Илья Рясной - Семь смертей майора Казанцева

А я человек действия. Живу в грубом мире. Взламываю реальные, а не выдуманные преграды. Иногда ломаю кости. Иногда стреляю. И между мной и этими двоими пропасть. Потому что кровь в моем мире льется настоящая. И ответственность тоже реальная, как и последствия действий. Какая ответственность и какие последствия? Эх, если бы самому знать. Но они есть, «Фрактал» не даст соврать.

После завтрака мои спутники разошлись, кто куда. А я остался в одиночестве. Все, ждать больше нельзя. Пришло время что-то решать.

Но решили за меня.

В помещение зашел тот самый коренастый ближайший помощник хозяина монастыря и церемонно сообщил:

– Настоятель ждет вас у себя. Идемте. Прямо сейчас.

Сердце ухнуло и сжалось. Неужели сейчас все решится? Знать бы, в чью пользу? А пока в груди поселился холод ожидания.

Особыми хоромами Настоятель похвастаться не мог. Комната была размером примерно с мою, заставлена похожей мебелью. Только там еще были письменный стол и большое, вращающееся на треноге кожаное кресло, которые подошли бы больше для обычного европейского офиса. И на столе светился монитор компьютера, а в углу чернел большим экраном плоский телевизор. Также присутствовало множество статуэток богов и демонов, которые взирали из ниш, с постаментов. Горели лампадки, клубился волнующий ноздри дым благовоний.

Настоятель поднялся из-за стола, поприветствовал меня по всем правилам буддистской вежливости, поклонившись, сложив руки на груди и произнеся:

– Намасте.

Я ответил тем же.

Меня пригласили присесть на массивный деревянный резной стул с мягким кожаным сиденьем.

– Вы решили, – примостившись, не спросил, а утвердительно произнес я.

– Это было нелегко. Слишком высока цена, – как-то утомленно произнес Настоятель.

А ведь никакая сила не смогла бы склонить его к решению вопреки его воле. Хоть на куски его режь. И наша тактика выжидания, а не грубого давления, была единственно оправданной.

– По моему глубокому убеждению, разумное существо – это стрела. Без цели она просто пущена в небо, и жизнь такого бедняги бесплодна и бесполезна. Но и без наконечника стрела не вопьется в цель. А наконечник… Вот он, – Настоятель открыл ящик стола, вытащил оттуда бронзовую коробку с тонко выполненным орнаментом и медленно, торжественно пододвинул ко мне.

Я невольно вздрогнул, разглядев искусный рисунок на крыше. Лента Мебиуса, пересеченная восьмеркой. В сознании зазвучал сигнал тревоги.

Это знак. Знаки всегда появляются самым неожиданным и мистическим образом, когда из плоскости обыденности переходишь в зыбкое пространство Поиска. И этот символ всегда возникал из ниоткуда, в самых неожиданных местах и на самых неожиданных вещах. Он означал близость Предмета. Я видел его на стенах древних храмов. На страницах рассыпающихся фолиантов. На рукоятках мечей.

– Знакомый символ, – погладил я пальцем крышку коробочки. – Всегда мечтал узнать, что он означает.

– Лента Мебиуса – это возможность оказаться на противоположной плоскости, всего лишь продолжая движение. И символ того, что переход часто приводит нас к началу. А восьмерка – знак бесконечности материи и духа… Это древний символ. Взятый на вооружение некоторыми тайными обществами…

Я открыл коробочку. Внутри лежала толстая пожелтевшая тетрадь в обложке из плотного картона. Пролистнул ее. Английский язык. Чернила местами расплылись. Почерк корявый и трудночитаемый.

– Дневник лорда Радклиффа, – подытожил я.

– Он твой. Навсегда.

– Даже так? – удивился я. – Мне казалось, вы достаточно трепетно относились к этой вещи.

– Каждой вещи свое место. И время тасует эти места. Сейчас его место у тебя, гость.

– Спасибо.

Настоятель пристально посмотрел на меня, сдвинув брови. И начал вещать. Именно вещать, а не говорить:

– Игрок, считающий себя пешкой. Ты должен пройти путь до конца. Чтобы увидеть, что конец всего лишь начало.

– Умеете вы говорить загадками.

– У тебя должно получиться. Иначе падет полог. Океаны станут красными от крови. А небо серым от безразличия…

Полог! У меня сжало сердце. Очень не нравилось мне с некоторого времени это слово, которое все чаще вторгалось в мою жизнь.

Ладно, это лирика. Главное, дневники лорда Радклиффа у меня. Я погладил пальцами шершавую поверхность драгоценной тетради, стоившей столько жизней.

Часть дела сделана. Нить Поиска я дотянул до очередного узелка. А не оборвется ли она и удастся ли распутать новый узел – это мы вскоре увидим.

Дела в монастыре закончены. Мне оставалось лишь подать сигнал по рации группе прикрытия и ждать транспорта.

Мы покидаем это райское место.

«Или бежим отсюда?» – резанула словно посторонняя мысль. И с ней будто приоткрылась бездна совсем рядом…

Глава 30

Близился кристально прозрачный памирский вечер. Наша помятая, но надежная, как танк, «буханка» стояла у ворот монастыря. В отдалении застыли две машины сопровождения.

Я закинул сумку в салон. Ива помахала рукой монастырю, проворковав по-девичьи:

– До свиданья, буддисты и индуисты. Живите здесь своими драгоценными иллюзиями. А мы возвращаемся в наш грубый, но реальный мир.

Неожиданно возникла суета. Из ворот вышел в сопровождении свиты монахов сам Настоятель.

Сейчас выглядел он до неприличия величественно. Сразу хотелось бухнуться на колени и просить благословения.

В такой торжественной обстановке я ждал от Настоятеля мудрых напутствий или заумных наставлений. Но он просто подошел к нам. Поклонившись, приложил руки к груди:

– Пришел пожелать легкости в пути и начинаниях. И удачи, которая вам сильно пригодится.

– Спасибо, – поклонился я церемонно. – И надеюсь на новую встречу.

– Только не в этой жизни, – с горечью усмехнулся Настоятель.

Я аж вздрогнул. Какая-то обреченность просто вибрировала в нем.

Он грустно улыбнулся. Резко обернулся и стремительно направился прочь.

Я проводил его взглядом и скомандовал:

– В машину!

Покидал я монастырь с надеждой на скорое завершение дела. Но вместе с тем и с тяжелым сердцем. Вокруг нас ощутимо накапливалось зло, и оно вскоре разорвет план бытия новыми страшными событиями.

Но все это сантименты. Главное, распутать узел. И очередное задание будет выполнено. Старьевщик найдет Предмет. Как обычно…

Ехали мы долго. С остановками и ночевкой в райцентре. До точки назначения нас доставили только к середине следующего дня.

Нас высадили на центральной площади областного центра Кухляб, прямо около громадного гранитного Ленина. Не дошли руки до этого памятника у борцов за независимость от Империи, правивших бал здесь тридцать лет назад. Так что стоял он, обшарпанный, обожженный солнцем и отполированный песком, но все еще зовущий дехкан каноническим жестом ладони в светлое будущее. Интересно, а оно возможно, это самое светлое будущее? Мы в 1917 пытались идти по ложной дороге, которой и не было? Или гораздо позже свернули не туда, хотя счастье было близко?