Сергей Крехно - Кидонианка

Под грохот аплодисментов Оттон спрыгнул с помоста и помог взобраться Торвальдсу. Чиновник заладил новую речь, но слушать не было сил. Розали обрадовалась, когда де Карма вытащил ее из толпы и указал на неприметную деревянную дверь в глубине зала.

— Я буду там, пообщаюсь с этими безумцами. Оставайся с агентом Эсорой, она прикроет, если что. Никому не говори свое настоящее имя и откуда ты, — он пригрозил пальцем. — Никому.

С этими совами Ивар исчез за дверью. Розали повертелась и обнаружила у себя за спиной агатонку.

— Что, не заметила, как я подкралась? — спросила Ева.

— А должна была?

— Ну… ладно. Пошли отсюда — ненавижу толпу.

— А от кого меня нужно прикрывать?

— Пока не знаю. Но если сюда вдруг посыплется земной десант, ты вряд ли сможешь выбраться.

— А ты сможешь?

Ева скривилась.

— Шутишь?

Эсора взяла ее за руку и потащила к каменной лестнице в углу. Таинственные ступени вели в полутьму — сразу вспомнился скучный Холдрейг. Но бродить по коридорам все равно интереснее, чем слушать напыщенного губернатора и бесконечные овации.

Из толпы к ним присоединились Адам и Гэри. Оба довольно улыбались — успели как следует выпить и закусить. Аламарси даже прихватил с собой поднос, полный бокалов, половина из которых оказались пусты. Парень на удивление ловко им орудовал: не уронил посуду, даже когда лавировал между людьми. Навыки официанта были развиты не хуже, чем умение пилотировать неповоротливый корабль в условиях воздушного боя.

У самой лестницы Розали краем уха услышала кусок речи Торвальдса:

— …и помните: тирания живет, пока есть глупцы, отдающие за нее свои жизни!

И не поспоришь.

После доброй сотни ступеней Ева вывела компанию на широкий балкон. Девушка мгновенно ощутила, что он не защищен атмосферным щитом: на улице сгустились тучи и мерзкая морось моментально покрыла одежду мокрыми бусинами.

Аламарси выходить отказался и Эсора силой вытащила его наружу. Бедняга застонал и натянул куртку на голову.

— Ненавижу дождь! И холод! И тебя! — возмутился он и угрюмо уселся на парапет. Поднос поставил рядом и несколько пустых бокалов все же сорвались в пропасть.

— Не так, чтобы мне было до этого дело, — усмехнулась Ева. — Но от нас далеко не отходи — не хочу потом искать твой труп.

Гэри расхохотался.

— А она тебя прессует даже жестче меня!

На лестнице послышались шаги и приглушенные женские голоса:

— Говорят, в Приоритете казнят за коррупцию…

— Правда? Ох и несдобровать мне там… — девушки звонко рассмеялись. Они выглянули на балкон, окинули испуганным взглядом толпу незнакомцев и скрылись в коридоре.

— Сказали все, что нужно знать о людях внизу, — усмехнулась Эсора. — Никогда Михъельм не заживет хорошо…

— Не веришь, что мы делаем хорошее дело? — удивилась Розали. Для нее самой эта уверенность — залог душевного спокойствия. Ведь Ивар обещал ничего аморального.

Ева присела на парапет и посмотрела на сияющий мегаполис.

— Дело-то хорошее… — она втянула носом воздух и закашлялась. — Но пока планетой руководит аристократия, пользы от перемен не будет.

— Но ведь чем дольше управляешь, тем больше опыта, — парировал Гэри.

— Верно. И больше самоуверенности. У нас, солдат, самоуверенность ведет напрямую к гибели. Мы платим за свои ошибки сразу и сами. А когда ошибается политик, платят другие и очень, очень долго. И речь не об одном человеке, а о доктрине. На Агатоне есть политические школы, они дают старт обеспеченным детям, помогают взойти по карьерной лестнице. Удобно придумано, правда?

— Смотря что ты имеешь ввиду, — усмехнулся землянин.

— Представь, что у тебя есть триллионная страна, — Эсора обвела руками горизонт.

— Ага.

— О, философия! — Адам хлопнул в ладоши. — Я любл…

— Заткнись, — Ева ни на йоту не повысила голос, но было в нем что-то такое, от чего даже нечувствительный к угрозам аламарси поежился. Розали не смогла понять, за что агатонка его не любит — пилот ведь спас экипаж от неминуемой гибели на Земле.

— Ну и ладно, — чуть слышно сказал Адам и замотался в куртку.

— В общем, поколение за поколением они обучают детей самых богатых семей или самых умных бедняков политике, экономике и юриспруденции. А потом помогают им забрать важные должности. Не напрямую, а с помощью финансирования избирательных кампаний… — Ева замялась. — Вы же, ребята, знаете, что такое избирательная… кампания? Выборы?

Розали замотала головой.

— Тут так-то не все демократы, — ухмыльнулся Гэри.

— В Сети, короче, найдешь, — буркнула Ева. — Наши лидеры раз за разом готовят себе замену из похожих на себя людей. Выковывают их цели, амбиции и характер, чтобы получить почти идентичную замену. Именно таких я зову аристократами — они не обязательно лорды и всякие сэры. Просто продолжатели текущей линии власти, даже если официально на стороне оппозиции. Из-за них перемены не наступают: они мыслят так же, как их предшественники, в то время как мы, обычные люди, уходим далеко вперед и хотим уже совсем иных вещей. Канцлер мечтает о войне с Приоритетом, победе над Айлирэном, покорении Свободных миров. Как и сотня канцлеров до него. А простым агатонцам начхать на покорение, они хотят стабильности и нормальной жизни. Они не желают идти на фронт ради идиотской идеи доминирования над галактикой. Но власть этого не понимает, потому что сотни лет в высшие эшелоны попадали только те, кто прошел жесткую ассимиляцию и усвоил приоритеты текущего режима. То же самое будет и здесь, только земляне сменятся коренными михъельмцами. А политика останется прежней.

Повисла пауза. Дождь усилился и стал раздражать даже Розали. Отряд медленно передислоцировался на край балкона, под узкий каменный козырек.

— Черт, это гениально, — наконец, выдал Гэри. — Я вообще политику не люблю, но это…

— А надо любить, — отрезала Ева. — Иначе тобой так и будут манипулировать, а ты и не догадаешься. За это, кстати, уважаю Кидонию — у них там царит меритократия. Мне даже, блин, слово нравится. Такое… изысканное что ли.

— Хочешь сказать, тебе нравится, что ими управляет ИИ?

— Именно. Робот вместо высшего чиновника, избирающий королеву и следящий за успехами каждого гражданина, его умениями и талантами — это ли не идеал? Машину не подкупить, не обмануть, не задобрить взяткой, не запугать и уж самое важное — у нее нет предрассудков и эмоций. Ну, если правильно запрограммировать, конечно. Машина не может никого дискриминировать или принять закон, который соответствует ее личным убеждениям, но навредит обществу. А люди делают это регулярно.

— Ты же в курсе, что не должна восхищаться Кидонией? — заметил Гэри. — Еще в тюрьму посадят, смотри.