Владимир Семибратов - Попаданец наоборот. С Гражданской войны на Великую Отечественную

«Эх, жалко художника Репина нет, такой материал пропадает, – подумал Истомин, наблюдая за реакцией присутствующих. – Он бы ещё одну картину «Не ждали» написал, только под более современным названием «Не ожидали».

Глаза у всех находящихся в землянке от увиденного не то что на лоб, на затылок вылезли. Даже немец, и тот от удивления рот разинул.

– Ух ты, это же золото, – первым нарушил молчание молоденький, лет восемнадцати, боец в толстых очках, очевидно, переводчик.

– Совершенно верно, молодой человек, золото, ровно восемь килограммов драгметалла в слитках, – абсолютно спокойным тоном подтвердил Рублёв.

– А оно настоящее – то ли утвердительно, то ли вопросительно произнёс капитан.

– Ну, разумеется, – Рублёв улыбнулся. – Вот клеймо Государственного банка Российской империи, 999-я проба, всё как положено.

– Так, хватит, хватит, – замахал руками наконец пришедший в себя особист. – Объясните нормально, кто вы и откуда, что тут вообще происходит.

Объяснение не заняло много времени и уже через какие-нибудь четверть часа Истомин и Рублёв в сопровождении особиста и под охраной десятка бойцов двинулись в тыл в расположение штаба дивизии. Дорога заняла остаток ночи, так что на место прибыли уже в предрассветных сумерках, и штаб загудел как растревоженный улей. Ну, ещё бы, ситуация-то крайне нестандартная. Вот если бы наступление готовить, боем руководить или отступать. Тут всё ясно и понятно, каждый знает, что делать. А так… Они же не инкассаторы. Но мало-помалу всё утряслось. Охрану усилили, даже броневик откуда-то подогнали. Потом особист вернулся. Довольный, как кот, наевшийся хозяйской сметаны. Причём даже скрыть этого не пытался, не получалось, видно. Допрашивал Истомина и Рублёва по отдельности, тщательно по несколько раз обстоятельства их странствий по немецким тылам выясняя. Но по всему было видно, а это Истомин заметил сразу, ну не верит внутренне особист, что со шпионами дело имеет. Несмотря на всю шпиономанию того исторического периода. Не верит и всё. И был на то у особиста аргумент железный, вернее золотой, в виде восьми килограммов драгметалла в слитках. И какой, спрашивается, шпион к противнику через линию фронта с полупудом золота пойдёт Да никакой, а если и пойдёт, то, как говорится, милости просим. Наш дом – ваш дом.

После допроса Истомина и Рублёва отвели в один из домов, занимаемых ротой охраны, где после плотного завтрака они наконец-то смогли полноценно отдохнуть.

– Эх, хорошо выспался, – Истомин сладко потянулся. Ничто так не приводит в норму человека, как полноценный сон. – Ладно, хорошего понемножку, посмотрим, что в мире делается.

На скамейке возле дома его поджидал Рублёв.

– Добрый вечер, Василий Андреевич, как спали – поприветствовал он Истомина.

– Спасибо, Фёдор Иванович, хорошо. Давно так не отдыхал. Всё у чужих да по лесам, там-то как следует не поспишь. Так, вполглаза и вполуха, на голой земле. Разве ж это сон. Так что спасибо командованию за заботу, а груз-то наш уже похоже в тыл отправили.

Этот вывод сделал Истомин, не увидев больше броневика и усиленной охраны возле штаба дивизии.

– Отправили, Василий Андреевич, давно отправили, – с явным облегчением в голосе произнёс Рублёв. – Самолётом. Бомбардировщик Пе-2 ещё в обед неподалёку отсюда за деревней приземлился. Золото в него загрузили и в сопровождении истребителей – в тыл. Так что оно сейчас в Москве должно быть. Но это, как говорится, уже не наша забота. Мы своё дело сделали. Да, кстати, товарищ Лаптев, вас в политотдел зайти просили. Комиссар так и сказал. Как только товарищ Лаптев проснётся – пусть сразу же в политотдел зайдёт с заявлением на вступление в партию. Примем сего дня же. Я вам уже рекомендацию дал. Ну что, пойдёмте.

