Ande - Старые долги

— Обломись. Предлагаю пари. Уже следующим летом мы с тобой будем на Джерси. Потому что раз нет туалетной, пожамкаем гербовую до мягкости! Так вот, если у меня не выйдет, то я обещаю не пить пиво год.

— А если выйдет?

— Будешь обращаться ко мне Ваша Гениальность.

— Ты меня совсем за фашиста держишь. Месяц без пива достаточно.

— Я беспринципный. Поэтому Ваша Гениальность остается. Хотя нечестно тебя вот так обыгрывать…

— Значит вдвоем?

— Вы чего меня не подождали? — раздалось за спиной. Нас, тяжело дыша, догнал СанСэй. Бежал вдогонку.

— Нет, Андрюха. Судя по всему, этого вот спортсмена еще возьмем. Ну и что тебе сказала мама, Саня?

— Да ну её. Разоралась. Сказала что ты Тоха- явный стукач КГБ. Устроил провокацию. Запретила мне с тобой общаться.

— Ну и чего ты тогда мчался, сломя голову? Манят застенки?

— Я сам решу, с кем водиться. Без её указаний.

— Андрюх, значит еще будет Алка.

— А она то почему?

— Нам на Шурика нужна управа. Он только её слушается. А она- только меня. Я обаятельный.

— Знаешь, Саня, — задумчиво сказал Ефрем, — Я бы на твоем месте присматривал за Алкой то. Этот крендель к ней явно неровно дышит. Уведет, пока ты по чухне путешествуешь.

— Не поеду я ни в какую Финляндию. Маманя мне ультиматум выставила. Либо я её слушаюсь, либо не еду.

— А ты?

— А я с тобой Андрюха поеду на Лену, деньги зарабатывать. А если пока мы там горим в труде, кто то будет к моей девушке приставать… То он не джентльмен. Со всеми вытекающими, вплоть до побоев.

У меня дома я включил музыку, кофеварку и плиту. Поставил на стол бутылку водки и рюмки. Тарелку соленых огурцов. Три стакана с апельсиновым соком.

Вздрогнули.

— Вы знаете, парни, я было дернулся вас кормить красиво. А потом подумал, что вкусно — боле правильно. Поэтому жрать будем пельмени.

Пацаны не возражали. Шурик слегка окосел. Рассказал, что с мамашей всегда было сложно общаться. А тут она вообще как с ума сошла. Так что извините, ребят, так вышло.

Дальше мы уже о делах не говорили, а просто болтали обо всем подряд. Когда до середины дошла вторая бутылка, я взял телефон, и ушел в туалет. Набрал Воронову. Трубку сняли после второго гудка.

— Алло? — Алка.

— Привет, это Мостовский.

— Антон, ты пьян? — холодно.

— Это не важно. Мы тут с Андрюхой и СанСеем отмечаем зачет по бегу. Мне кажется, Ал, будет лучше, если ты приедешь, и будешь с Саней рядом.

— Что то случилось?

— Знаешь, ты приезжай. Он, если захочет, сам расскажет.

Женщин нужно интриговать. Воронова записала адрес и обещала скоро быть. Когда она вошла в комнату, то застала стандартный натюрморт, возникающий у трех выпивающих мужиков. Не давая ей начать выступать, всучил в руки полный высокий стакан чуть разбавленного мартини. Минут через двадцать, когда мы вместе ржали над Ефремовскими армейскими байками, отвел её в сторону. Отдал ключи от квартиры. Сказал, чтоб вернула завтра в школе. Забрал Андрюху, и мы ушли в общагу.

— Знаешь, ваша гениальность — неожиданно трезво сказал Ефрем, — никогда бы не подумал, что ты тонкий психолог.

Мы шли по набережной Обводного.

— Как думаешь, трех бутылок водки хватит?

— Тоха, там щас народ уже теплый. Так что даже две достаточно. Слушай, я тебя хотел спросить, что у тебя с Ольгой?

Я честно рассказал ему нашу с ней историю. В конце добавив:

— Жалко девчонку. Все ищет что то, обламывается, а потом бежит ко мне отогреваться по привычке. Так то я совершенно точно, не тот кто ей нужен.

— Мне тоже так показалось. Я у неё телефон взял. Приглашу куда ни будь.

— Ну и что ты от меня хочешь? Мы не поссоримся из за неё.

Сейчас у Ефрема вялотекущий роман с женой торгового моряка, тоже, кстати Ольгой. Жены торговых моряков, в Питере, часто на время отсутствия мужа заводили себе сердечного друга. Так же часто потом шли выяснения, чей же это ребенок. То ли мореплавателя, то ли нет. Только в нулевые тест ДНК поставил точку на сомнениях.

И вот Андрюха решил приударить за моей приятельницей. Мое вмешательство, кажется, что то стронуло в движении планет.

В общаге мы до поздней ночи сидели у однокурсников, слегка выпивали, и трепались за жизнь. Много ржали и травил анекдоты.

Утром я проиграл Ефрему в камень — ножницы — бумага и поплелся к началу первой пары. Предупредил старосту про Ефрема, и уселся на задней парте подремать. Но не срослось.

Ко мне немедленно подсела Надька, и начала благодарить за подарок на ДР. Я ей подарил духи, плеер, и две кассеты. С Европопом и нашим первым альбомом. Увидев Надькино возбуждение, чертыхнулся про себя. Подарок вышел запредельный для этого времени.

— Тошечка, спасибо огромное. Какие духи! Какая музыка! А это правда, вы с Сашей сочинили? Как здорово! А вы выступаете? А когда? Я ваша фанатка теперь. И все наши девчонки тоже будут фанатировать. Дай мне афтограф а?

Эльвира Сергеевна, преподаватель, чуть не выгнала меня из аудитории за болтовню. Хотя я и рта не успел раскрыть. Слава богу в перерыве ввалилась Светка, и отвлекла внимание на себя. А еще Павлова притащила фоты, с концерта, и отдыха. Фоты немедленно ушли в люди. Судя по тому, как на нас стали поглядывать, мне конец. Замучают вопросами. Посадил между собой и людьми Ефрема, и спокойно задремал.

После пары встал староста, и объявил, что завтра демонстрация в честь Седьмого Ноября. Сбор возле института в восемь утра. Те, кто не придет, дополнительно идут на овощебазу. Ефрем меня пихнул и поинтересовался планами. Пожал плечами.

Но после второй пары нас нашел Фил, и сказал что в Питере есть место, где два раза в год играют фантастический джаз. И он нас приглашает.

СанСэй отдал мне ключи, и сообщил, что они с Алкой будут. Ефрем сказал, что он созвонится с девушкой и попробует её уговорить. Я пожал плечами. Джаз я люблю.

Рано вставать на работу-это грустно, но нормально. Но рано вставать на праздник? Историки пересрутся обсуждая, почему развалился СССР. Еще бы в четыре утра начинали строить колонны демонстрантов…

На построение я почти опоздал. Пришлось искать сначала колонну института, потом факультета. В принципе, отметившись у старосты, можно было уходить. И спокойно досыпать. Но для надежности я поздравил с праздником декана и зав кафедрой. И собрался смыться. Но был схвачен Наташкой и Алкой и увлечен в праздничные ряды.

Вся наша страна, как бы она не называлась, держится на бабах!

Потому что если девушкам сказали в восемь. Значит в восемь. А для мужиков «быть в восемь» не закон, а повод проявить хитрожопость и раздолбайство. Зачем куда то спешить, если колонна будет идти еще пару часов? И к ней можно присоединиться позже? Какие — в восемь? Других дел что ли нету?! Тут, понимаешь, позвали, налили…