Борис Батыршин - Забытые в небе

– Начинайте! – каркнул Генеральный и взмахнул платком. Трое мужчин – отец, старший сын и старик – встали плечом к плечу, отгородив женщину с мёртвым ребёнком от страшной двери. Телохранитель, тот самый, с гнилыми зубами, налёг на рукоять ворота. Блоки под потолком заскрипели, канат натянулся и решётка, вместе с прикрученной к ней дощатой заслонкой, дрогнула и поползла вверх.

– Я всё-таки не понимаю… – кипятился Люк. – Весь почёт – охране! А же мы? Это же мы их обнаружили, рисковали, меня даже ранили… А Генеральный ни слова о нас ни сказал. Это несправедливо!

– Ранили его! – раздражённо фыркнул Пол. Его, похоже, бесили жалобы товарища. – Паршивая царапина это, а не рана! Да от мальчишка и нож-то еле-еле держал! Бонусы тебе начислили? Утрись и помалкивай в тряпочку. Почёта он захотел!..

Люк задохнулся от возмущения.

– А тебе разве не начислили? Сам же получал вместе с нами!

– А что я должен был, по-твоему, делать? Гордо отказаться? В рожу дяде Антону запустить? Он-то чем виноват? Его дело ведомости подписывать…

– А я, по-твоему, виноват?

– Виноват. И я вместе с тобой. Видел, как даунов на куски рвали? Стариков, мальчишек – ядовитыми челюстями, со всех сторон! Если бы не мы – спокойно сидели бы сейчас живые-здоровые на Погорелых этажах…

– Прекратите! – тоненько закричала Лея. – Не могу больше это слушать! Ведь специально пришли сюда, чтобы успокоиться, а вы всё никак не уймётесь!

…волна многоногих волосатых туш захлестнула последнего сопротивляющегося дауна. До слуха ребят донёсся тошнотворный хруст разрываемой плоти, и Лея, к тому моменту белая, как бумага, согнулась, её вытошнило. Люк с Полом, не сговариваясь, подхватили девочку под локти и стали протискиваться к выходу. Люк видел, что в толпе то тут, то там, попадались другие лица – бледные от ужаса и отвращения. Дядя Антон оборачивался и суетливо повторял: «ничего-ничего, ребятки, больно тут душно, вот она и сомлела. Сейчас посидит на воздухе, водички попьёт, оклемается…» А Лея взахлёб рыдала, и отталкивала их руки, не желая никуда идти…

Она пришла в себя, лишь оказавшись на одном из узких дощатых карнизов, устроенных вокруг стебля древолианы. Наружу удалось выбраться без особого труда – охраны возле мостков не было (все убежали смотреть казнь) и ребята поспешили по тонким раскачивающимся рейкам, стремясь поскорее преодолеть два десятка метров, разделяющих Офис и наружный мир – зелёный, полный птичьего щебета, цветочных и травяных запахов.

Они устроились на узкой полке, на обратной стороне стебля, под широченным листом-водосборником. Пол подпрыгнул, ухватился за черенок, повис, и раскачивал лист своим весом, пока через край не полилась струйка воды. Лея подставила под неё сложенные ладошки и плеснула себе в лицо, смывая следы пережитого кошмара.

Люк устроился на самом краю и сидел, свесив ноги над бездной. Вид отсюда открывался потрясающий – курчавое зелёное море простиралось до самого горизонта. Кое-где в лиственных волнах виднелись огрызки особенно высоких зданий, но ни одно их них не шло ни в какое сравнение с башней, в которой располагался Офис. Прямо перед ними медью сверкал в лучах вечернего солнца ещё один небоскрёб – непогода и прочие капризы природы пощадили фасады, лишь кое-где испятнанные тёмными провалами выбитых окон. В противоположность ей, стоящая чуть дальше башня выглядела как хитро закрученный скелет диковинного существа – здесь большинство панорамных стёкол не уцелело, и теперь небоскрёб выглядел, как умопомрачительных размеров карточный домик, обвитый титаническими жгутами древолиан.

Люк покосился на сестру. Она отвернулась от спорщиков и сидела, глядя вдаль. Отсветы, отбрасываемые гранями соседней башни, играли на её лице, окрашивая кожу в густо-медный цвет.

– Вот ты говоришь – «спокойно сидели бы…» – обратился он к Полу. – Но они ведь развели там огонь! Огонь, понимаешь? А если бы начался новый Великий Пожар? Да мы бы все уже превратились в пепел!

– Дурак ты, бригадир. – ответил Пол.

– Почему это – дурак? По-твоему, огонь не жжёт?

– Потому что в башке у тебя ничего кроме речей Генерального! Сам соображать разучился и сестре голову заморочил…

– Я всё слышу. – не оборачиваясь, сказала Лея.

– Вот и слушай!

– И слушаю! И не понимаю – почему ты не видишь, какой он?

– Кто?

– Да Генеральный же! Ты заглядывал когда-нибудь ему в глаза глаза? Они… они жуткие! Посмотрит на человека – тот словно обмякает, голову опускает, кивает и поддакивает: «конечно, Генеральный…», «сию минуту, Генеральный…» И – бегом за бонусами. Противно…

Лея с негодованием тряхнула головой, её волосы снова взвились невесомой, пушистой волной.

– …или, того хуже: восторженно орёт, как все эти, Паучьем холле!

Люк припомнил, как обмяк мужчина-даун под взглядом Генерального.

«…а ведь сестрёнка, пожалуй, права. Что-то тут крепко нечисто…»

– Вот ты скажи, бригадир… – Пол уже вернулся к прежней теме.

– Что, по-твоему, дауны делали с огнём?

– Ну… – Люк замялся, – грелись, наверное? Или воду кипятили, у них же нет солнечных конвекторов…

– И снова дурак. – скривился Пол. – Конвекторов на Погорелых этажах полно, бери-не хочу. А огонь им был нужен для другого.

– Для чего?

– Видел инструменты, которые несли за ними охранники? Клещи, гармошку эту с ручками…

– Кувалду. – добавила Лея. Она по-прежнему сидела к спорщикам спиной.

– Именно! – подтвердил Пол. – Это, чтоб ты знал, кузнечные инструменты! С их помощью тот дядька в кожаном фартуке ковал сталь!

– Но ведь её очень трудно расплющить! – удивлённо отозвался Люк. – Кончик арматурины расковать на заточку – и то полдня надо кувалдой стучать…

Пол кивнул.

– А я о чём говорю? Кузнец нагревал сталь докрасна – кстати, та кожаная гармошка для того и нужна, чтобы раздувать угли – и она становились мягкой, как медная проволока!

– Погоди-ка…

Люк смотрел на него с подозрением.

– А когда ты успел всё это разглядеть и понять? Только не говори, что прямо тогда, на погорелых Этажах…

– Нет, я и видел-то их всего несколько секунд…

– Вот именно! Тогда вопрос: откуда ты это знаешь?

Пол сглотнул. Люк смотрел на него в упор, словно обвинитель в суде.

– Я жду!

– Ну… понимаешь… в общем, мне рассказали.

– Рассказали? Кто?

Лея повернулась. В её глазах, ещё красных от недавних слёз, угадывался неподдельный интерес.

– В самом деле, Пол – кто? – спросила Лея. Глаза у неё были красными, опухшими от недавних слёз. – Мы никому, ты же знаешь…

Пол помедлил, потом кивнул.

– Только если никому. Уговор?

Люк и Лея одновременно мотнули головами.

– Ладно. Вы слышали когда-нибудь об Огнепоклонниках?