Кирилл Ситников - Керины сказки

– Я извиняюсь… У нас проблема. Там приперлась эта сучка Шпильгенгаузен с «Золотого града»!!! Ходит, вынюхивает, интервью всякие поганые берёт!

– Прелестно! – весело ответил Волшебник, попыхивая сигарой.

– Чо тут бля прелестного?! Она ж это! Статью! Все поймут! Вся Россия! Тут же белыми нитками всё!

– Аркадий Дмитриевич. Какая средняя зарплата по России, Вы знаете?

– Тыщ 30 вроде…

– …и это по клятвенным данным Росстата. А знаете, сколько стоит месячная подписка на «Золотой град»? Четыре восемьсот. Как вы думаете, сколько россиян готовы выложить шестую часть заработка на чтение очаровательной Шпильгенгаузен? К тому же, слава Богу, народ наш до сих пор не доверяет Шпильгенгаузенам. Он верит Иванову. Потому что сам в большинстве своём Иванов.

– А кто такой Иванов?

– Иванов – прекрасный журналист из «Кайфа». Абсолютно бесплатного «Кайфа», в котором кроме новостей каждый день имеется доступный умам чайнворд и до коликов смешной «Анекдот дня». И вот этот самый Иванов уже въезжает в ваш великий город.

Это было абсолютной правдой, и Иванов забабахал огромную честную статью с таинственным коллажем и эпилогом про чудесное выздоровление себя и своей матери из массовки ТЮЗа. И выпустил статью на первой полосе. Шпильгенгаузен тоже выпустила статью и продублировала на своём Фэйсбуке для пущего охвату. И её прочитали вся Москва в пределах Садового кольца, почти треть Питера и даже кто-то в Майами и Лондоне. За это она получила массу комментариев и немного горящего керосина на своё подержанное авто. В общем, приток паломников к Чудо-Камню увеличился вдвое, а после Святого исцеляющего шпагата Волочковой на оном – даже втрое…

…Прошло полгода, и Зюзин получил все свои деньги до последнего цента. В школах временно появились компьютеры, в больницах – окна ПВХ, на дорогах – признаки асфальта. Проверка была обескуражена, от отчаяния посадила пару зюзинских замов и умотала восвояси. Волшебнику больше нечего было делать в славном Скреповолжске. Он наказал Красноволосой Тане и опухшему от видеоигр Бургеру собирать чемоданы и заводить голубой вертолёт. Осталось последнее дело – Волшебник твёрдо решил забрать Ларису с собой. Но дома её не оказалось. Не было её и в кафе «Встреча», и у подруги тоже не было. Волшебник уже было отчаялся, когда увидел её. Увидел и оторопел.

Она сидела на Чудо-Камне, закрыв глаза и что-то шепча, чему-то улыбаясь.

– Что ты делаешь? – спросил Волшебник.

Лариса дернулась и немного покраснела.

– Я… эти проклятые рудники… Я хочу иметь детей. Понимаешь? Ты понимаешь?

– Ты же знаешь, что это всё чушь! Никакого чуда не будет! Я же сказал тебе!

– Да, но… Алле, поварихе, ведь помогло! Вдруг… если очень-очень верить…

– Что ты говоришь?! Лариса! Послушай меня! Я отвезу тебя в Германию! В Израиль! Там отличная медицина, тебе помогут! Полетели со мной! Я люблю тебя!

– Я тоже тебя люблю! И я хочу быть с тобой! Но… давай… я ещё немного… А потом сразу к тебе! Я обещаю!

Лариса закрыла глаза. Волшебник долго смотрел на неё. Он думал, что знает о них всё. Но, оказывается, нет. И это было очень печально. Сзади, шурша яркими кедами, подошла Красноволосая.

– Босс, заказ из Кислознаменска. Только что поступил. Срочно. Даже до двух не досчитала.

– Сколько лететь.

– 37 минут.

– Собери мне всю информацию. И занеси Скреповолжск в блэклист. Мы больше сюда никогда не вернёмся.

– Да с удовольствием.

…А Зюзина посадили через год. Шпиль на его даче был на 14 метров выше шпиля Ласточки. А такое, как вы понимаете, не прощается.

Змей Сухомлинские сидел на высоком утёсе и с трепетом ждал прибавления. Обе головы буравили горящими глазами натянувшуюся шкуру в районе левого плеча.

