Ande - Старые долги

— Свои средства, или привлекал?

— Свои.

— Тогда вот какое предложение. Ты откроешь оффшор на Джерси. И компанию в Хельсинки. Джерси будет оператором по акционировнию АтомногоЭкспорта. А Хельсинки будет на обслуживании поставок в Союз. А для себя ты откроешь в Нью Йорке брокера. И мы в расчете.

— На кого открывать?

Мы остановились на светофоре. Я полез в рюкзак и достал файл с заверенными копиями паспортов.

— Вот на этих людей. Мы летом будем в Хельсинки. Вот этого парня и эту девушку нужно засунуть на стажировку биржевой торговле. На месяц-полтора.

— Такие перспективные люди?

— Парень — да. Девушка его невеста. Будет присматривать, чтоб снятием стресса не увлекался. А то у вас там кокс на каждом углу толкают. А он — парень эмоциональный.

Майниннен засмеялся.

— Ты веришь пропаганде про пороки капитализма?

— Ты мне еще скажи что трейдеры, после рабочего дня, не пьют как лошади.

— У нас сложно купить алкаголь.

— Ну вот. Ты все понял.

Мы помолчали. На следующем светофоре я протянул ему очередной файл.

— Это биржевые свечки первого полугодия следующего года. Чуть позже я тебе дам прогноз по второй половине. По моим оценкам, заработать на акционированиесоздаваемого концерна сможем запросто. Через твоего брокера. Заодно и твоего бывшего шефа привлечем. И ребят из Сохо. Когда через год концерн выйдет на рынок, мы будем готовы.

Ларри Вильямс — самый успешный биржевой игрок, заработал в начале восьмидесятых тысячу процентов дохода. Зайдя на рынок с миллионом, он к концу года был миллиардер. Так что мы, срубив четыре-пять концов не будем так уж сильно выделяться. Ну, пресса поорет про финского самородка.

— Мне начать переговоры по привлечению средств?

— Давай так. Откроешь финскую компанию. Я туда перечислю. Если мне не удастся найти до февраля, то переговаривайся.

— Тони, это не игры спецслужб?

— В том то и дело, что нет. А жаль! Знаешь, как пришлось извращаться, чтоб попасть к вам следующим летом?

— Я мог бы сделать приглашение.

— Если бы еще быть твердо уверенным, что выпустят. Но про приглашение я буду иметь ввиду. Ты не возражаешь, если обращусь?

— Конечно.

— Кстати, обрати внимание. Мы едем по сверхсекретным территориям. Кругом стратегические объекты. Финский Генштаб озолотит тебя, если ты поделишься с ними впечатлениями.

— Не хочу тебя, Тони, огорчать. Но все эти объекты есть на любой карте, что продается у нас в табачных магазинах.

— А я-то думаю, чего это ты ничего не фотографируешь. Даже заподозрил объектив в глазу.

— Лучше расскажи мне про господина Петрова. А то я не очень понимаю, как с ним говорить.

— Как будто в твоей корпорации не дали ему характеристику!

— Ты с ним работаешь.

— Что ж. По моим оценкам, Петров- фигура типа Генри Форда. Несколько изобретений, что, как по мне, тянут на открытия. Блестящий организатор. Руководил грандиозными проектами. Сейчас управляет огромными ресурсами. Технократ. Обратная сторона его технократизма- несколько пренебрежительное отношение к экономическим составляющим процессов. Но это свойство большинства нынешних руководителей. Так вышло, что он мне некоторым образом обязан. Поэтому не будет мешать. Пока я не провалюсь. Если нам, точнее тебе, удастся его убедить, то будет мощный союзник. Ему все то, что я предлагаю — не противно, а скорее любопытно. Ну и — управление простаивает, по сути. С подписанием соглашения по Ловиза, ситуация улучшилась. И я не знаю чего ждать.

— Будет переводчик?

— Если не будет, я ему переводить буду.

— Тони, ты помнишь, что я все понимаю по русски?

— Думаешь, я от твоего имени буду ему хамить? А знаешь, хорошая идея!

— Я никак не могу понять, что ты за человек? Мы едем на переговоры по грандиозному проекту, а ты шутишь.

— Это национальная черта. Чем страшнее, тем смешнее шутки.

Меня предупредили, что на въезде в город встретят. Но я не ожидал, что это будет гаишные Жигули. Инспектор махнул палкой в сторону обочины и сам подошел к водительской двери. Когда я опустил окно, он спросил:

— Мостовский? — я кивнул — следуйте за мной.

И мы поехали за Жигулями с включенной мигалкой. Миновали промзону, Станцию, и свернули на Александровскую дачу. На мысу, за АЭС, построен небольшой дом, в котором по приезде останавливается президент АН СССР, и другие руководители. У начальника Управления в нем свой трехкомнатный номер. Где он отдыхает в выходные. Такой мини — отель. С буфетом, обслуживанием, и обедом из ресторана. На прибрежном пирсе беседка с мангалом. Начальники знают толк в отдыхе. Я подумал, что переговоры по созданию Газпрома шли во время экскурсионной поездки Черномырдина и топов немецкого Wintershall на прогулочном корабле по Рейну. Переговоры по акционированию Аэрофлота шли на даче в Раздорах. У нас есть шанс.

Сан Саныч показал, где ставить машину. Петров встречал нас на улице. Не оговорив дресс-код я думал прежде всего о себе. Мне удобней в джинсах. Да и выходные. И гостю не нужно будет парится в костюме. Но Петров тоже был одет по домашнему. Вельветовые штаны. Теплый свитер. Аляска. Зимние кроссовки.

— Сергей Иванович. Позвольте представить. Господин Майниннен. Зам директора по маркетингу концерна ТВО.

— Пекка, это господин Петров. Он хозяин этого города. — на английском Майниннену.

— Hello, мr. Meininnen. I am very glad to see you! — на сносном английском сказал Петров, покосившись на меня.

Дальше Петров посетовал, что ему привычней общаться с выпускниками Масачусетского технологического, а с окончившими Тринити колледж он общается впервые. Я держался почтительно, и не отсвечивал. Хе. Пробил Пекку, все про него выяснил. Интересно, у меня в машине есть жучок?

Мы прошли в конференц зал. Петров и Пекка трещали без остановки. Подошедшей официантке сказал, что хочу кофе. Петров попросил чай. Пекка воду. Сан Саныч как обычно неслышно сидел в углу.

Дальше финн перешел к презентации. Здорово у него это получилось. Я бы хуже выступил. Пекка говорил, Петров уточнял, вроде как совсем обо мне забыли. Кофе неожиданно оказался с легким, праздничным ароматом ванили. Поскольку процесс пошел, я расслабился, закурил и совсем выпал из разговора. Кофе мне напомнил Париж. По утрам такой же подавали в отельчике на рю Кумартин.

Мысленно представил, как выпив кофе, я выхожу из отеля и поворачиваю направо. Возле концертного зала Олимпия сворачиваю налево, и по бульвару Капуцинов, иду к Опере. По рю ОперА, мимо Фукьеца, через Лувр, выхожу на набережную. И поворачиваю налево. Сразу после Лувра, в полуподвальном кафе беру шаурму. Которую в Париже зовут кебаб. Невыносимо вкусную. И жадно пожирая эту прелесть, иду по набережной, мимо букинистов, в сторону Консьержери. У Шатлеперехожу по мосту. Мимо Нотр — Дам, еще один мост, и я у магазина Гертруды Стайн. Углубится в Латинский квартал мне не дали.