– Пойдёмте, – согласился Истомин, а сам подумал оригинальная с ним всё-таки история произошла и продолжает происходить. Мало того что во времени перепрыгнул и красноармейцем стал, так вот теперь ещё и в большевики запишут. Его, белогвардейца, офицера и дворянина, во как. Но с другой стороны, во-первых, под чужим именем, а во-вторых, хоть бы и под своим. Членство в ВКПб, дворянство от этого сильно не убудет. Присягу он государю императору, а стало быть, родине давал. И данной присяге верен остался. Ну, а что до политики, так тут… После войны разбираться будем. Сейчас немцев бить надо. И если для этого в партию большевиков вступить придётся, то что же, пусть так. В конце концов, он туда не просился, сами предложили. Будем считать, что это в какой-то мере награда за то, что они с Рублёвым сделали, а, стало быть, вполне приемлемо.

Но, как оказалось, принятие в члены партии было не единственной наградой, которая причиталась штабс-ротмистру Истомину. Учитывая всё произошедшее, его представили к ордену Красной Звезды и повысили в звании до ефрейтора.

«Так, а вот это уже более приятное, чем партбилет члена ВКПб, – констатировал Истомин. – Можно считать, что военная карьера в Красной армии началась. Интересно кстати, а какому чину русской армии соответствует красноармейское звание ефрейтор» Но спросить было не у кого, и Истомину пришлось отложить своё любопытство до более лучших времён. Рублёв отбыл в тыл тем же вечером, а Истомина на следующее утро зачислили в состав маршевой роты, идущей на пополнение. Так он снова оказался на передовой.

«Нет, повезло всё-таки мне с оружием, – Истомин для проверки после чистки спустил вхолостую курок винтовки СВТ-40. – Самозарядная, десять патронов в магазине, отдача за счёт дульного тормоза компенсатора меньше, да и полегче мосинки будет. Главное – только чистить вовремя и вообще в порядке держать и всё будет как надо чётко и надёжно. Спасибо комиссару за подарок. Считай, тоже наградное оружие, сразу после принятия в партию вместе с партбилетом вручили».

– Пехота на танки, приготовиться к атаке, – раздалась команда.

«Так, началось. В атаку, так в атаку, – подумал Истомин, занимая место за башней танка КВ-1, – сейчас мы немцев утюжить будем. Теперь, слава богу, и у нас танки имеются, аж целых одиннадцать штук. Причём добрая половина из них новейшей конструкции. Три Т-34, три КВ-1 ну и ещё пять БТ. Эти, правда, более устаревшие, но тоже сила». КВ взревел дизелем и, набирая скорость, рванулся в сторону немецких позиций.

«Так, а что это я тут разъездился, – вдруг спохватился Истомин, – это же танк, а не трамвай. Шлёпнут немцы снарядом по броне и поминай как звали тех, кто снаружи был. Всё, покатались и будет». Истомин спрыгнул с танка и побежал рядом, прячась за его бронированной тушей. Как раз вовремя. Почти сразу по башне один за другим ударили два бронебойных снаряда, выбив огромные снопы искр. Броня устояла, чего нельзя было сказать о пехотинцах, оставшихся на танке. Досталось всем. Двое погибли сразу, а ещё один получил контузию. Танк резко затормозил и грозно за вращал башней, очевидно, выискивая обстрелявшую его противотанковую пушку. «Так, что там – Истомин выглянул из-за танковой кормы. – Ух ты, да тут из лесного массива со стороны немецких позиций широкой цепью выползали один, два, три, пять, семь, девять, одиннадцать, пятнадцать, семнадцать немецких танков. Ну, сейчас будет мясорубка, ох, будет».