– Как его назовём, Гриш? – спросила одна голова вторую, улыбаясь во всю пасть.

– Сеня, мы это пятьсот раз обсуждали!

– Но мне не нравится «Никита»!

– Бляяяя… Не начинай, пожалуйста.

– Да заебись имя, Гришель! – воскликнул богатырь Пяткин, открывая пиво своим «ноу-хау» – открывашкой на конце рукояти булатного меча.

– Ты бы хоть помалкивал, придурок! – зло огрызнулся Гриша Сухомлинский и дыхнул на похмельного богатыря огнём. Не чтобы сжечь, но так, предупреждающе.

– Ну вот на хера пиво мне нагрел?! – возмутился Пяткин, – оно теперь совершенно омерзительное! – и в два глотка осушил лекарство.

Пяткину действительно был резон помалкивать. В появлении новой головы виноват был именно он, потому что когда-то отрубил Игоря Сухомлинского. Отрубил, правда, случайно. Был праздник, Змей и Пяткин пьянствовали. После первой богатырь с жаром рассказывал былину о себе и хазарской коннице, а после второй решил своё враньё визуализировать. Он стал хаотично размахивать мечом, Игорь потянулся за банкой с патиссонами… В общем, получилось нехорошо и достаточно кроваво, застывшую в удивлении голову Игорька поместили в семейный склеп, а Пяткину запретили шляться по пещере с мечом и другими колюще-режущими предметами. Змей мог бы запросто подвергнуть Пяткина теплообработке и сожрать, но… Блин, Пяткин был другом. Аварийным, но другом. У каждого такой есть. Вроде как сволочь, подставит и глазом не моргнёт. Деньги не возвращает, никогда не извиняется. Но, сука, прикольный. Шутит хорошо. На гитаре играет. Всегда с тобой выпьет за твои деньги. Короче, как хорошая жестяная баночка – вроде нахуй не нужна, а выкинуть жалко. Да и жрать Пяткина было нельзя – богатырских размеров в нём была печень, а фуагра гастритному Змею Сухомлинским была строго противопоказана. Поэтому Пяткин до сих пор жил и почти здравствовал – спасибо змеиной отходчивости и способности к регенерации.

– Всё! Щас появится! Уххх, прёт как бронепоезд! – анонсировал Гриша. Раздался звук вылетающей из шампанского пробки, и миру явилась третья голова.

– Приветики! – сказала голова и захлопала длинными ресницами, привыкая к свету.

Сухомлинские ошеломлённо уставились на новую голову, одновременно умудрившись поймать лапой скатывающегося с утёса Пяткина.

– Невозможно… – изумлённо прошипел Сеня.

Голова была определённо женская.

Такое у Змеев бывает очень редко. Один раз на тьму, если верить Русьстату. Обычно – либо три мужские башки, либо три женские. (Поэтому Змей-Мужик обычно пил и ржал, а Змея-Баба не разговаривала друг с другом.)

– Это всё бляцкая экология, – попытался сумничать Гришка. – А я говорил – съёбывать надо c этих малахитовых гор!

– Вот это прикол! – расхохотался Пяткин. – Отметим это дело?

– Пяткин! Иди домой!

– У меня два братика, крутотень! – пропела свежерождённая Сухомлинская.

И настали для мужской части Змея тяжёлые времена. Сначала Сухомлинская истребовала личного пространства и добровольно-принудительно оттяпала у братьев место под левым крылом, куда прятала себя на ночь. Сеня «переехал» к брату под правое, где заёбывал его нечеловеческим храпом до самого утра. Потом она решила «всё тут переделать» и потащила всё змеиное тело в варяжский гипермаркет мебели, где четыре часа не могла выбрать кресло, мучаясь перед выбором «ольха» или «кедр». На входе в пещеру появился тюль, на стенах – полки и картины с закатом над Фудзиямой. Курить нельзя было даже под крылом, а крестьян жрать только вилками, горячими и с тарелок. Женская чешуя плавала в кофе и забивала слив в ванной. Посещения Пяткина сопровождались закатыванием глаз, односложными ответами через клыки и удалением под крыло, откуда нарочито громко лились «Воронины». Однажды Сухомлинские проснулись от невыносимой боли и обнаружили какого-то залётного половца, который грязным мохнатым копьём пробивал им общий пупок в надежде впиндюрить в него какую-то бижутерию. Это было уже слишком. Покушение на змеиную брутальность.