Виктор Старицын - Коммунистическая республика Камчатка

Главный калибр Марти взялся за изоляцию полуострова. По плану следовало создать на перешейке зону сплошных разрушений шириной двести метров. С моря в этом деле участвовали Свердлов и "классики". Использовали только самодельные снаряды.

Ленин, Фрунзе, Сталин и Чапаев принялись громить материковую часть города. Вводить туда сухопутные силы не предполагалось, поэтому громили все: портовые склады, причалы, административные здания и жилые дома аристократов. Впрочем, мастерские и дома ремесленников тоже уничтожали. Промышленный потенциал испанцев нужно было подрывать беспощадно. Высаживать десант в материковую часть города планом операции не предусматривалось. Пришвартованные корабли тоже расстреливали. Вести их на буксире через все Карибское море было нецелесообразно. С борта Марти по этим же целям работали восемь минометов, из них шесть — калибра 120 мм.

Через час все было кончено. Материковая часть города пылала. Густой дым застилал полгоризонта. К счастью, дневной бриз относил дым вглубь материка. Уцелели только кварталы бедноты у внешней городской стены, но огонь неизбежно должен был добраться и туда. С Маркса и Энгельса на перешеек высаживали десант. Поскольку земляная крепость, построенная испанцами на перешейке, подверглась артобстрелу самой первой, то с полуострова жители не должны были успеть разбежаться. Подригин через громкоговорители Марти много раз зачитал обращение к жителям.

Две сотни туземной гвардии занял оборону поперек перешейка на границе полосы разрушений. Остальные пять сотен приступили к тушению пожаров и прочесыванию полуострова. Первым делом блокировали церковь, в которой уже собрались немногие уцелевшие испанские вояки и матросы. Вопреки ожиданиям, прочесывание прошло мирно. В отличие от Санто-Доминго, из-за углов не выскакивали оголтелые фанатики с острыми железяками в руках. И даже не стреляли с чердаков из аркебуз и арбалетов.

Хотя полуостров не обстреливали, за исключением крепостей, обломки "Сан-Хуан де Улуа", разбросанные мощным взрывом, вызвали несколько пожаров. Военнопленным доходчиво разъяснили, что с полуострова бежать им не удастся, а в плену будет кормежка и доктора. Затем их под конвоем направили на тушение пожаров.

К вечеру пожары потушили, весь полуостров прочесали. Грандиозный пожар на другой стороне бухты бушевал весь день. Город на материковой стороне выгорел вплоть до внешней стены. Остались стоять только закопченные стены каменных домов. Крыши провалились внутрь. Деревянные лачуги бедноты сгорели полностью. На ночь бухту и перешеек подсветили прожекторами. С полуострова не смогла бы выскочить даже мышь.

С утра мартийцы приступили к инвентаризации имущества на складах и переписи населения. Как и в Санто-Доминго, каждую группу переписчиков в составе бойца — конвойника и краснофлотца сопровождал взвод туземцев под командованием испанца, исполнявшего, заодно, функции переводчика. Взводы работали парами, один двигался по левой стороне улицы, другой — по правой. Сотня гвардейцев составляла резерв.

Выяснилось приятное обстоятельство: на полуострове располагались мастерские нужных республике ремесленников — корабельщиков, кузнецов, плотников, оружейников, столяров. Всякие портные, сапожники и прочие цирюльники размещались в материковой части города. День до вечера прошел мирно. Со стороны разрушенного города никто нападать не пытался.

Однако, перед закатом в двух местах вспыхнули перестрелки.

Благородный идальго Рамирес де Кампонела, выслушав вдохновенную проповедь епископа Вильяфлора, преисполнился решимости положить живот свой на алтарь служения господу. Как истинный католик, он решил дать достойный отпор отродьям дьявола, напавшим на священные земли Испании. Начальник гарнизона дон Пачеко назначил его, как уже проявившего себя в боях с ацтеками, командиром одной из охотничьих команд. Под его началом оказалось 14 аркебузиров, 37 пехотинцев и 23 арбалетчика. Все добровольцы.

Обдумав полученный приказ, Рамирес решил обменять аркебузиров на арбалетчиков у своего хорошего знакомого дона Иглесиаса, также решившего пострадать за веру и получившего под командование добровольческую команду. Рамирес решил, что для успеха порученного ему дела бесшумность стрельбы арбалетов важнее огневой мощи аркебуз. А Иглесиас, наоборот, подумал, что залп картечью из трех десятков аркебуз в завязке боя сразу решит исход схватки в пользу нападающих.

После получения известия о подходе к городу эскадры безбожников, дон Рамирес, не мешкая, вывел свою команду из крепости и проследовал в заранее подготовленный подвал под одним из портовых складов. Специально отобранные алькальдом города местные жители, честные католики — добровольцы, замаскировали вход в подвал всякой легкой рухлядью. Орудийная канонада грохотала наверху около часа. Особо мощный взрыв, тряхнувший подвал, свидетельствовал, что в какой-то из крепостей взорвался пороховой погреб. После примерно получасового перерыва канонада грохотала еще около часа. Затем все стихло. Отряд спокойно просидел в подвале полтора суток до исхода второго дня. Еда и питье были заготовлены заранее. Проникавший через вентиляционные отверстия свет ясно показал, что второй день ожидания клонится к закату.

Те же местные добровольцы, пробравшись в склад, аккуратно разобрали рухлядь, и сообщили Рамиресу, что город полностью захвачен пришельцами. Порождения дьявола, как и предполагалось, прочесывают город и переписывают имущество. В помещении склада, к счастью, в это время никого из посторонних не было. Местные сообщили, где находятся ближайшие группы "переписчиков" и даже провели отряд по задворкам к дому, в котором орудовали пришельцы. Солдаты Рамиреса шли в бой без доспехов, что бы громыханием железа не выдать себя.

Осторожно выглядывая из-за угла, Рамирес оценил обстановку и сделал вывод, что слуги дьявола не теряют бдительности. Дом ремесленника и его расположенную рядом мастерскую окружали десятка полтора индейцев в хороших испанских доспехах и с испанским же оружием в руках. Рамирес решил скрытно занять позиции в следующем доме, в который, по идее, должны были зайти пришельцы. Отряду удалось через задний двор незаметно пробраться в этот дом. Хозяев и слуг по-тихому загнали в подвал. Своих пехотинцев Рамирес разместил в доме и в мастерской, арбалетчики заняли позиции у слуховых окон на чердаках всех построек обширного двора ремесленника. Рамирес приказал арбалетчикам стрелять только по его сигналу и только по индейцам. Пришельцев и испанцев нужно было, во что бы то ни стало, взять живыми.

Вскоре через распахнутые ворота во двор вошли десятка полтора вооруженных туземцев. За ними — "перписчики". Командир испанец принялся раздавать команды туземцам, назначая их на посты. Все они стояли кучкой перед воротами. Рамирес, наблюдавший за ними из дома, стоя за занавеской у открытого окна, не стал ждать дальше, засунул в рот два пальца в рот и оглушительно засвистел.