена только австрийского императора. В Вене считали, что Суворов превысил свои полномочия.

Снова австрийский император требовал, чтобы Суворов оставил свои широкие планы и обратил все свое внимание на взятие Мантуи, усилив там осадный корпус. Главные же силы армии, не помышляя о наступлении, должны занять оборонительное положение для охраны завоеванного.

Тем временем в Петербурге начало усиливаться французское влияние. Павел I еще оставался верен союзу с Австрией и соглашался на жадные притязания австрийцев, еще слушал австрийского посла, но уже начал колебаться, ожидая, что в Париже произойдет монархический переворот. Об этом он довольно прозрачно намекал Суворову в личном письме.

Противники Англии искусно разжигали недовольство Павла I австрийцами, указывали на коварные замыслы Вены, на неблагодарность Австрии. Суворов также жаловался Павлу на австрийцев и грозил отставкой.

Война еще не закончилась. Две французские армии могли соединиться и напасть на союзников. Разлад в стане врага и возможность разрыва не могли укрыться от французов. Между тем в Швейцарии и на Рейне австрийцы не могли добиться решающих успехов.

Макдональд начал марш из Флоренции через Апеннинские горы на Модену, чтобы в долине По проложить себе оружием дорогу на соединение с армией Моро.

Целью соединения армий Моро и Макдональда являлось решительное сражение.

План французских главнокомандующих состоял в следующем. Макдональд двигается через Модену и Парму к реке По и затем, прикрываясь справа рекой, а слева – горами, идет к Тортоне. Моро, слишком слабый для самостоятельных действий против главных сил Суворова, пробивается на восток, навстречу Макдональду. Карта показывала, что в случае удачи замысла французов соединение Моро и Макдональда произойдет, вероятнее всего, на берегах реки Треббии.

Суворов справедливо считал себя недостаточно сильным для сражения с соединенными силами французов. Поэтому он приказал генералу Краю снять осаду с Мантуи и идти с корпусом в 12 тысяч человек на Пьяченцу, при впадении Треббии в По, чтобы соединиться с Суворовым.

Генерал Край в ответ прислал приказ австрийского императора, который запрещал снимать осаду Мантуи, что бы ни случилось. Край ограничился тем, что послал отряд под командованием генерала Гогенцоллерна к Модене.

Суворов был предоставлен самому себе.

Макдональд продвигался по большой дороге на Пьяченцу, тесня австрийцев на запад, в расчете, что Моро идет ему навстречу и что где-то в верховьях Треббии его левый фланг сомкнется с правым флангом Моро.

15 июня Суворов стремительно двинулся навстречу Макдональду, который успел оттеснить корпус генерала Отто от Пьяченцы и далее, до речки Тидоне, параллельной Треббии. Считая, что Суворов с главными силами еще далеко, Макдональд задумал нанести Отту сокрушительный удар. 17 июня французы атаковали Отто, хотя Макдональд мог располагать только половиной своих сил: вторая половина находилась еще в пути. Польская дивизия Домбровского сделала попытку обойти австрийцев с правого фланга. Видя перед собой главные силы французов, Отто хотел отступить. В это время подошел Мелас; он привел несколько тысяч русских и австрийцев. Французы продолжали атаки. Над австрийцами, казалось, навис неотвратимый удар. Мелас послал Суворову отчаянный призыв поспешить на помощь. Меласу всегда казалось, что участок фронта, где он находится и командует, самый важный, самый опасный и наиболее угрожаемый. Он дал бы приказ об отступлении, но боялся Суворова, хорошо запомнив урок, данный ему главнокомандующим перед Кассано, когда австрийская пехота «промочила ноги». Мелас решил держаться.