Владимир Бабкин - Меж двух Царей

— Полковник Кутепов, Слащев! Полковник! — Крымов хлопнул ладонью по столу. — Мы не признаем никаких производств, которые были сделаны узурпатором! Не забывайте об этом!

Яков Александрович с трудом подавил раздражение и кивнул добавив:

— Это пока все, что нам удалось узнать, превосходительство.

Генерал Крымов заходил по комнате глядя в пол, каждый раз, резко разворачиваясь и стремительно шагая обратно. Наконец он поднял на полковника яростный взгляд.

— Полковник Слащев! Вы забываетесь! Я вижу в вас моральную неустойчивость и колебания! На каком основании вы ограничились лишь поверхностным осмотром помещений? Почему не были поголовно досмотрены раненные? В здании больше тысячи забинтованных с ног до головы, которых и мать родная не опознает, а вы тут заявляете, что Михаила не можете найти! Быть может, плохо ищете, полковник? Нет, вы именно плохо ищете! Я же приказывал вам, если потребуется, размотать бинты каждого и убедиться, что Михаила здесь нет! Я требую от вас полного выполнения моих приказов!

Слащев оправил мундир и твердо сказал:

— Прошу простить, ваше превосходительство, но я не стану этого делать.

Крымов ошарашено посмотрел на него и взорвался:

— Что?! Что вы сказали, Слащев?!

— Я не стану этого делать. Я боевой офицер, а не тюремный надсмотрщик. Я не буду унижать раненных героев войны подобными обысками и не стану отдавать подобные приказы своим подчиненным.

Генерал просто задохнулся от ярости и потянулся к кобуре.

— Да я вас…

Но ничего сказать он не успел — в комнату буквально влетел адъютант Крымова и с порога сообщил:

— Прошу простить, ваше превосходительство! Сообщение особой важности! Нашелся Михаил!

Генерал резко опустил руку от кобуры и, уже ликуя, спросил:

— Где он??

Адъютант мгновение помялся, но затем все же сказал:

— Он в казармах Преображенского запасного полка, ваше превосходительство. В настоящий момент полк с… — офицер запнулся, чуть не произнеся столь ненавидимый начальником титул Михаила и спешно поправился, — с узурпатором во главе выдвигаются в сторону Зимнего дворца…

ПЕТРОГРАД. ГЛАВНЫЙ ШТАБ. 6 марта (19 марта) 1917 года. Ближе к утру.

"М.г. Дмитрий Иванович! К великой радости имел сейчас телефонный разговор с Государем. Е.И.В, повелел держаться до подхода основных сил Преображенского полка, в казармах которого он сейчас и располагается. Так что держитесь. Государь жив и во главе армии, а это главное! Ген. Батюшин".

Прочитав написанное, генерал Дмитрий Иванович Ходнев, снял папаху и с чувством перекрестился. Отвечая на пытливые взгляды окружающих он слегка дрогнувшим голосом произнес:

— Государь жив, господа. Государь идет нам на помощь.

Сафонов последовал примеру генерала и тоже перекрестился, а затем крикнул:

— Ура, братцы!

Громогласное ура полетело из окон Главного Штаба во все стороны, отражаясь от стен, увеличиваясь, множась эхом, вселяя веру и азарт в одних, и рождая тревогу и неуверенность в душах других.

Во всяком случае, отведенные Сафоновым четверть часа прошли, а генерального штурма так и не последовало. А спустя еще пять минут грохот боя зазвучал уже со стороны Министерства иностранных дел. Стрельба разгорелась и приняла ожесточенный характер, о ходе которого Ходневу было судить весьма затруднительно.

Но вот в отдалении на Невском стали видны перебегающие через проспект группы вооруженных людей. Некоторые из них останавливались и стреляли назад, куда-то вдоль набережной реки Мойки.

— Похоже, что мятежники отступают, ваше превосходительство. — заметил Сафонов.

Ходнев хотел что-то ответить, но тут откуда-то из-за Мойки послышался лихой свист, улюлюканье и цокот сотен копыт по заснеженной мостовой. Видимые из окна мятежники вдруг засуетились и стали разбегаться кто куда. Самые смелые или самые глупые попытались отстреливаться, но были буквально сметены конной лавой казаков, которые словно на учениях с рубкой лозы прошлись стальным гребнем по мятежным головам, оставляя за собой тела и расчищая себе путь к Дворцовой площади.

— Ну, что ж, Сафонов. Кажись все. Выстояли.

Ходнев устало уселся на патронный ящик и протер платком шею. Затем, оглянулся вокруг и сказал с чувством:

— Спасибо, братцы. Господь и Государь не оставили нас.

ПЕТРОГРАД. ГЛАВНЫЙ ШТАБ. 6 марта (19 марта) 1917 года. Ближе к утру.

Я стремительно шел по коридорам Главного штаба. Похоже, что на сегодня отменяются все чинные вышагивания и церемонии. Только скорость, только темп, только опережение — именно в этом залог успеха. Отбросить с дороги все что мешает, перешагнуть через условности, решать неожиданно и масштабно, иначе поражение и гибель.

За мной почти бежали сопровождающие. Впереди звучали команды, солдаты в залах спешно строились для приветствия.

— Зрав-желав-ваш-имп-вел-во! — доносилось до меня, а я успевал лишь козырять и выкрикивать. — Здорово, братцы!.. Благодарю за службу!

И в ответ раскатистым громом неслось:

— Рад-старат-ваш-имп-вел-во!

Мне навстречу уже спешил Кутепов в сопровождении Ходнева и Батюшина. Подойдя на положенное расстояние, они перешли на строевой шаг и, остановившись, откозыряли.

— Ваше Императорское Величество! Ваш приказ выполнен, весь комплекс зданий Главного Штаба возвращен под полный контроль законной императорской власти!

— Благодарю вас, генерал!

Я пожал руку Кутепову. Затем обратился к Ходневу и Батюшину.

— Господа, выражаю вам свою Высочайшую благодарность за службу!

Выслушав предписанные уставом ответные слова, я крепко пожал руку генералам, а затем весело поинтересовался:

— Ну, что, господа? Как вы оцениваете ситуацию? Каково положение заговорщиков в настоящий момент?

— Положение их безнадежное, Ваше Императорское Величество! — Кутепов просто цвел от удовольствия. — Большая часть прибывших с фронта войск поднята по тревоге и уже выдвигаются на определенные планом развертывания места, беря под контроль все значимые точки и маршруты движения в городе. Юнкера и казаки приняли под охрану мосты и набережные, блокировав тем самым перемещение мятежников через реку и каналы. В запасные полки отправлены группы для записи во внутренние войска. Генерал Маннергейм сейчас ведет работу в казармах по обе стороны Литейного проспекта. Можно уже с уверенностью сказать, что мятеж в столице уже практически подавлен и с наступлением утра уже будем начинать мероприятия по выявлению и фильтрации зачинщиков и активных участников выступлений…

Я слушал генерала и, признаться, едва сдерживался, чтобы не начать улыбаться. Все напряжение этой ночи вдруг схлынуло с меня. Нет, не только и не столько слова Кутепова потешили мою душу. Я и сам чувствовал, что хотя еще захвачен Зимний и кто-то отстреливается из Адмиралтейства, что хотя еще находятся в лапах мятежников генералы Нечволодов и Иванов, хотя все далеко еще не кончилось, но все же наступил тот самый момент решительного и решающего перелома, когда впереди еще много труда, но уже ясно виден результат, когда уже есть понимание того, чем все закончится, когда дальше лишь дело техники, когда…