Полина Люро - Мой прекрасный злобный эльф

– У тебя тут крысы, что ли, Лин?

– Нет у меня никаких крыс. Да что за глупости ты сегодня несёшь? Перезанимался в университете?

– Что-то вроде того, но, Лин, не хочу тебя пугать, там под сервантом что-то с желтыми глазами, и оно ― движется, ей-богу…

– А! Ты о гремлине Пусе! Не бойся, он совершенно безобиден, я его давно приручила.

Я деланно засмеялся.

– Ну у тебя и шуточки, может, и вправду, кое-кто из нас перезанимался, а кто-то ― явно переработал. Закрывай ноутбук, пора расслабиться и отдохнуть, ― и я попытался нежно приобнять её за тонкую талию, но словно пушинка был отброшен на диван.

Лин развернулась ко мне, и её глаза под нахмуренными бровями впервые за всё время нашего знакомства недобро сверкнули, да так, что мне стало не по себе.

– Где книга, Эжен? ― ей нравилось коверкать моё имя, нет бы звала меня как все ―Женя, или Юджин, в крайнем случае. ― Я не шучу, даю тридцать секунд, чтобы ты поставил её на полку. Время пошло.

Это было уже слишком. Да что она о себе возомнила? Не переношу, когда со мной так обращаются.

– Всё проверил ― нет там твоей книжки. Может, твой «гремлин» Пуся её утащил. Кстати, какой он породы? Я пушистых котов люблю, ты его чем кормишь, книжками с картинками?

– Печёнкой, иногда человеческой. Если немедленно не вернёшь книгу, узнаешь, какие у него острые зубки. И учти, мой гремлин любит тёплую еду с кровью…

Я засмеялся, приняв это заявление за шутку.

–Лучше купи ему паштет. Ну сколько можно ждать, Лин? Я здесь уже больше часа маринуюсь, нечестно, красотка…

Лин неожиданно захлопнула крышку ноутбука, решительно встала и подошла к углу, в который я по глупости запустил книгу. Она внимательно всё осмотрела и ещё больше нахмурилась.

– Ну, видишь, говорил же тебе, что она пропала, это твой Пуся виноват.

Лин посмотрела на меня с таким презрением ― пожалел, что вообще сегодня зашёл к ней. Её глаза ехидно прищурились, а в голосе послышались металлические ноты.

– Дурацкие книжки, говоришь? Между прочим, это я их написала. Не веришь в гремлинов? Так давай я вас познакомлю, ― и она как-то очень неприятно засмеялась, а потом позвала:

«Пуся, деточка, покажи лапку!»

Я взял недопитую бутылку колы и сделал большой глоток, эти игры начали меня утомлять. И чуть не подавился закашлявшись. Из-под шкафа показалось нечто тонкое, с пятнистой зеленоватой бугристой кожей, отдалённо напоминавшее лапу очень большой лягушки. Или ящерицы с перепонками между тонкими узловатыми пальцами с такими огромными загнутыми когтями, что я невольно сделал шаг назад.

– Беру назад свои слова насчёт Пуси, это мало похоже на котёнка. Ты что, любительница пресмыкающихся? Так для них вроде нужен террариум.

– Только не Пусе. Ему нравится свобода, он только свет не любит. Но по ночам шустро бегает, преимущественно, по потолку.

Я невольно поднял голову и ахнул: весь потолок и стены были усеяны мелкими отверстиями ― следами, оставленными Пусиными когтями. Это как же мне повезло, что я ни разу не остался здесь на ночь! Лин принесла из кухни приличный кусок печёнки размером с мой кулак, положила на салфетку и подтолкнула к шкафу, где прятался её питомец.

Дальнейшее не могу вспоминать без содрогания. Из-под шкафа показалась вторая лапа и легко располосовала когтями печёнку на маленькие части. А появившийся длинный чёрный язык быстро стал слизывать мясо с салфетки. Вся процедура заняла у Пуси несколько секунд.

Я нервно сглотнул, а Лин, заметив это, довольно ухмыльнулась. И было в этом что-то нечеловечески хищное, что заставило меня срочно извиниться.

– Прости, Лин, не хотел тебя обидеть, ты же мне не говорила, что пишешь книги. Это здорово, и я ничего не имею против. Сам когда-то с удовольствием читал такое. Не сердись, я сейчас всё вверх дном переверну, но найду твою книжку и поставлю на полку.

Боже, каким же провинившимся ребёнком я себя чувствовал, разве мужчина позволил бы с собой так обращаться? В моей голове крутилось только одно ― немедленно покинуть эту странную квартиру вместе с её ненормальной хозяйкой. И никогда больше сюда не возвращаться.

Но Лин была другого мнения. Моего унижения ей показалось мало, и она продолжила меня терроризировать.

– Бедный Эжен, кажется, ты немного испугался. А зря, Пуся, конечно, не гремлин, тут ты прав, просто я не знала, как правильно перевести на твой язык название его вида.

– Перевести? С какого?

– С эльфийского. Ну что, думаешь, у меня совсем крыша поехала? Глупыш, просто я никак не привыкну к вам, людям: странный народ, скажешь правду ― смотрите как на сумасшедшую, зато в книгах можно придумывать разную чушь, и это идет на «ура». На Родине меня бы давно на смех подняли за подобные «сочинения».

– А ты, конечно ― типичная эльфийка, ― решил ей подыграть, ― и как я сразу не догадался? И давно ли прибыла к нам из Лихолесья?

– Что за странный край, не слышала о таком, ― Лин нахмурилась, ― впрочем, это неважно, потому что ты ошибся в главном.

– В чём же именно? Не говори, неужели ты дриада или русалка? ― продолжил я «игру».

Она засмеялась.

– А ты фантазёр, Эжен! А говорил, что сказки не любишь. Надо же такое придумать ― лесные русалки! Запомню, и в следующем романе так и напишу, это будет забавно… Нет, малыш, я имела в виду другое. Я не эльфийка, я ― эльф.

Моя челюсть упала. Пора, кажется, вызывать «скорую". Моя подружка не просто «перетрудилась», у неё точно какое-то психическое расстройство. И как я сразу не догадался… Надо поскорее отсюда убираться, пока она меня в Наполеоны не произвела, бедняжка. Ей лечиться надо, причём, серьёзно.

Видя, какое впечатление на меня произвело её «откровение», Лин немного смягчилась.

– Да ты не пугайся, в вашем мире я ― настоящая женщина. Не знаю, почему так происходит, каждый раз, когда меня сюда забрасывает ― меняю пол. Сама в шоке, поверь.

Я не знал, что ответить, но продолжать этот фарс больше не мог.

– Знаешь, мой милый эльф, ты, конечно, прекрасна и сочиняешь здорово, но я уже устал от этого. Пойду-ка я домой, до встречи, незнакомка! Надеюсь, в следующий раз ты отдохнёшь как следует…

Она не дала мне продолжить, прижала сильной рукой за шею к стене и слегка придавила. Я почувствовал, что задыхаюсь, отчаянно барахтаясь, пытаясь оторвать её руки от своего горла, и умоляюще посмотрел в глаза. А там… там был такой холод, словно кусочек айсберга откололся от глыбы и плескался в зелёном океане.

В глазах подруги не было ненависти или злобы, даже простого интереса ― только равнодушие и скука, мне же от страха ещё почудилось желание поскорее меня прикончить. И, клянусь, так бы и случилось, если бы из-под шкафа не раздался странный задыхающийся вопль.

Лин тут же меня отпустила.