Леонид Бляхер - Кузнец

Самой сложной и самой важной задачей были богдойцы. Вести с земли за рекой Бурея, что на местном языке значит «река», то есть со среднего и нижнего Амура доставляли бирары, часть которых продолжала жить в верховьях Биры и Буреи. Вот с крепостью по Сунгари было хуже. Выход подсказал даурский князь Туранчи, в очередной раз приехав в гости, пожрать и попить на халяву. Оказалось, что мои дауры продолжают торговать с богдойцами, водят к ним караваны, даже отдают малую дань, ссылаясь на то, что лоча (русские) все отобрали. Как говорят, ласковая теля двух маток сосет. Так я же не против. Узнав от изрядно набравшегося князя эту новость, я уже его трезвой ипостаси, предложил взять с собой пару специально подготовленных людей из дауров, живших в русских деревнях. В качестве агента пошел уже знакомый Ерден со своим братом. Теперь регулярно, раз в пару месяцев у меня была свежая информация от богдойцев. У меня же не Иноземный приказ, мне нужно точно знать, что у меня поблизости происходит.

И вести оттуда совсем не радовали. В маньчжурскую крепость в подчинение Шарходы была переброшена тысяча бойцов регулярной армии маньчжуров, поступили пушки и порох, пришел отряд наемных корейских стрелков с пусть фитильными, но ружьями. Из переселенных дючеров Шархода формировал вспомогательные войска, которых тоже набралось больше трех тысяч. Старый полководец, чья карьера началась еще при принце Доргоне, без торопливости слаживал силы, строил, теперь уже в глубине территории новый флот, до которого мне добраться было почти невозможно.

Стоило ждать скорого наступления. Еще год и все станет серьезно. Следующая весть еще более ускорила события. В крепость прибыл чиновник из «совета войны», что-то типа современного министерства обороны с еще одной тысячей воинов «знаменной армии». Был он молод, но амбициозен и важен. Он потребовал от Шарходы немедленного выступления и наказания лоча, приведения их к покорности.

Тот возражал, что ни войско, ни обоз, ни флот не готовы, да и выступать зимой – не самая лучшая затея. Столичный чиновник согласился только с последним соображением. Старый полководец понимал, что огненного принца уже нет, а его племянник, Сын Неба, гораздо охотнее слушает льстецов, нежели полководцев, евнухов, а не воинов. Но бросать в бой не вполне готовое войско он был категорически не готов. Русские показали себя сильными бойцами. Потому и злило опытного князя-наместника, именно этот титул носил Шархода, полное пренебрежение и противником, и просто доводами разума.

Еще неприятнее были молодые маньчжуры из столицы, забывшие о воинском искусстве, но прекрасно чувствовавшие себя во дворце Сына Неба, полном интриг и злобы. Даже Ерден поражался поведению этих «военачальников», разъезжающих пьяными по городу, оскорбляющих воинов, орущих ночью грубые песни. По мне, это был бы оптимальный вариант. Заманить всю маньчжурскую армию, не готовую к бою, в засаду и перебить ее пушками. Но не все коту масленица.

Последняя весточка была о том, что Шархода все же дал разрешение на поход. Но только тысяче, которая пришла из Пекина и тем из дючеров, которые захотят к ней присоединиться. Это значило, что весной стоит ждать гостей.

Ветреный, морозный февраль. Амур и впадающая в него речка Кумара стоят подо льдом. У берега лед много раз взорван поздними оттепелями, громоздится торосами, сверху укрытыми снежными шапками. Прежний даурский городок стоял на острове. Там же поставил зимовье Хабаров. Мне было нужно полностью перекрыть ущелье. Потому и крепость была перенесена на другой берег. На сопке, которой заканчивался проход и стоял теперь Кумарский острог-крепость. Поскольку пока на реке мы монополисты, ждать врага стоит здесь. Строили острог уже больше полугода со всем тщанием. На раскатах стояли пять пушек, полностью простреливающих ущелье. До самого недавнего времени стояло здесь только два сторожевых десятка, хотя казарма вмещала намного больше. Загодя свозились припасы, топливо, порох, свинец, новые ядра для пушек. Сегодня по амурскому льду в крепость вошел отряд из четырех сотен казаков. С собой они затаскивали еще две пушки. Теперь пушек было семь. В огромных казармах топилась только одна печь, хотя в каждой их было по три. Я, Макар и Трофим заняли небольшую «воеводскую избу» возле складов с припасами. Если казармы были плохо протоплены, то изба промерзла совсем. Попытались протопить. Долго не решались даже снять тулуп и валенки. Было бы, я б еще чего-нибудь на себя натянул.

– Может тоже к казакам пойдем? – не выдержал я, когда и через час не потеплело. От окошек дуло, ставни не могли сдержать порывы ветра с Амура. Гадкий месяц – февраль. Его какой-то извращенец придумал. Лучше бы достал чернил и заплакал.

– Пойдем. Только протопить избу нужно. Где-то же нужно совет держать, – рассудительно заметил Макар. Он был не в настроении, как и всякий раз, когда приходилось уходить из дома.

– Ну, что делать-то будем? – проговорил Трофим. Даже в холод лучше чем-нибудь мозги занять, чем потихоньку околевать от холода.

– Делать – повторил я – Думаю с завтрашнего дня нужно ставить разведчиков по ущелью. Кто их знает, болезных, когда попрутся?

– Не. Не дело людей морозить. Не пойдут богдойцы по такому морозу. Хоть какой-то оттепели дождутся. Давай пока только в башне одного казака поставим. Час постоит, потом меняется. Пусть греется.

– Дело. – согласился я.

Так и порешили. Изба, наконец, прогрелась. Из своего баула я вытащил окорок и изрядную флягу самогона, именуемого хлебным вином.

– Здесь посидим или к людям пойдем?

Выходить из тепла на холод не хотелось.

– Давай здесь. – полусонно проговорил Трофим – Вечер уже. А утром и службу начнем. По такой метели никто не пойдет.

Как же было душевно. Уже навис призрак большой драки. Скоро богдойцы, сильные, дисциплинированные, вооруженные будут здесь. Будет бой, будет смерть. Но это будет. А пока есть наконец прогретая изба, есть крупными кусками нарезанное мясо, разлитая в чарки водка. Есть друзья. Ставший сильным и умелым командиром Макар. Это уже не драчливый парень из Тобольска, а командир. Жалко, что Алешка не с нами. Авось ему и в Илиме хорошо. Семья, дети. Хотя Макар и здесь не зевал. Уже и пополнение в семье имеется. Трофим, светловолосый, с почти прозрачными, светло-светлосиними глазами, наивными и любопытными в праздник, в застолье, темнеющими в схватке. Он тоже за эти годы стал умелым воином. Семьей, кстати, тоже обзавелся. Как бы мне хотелось, чтобы встречались мы по мирным поводам. Не скоро оно будет. Выпили по первой. Как горячий комок прокатился по горлу, согрел сердце и душу. Закусили мясом. Сейчас бы яблочка моченого. Но и так хорошо. Понятно, что скоро бой, но пока три друга трепались о вечных мужских темах – про баб, про прежние бои, про то, какие мы молодцы.