Владимир Бабкин - Меж двух Царей

— Глобачева ко мне. Сию же минуту Глобачева!

И услышав, как хлопнула дверь кабинета, я вновь перечитал последние абзацы:

"…Нет никаких сомнений, что имел место обширный заговор, в котором замешаны члены Императорской Фамилии, а так же правительства Великобритании и, возможно, Франции. Заговор, имевший целью свержение законной власти в России, а также убийство Великих Князей Николая Александровича, Алексея Николаевича и, самое главное, нашего горячо обожаемого Е.И.В. Государя Императора Михаила Александровича.

Есть иные сомнения. По сведениям нашей газеты, участники заговора, включая Великих Князей и высокопоставленных британских подданных, арестованы. Но состоится ли судебный процесс? Будет ли вообще следствие по данному делу? Или всех тихо отпустят, не вынося сор из великосветской избы? И в курсе ли сам Государь Император? Есть сомнения, что Министр Глобачев вообще поставил в известность Его Императорское Величество.

Мы будем держать наших читателей в курсе событий по этому громкому делу".

ЦАРСКОЕ СЕЛО. АЛЕКСАНДРОВСКИЙ ДВОРЕЦ. 6 марта (19 марта) 1917 года. День.

Александр Михайлович и Мария Федоровна хмуро смотрели друг на друга. Собственно в комнате кроме них был, что называется, цвет имперского бомонда — и бывшая Императрица Александра Федоровна, и Великая княгиня Ольга Александровна, и даже Великие княжны Ольга Николаевна с Татьяной Николаевной. И сидели они в одном из уцелевших помещений Александровского дворца, которое практически не пострадало во время пожара, хотя из окон открывался вполне эпичный вид на пожарище и суету вокруг него.

А обсуждали последние известия из Петрограда и, в частности, сведения о раскрытии заговора Кирилла и англичан против царствующего Дома.

— Это неслыханная дерзость! — заявила Александра Федоровна.

— Слыханная или неслыханная — это, милочка, не суть важно. — отпарировала Мария Федоровна, — важно что Михаил предпримет дальше.

— Сомневаюсь, что он предпримет что-то значительное. — Александр Михайлович покачал головой, — все-таки речь идет о союзниках, да и очень сомнительно, что Михаил позволит себе вынести сор из великокняжеской избы. Все-таки Кирилл Владимирович мало того, что Великий Князь, но еще и Цесаревич. Во всяком случае, насколько мне известно, неделю назад он предпочел не разглашать тайны Императорской Фамилии и решил сохранить хорошую мину. А сейчас ситуация для Династии значительно хуже, чем была в феврале.

— Конечно, вы привыкли, что Никки позволял вам не считаться с волей и мнением Императора! — Александра Федоровна с плохо скрываемой неприязнью посмотрела на Сандро.

Тот сделал удивленное лицо и полным участия голосом поинтересовался:

— Аликс, дорогая моя, чем вы недовольны и в чем изволите упрекать меня?

Бывшая Императрица фыркнула и зло бросила:

— Если бы Николай казнил всех, кто причастен к убийству нашего Друга, то я уверена, что никакой бы революции не случилось бы!

— Ах, Аликс-Аликс, вы так ничего и не поняли. — покачал головой Сандро. — Именно ваши игры с этим безумцем Распутиным и повергли Империю в ту катастрофу, которую мы сейчас пытаемся разгрести!

— Довольно! — Александра Федоровна хлопнула ладошкой по столу. — Я не желаю этого слышать! Именно мягкость Императора и безнаказанность Великих Князей и стали причинами нынешних событий! Добрый Никки пожалел вас, а нужно было все причастных повесить!

— Да хватит вам. — Мария Федоровна устало покачала головой. — Наводить порядок в царствующем доме нужно было раньше. Слишком вольготно себя чувствовали, слишком независимо себя вели. Да что там независимо, нет, это не то слово! Безнаказанно!

— Вот-вот! Безнаказанно! — Аликс чуть ли не впервые на памяти присутствующих хоть в чем-то согласилась со свекровью, но вдовствующая Императрица тут же разрушила эту иллюзию единения.

— Нет, милочка, вы меня опять не услышали судя по всему. Я говорю о всем периоде правления моего сына и вашего мужа. Многочисленные родственники могли не просто творить все что угодно, но и совершенно наглым и беспардонным образом красть государственные средства на виду у всей России, просаживать на певичек и актрис миллионы казенных средств, и знать, что им ничего не будет за это, ведь все они представители круга неприкосновенных — члены Императорской Фамилии.

— Я согласна с мама, — подала голос Ольга Александровна, — если бы тот же Алексей Александрович понес бы наказание за миллионные растраты на актрисок ассигнований на флот, то, быть может, Россия бы не проиграла войну с Японией, а его взывающее поведение не стало бы причиной падения авторитета Императорской Фамилии!

Аликс огрызнулась:

— А если бы чей-то любимый брат исполнял повеления своего Императора и не женился бы тайно морганатическим браком на дважды разведенной особе, то и авторитет Императора бы не страдал так сильно!

Александр Михайлович подвел итог фамильной пикировке:

— Вот об этом я и говорю — слишком мало знала история прецедентов того, что русский Император станет садить в темницу или отправлять на плаху свою родню. Поэтому, думаю, нас ждет лишь ухудшение ситуации, вследствие полумер Михаила.

ПЕТРОГРАД. ГЛАВНЫЙ ШТАБ. 6 марта (19 марта) 1917 года. День.

— Как вы могли это допустить???

Я не находил себе места от бешенства. Вот как такое могло получиться? Нет, я все понимаю, почерк ясный и такие события не происходят самопроизвольно. Понятно, что этот паршивый желтый листок получил заказ на вброс этого жуткого скандала именно в этот момент, когда общество и так смущено выше всякой крайней меры. Понятно, что текст, если и не был написан полностью заранее, но авторов публикации явно консультировали сведущие в этой теме люди. Понятно, что следователи МВД или ребята из контрразведки сейчас, если я дам команду, перевернут вверх дном всю эту редакцию и проведут прочие следственные действия. Понятно также, что даже если они начнут вырывать ногти у всех сотрудников редакции, то они ничего толком не узнают, ведь почти наверняка эти газетчики даже не знают кто заказчик этого информационного сброса. Все это понятно.

Мне одно не понятно — каким образом фотография могла покинуть стены Министерства внутренних дел, если никаких журналистов на самом деле не было, а сама операция проводилась в самой строгой секретности. Что я там, кстати, говорил о безопасности и чудесах безалаберности? Какая к чертям безалаберность, если сами носители секретов продают их направо и налево?

— Я жду объяснений, господин министр!

Глобачев был бледен. Нет, потрясенным он не выглядел, поскольку явно прочитал данную статью раньше меня. Прочитал и даже что-то попытался выяснить, как я понимаю. Что ж, послушаем господина министра.