Михаил Булыух - Крестопереносец

Туннели Межмирья не понравились Константину. Несмотря на то, что туннель казался единственным — вел во все миры сразу, и ориентироваться в нем не привыкшему к условно-угловой космогонии барону было сложно.

Так, он даже примерно не мог сказать, как долго они уже идут, сколько прошли, и уж тем более, куда направляются. Но Крот, казалось, никаких неудобств не ощущает, идет бодро и даже что-то напевает тихонько. Токик пытался объяснить спутникам, зачем они, собственно, вылезали в соседних мирах, но не сумел. Нет, объяснял-то он толково. И любой кротолюд с ходу бы уловил суть. Но в человеческих языках просто не существует понятий, которыми эта надобность легко объясняется. А фразочки типа «корректирофки направленнофти вектора пофтупательно-энергетичефкой фофтовляюфей пятимерного профтранфтва» запутали даже батюшку, не говоря уже о крестоносце.

— Пути Господни неисповедимы, — констатировал Константин. Проводник вздохнул и не стал оспаривать этой сентенции.

По одним понятным только Кроту приметам он решил, что идти хватит. И с бешеным энтузиазмом принялся рыть штрек в стене туннеля.

Впрочем, рыть — не совсем правильное слово. Под огромными ладонями кротолюда порода будто исчезала в никуда. Он, не особо напрягаясь, проделал ход достаточного размера, чтобы даже рыцарь в полном доспехе не чувствовал себя там стесненным.

Пять-шесть метров штрека Токик проложил буквально за пару минут. Корзинщик, уважающий чужие таланты, даже самые странные, восхищенно зацокал языком. Неординарные способности крота произвели на чувственную натуру толстячка неизгладимое впечатление.

— Нифего необыфьного, — смущенно сказал кротолюд. — Вот, некоторые умеют плавать. А я — копать. Это примерно так же. Один раз научифся — и вфе, дело в шляпе. Офтанется только навыки оттафивать. Как ф плаванием. Я вот, плавать не умею, мне вообфе удивительно, как можно на воде держатьфя и не тонуть. Она же мягкая…

Подземное жилище Кротоантогониста по планировке очень напоминало хоромы Токика. Но вот по наполнению…

На месте рояля стоял окруженный человеческими и не очень черепами каменный трон. У трона — тазик, наполненный кровью. Видимо, хозяин любил принимать ванночки для ног. Кухня завешана колбасами и сосисками. Заставлена бочонками с солониной, завалена копчеными острыми ребрышками и банками с маринованными субпродуктами. Константин поднапрягся и по слогам прочел буковки над связкой сарделек: «Сар-дель-ки-кан-ни-бал-ки. Эф-фек-ты…»

Какие там они давали «Эф-фек-ты», он прочесть не успел. Из спальни, проход в которую прикрывала кожаная занавеска, вынырнуло темное нечто. Подпрыгнуло. И одним ударом огромной ладони снесло голову замешкавшемуся Пендалю.

Не успело тело корзинщика рухнуть, а голова откатится к огромной амфоре, наполненной, судя по всему, вином (вот ведь, инстинкт!), произошло сразу несколько событий.

Темный крот зашипел, оскалив длинные резцы и прыгнул на своего прародителя.

— Ми-ми-МИ-И-И-И!!!

Меч рыцаря уже несся наперерез летящей ощерившейся твари, испуская хищные молнии… Но тут его захлестнули четки отца Ставросия и сбили точно выверенный удар. Меч лишь вскользь задел плечо маленькой фигурки, облаченной в черную кожу, вместо того что бы развалить ее пополам.

— ДЕС ВАЛЬТ!!!

— Ни хрена! НЕ ВАЛЬТ!

— ОТЕЦ!!!

— Успокойся, сын мой! Хватит очами сверкать. Погляди.

С окровавленного пола уже поднялись два маленьких, удивительно похожих друг на друга человечка. Только один — в треухой шапке и меховом пальто — отряхивался, бубня под нос нечто неразборчивое, а другой — в черной как смоль коже — смотрел прямо перед собой остекленевшим взглядом. Сидящий рядышком Фофан тянул свое «ми-и-и-и-и-и», печально глядя на обезглавленный труп Пажопье.

— А-а-а… — до рыцаря дошло. Он уже знал о способности пета гипнотизировать противника. Собственно, на этой способности и строился весь план захвата подземного злодея. — Хорошо. Слава Господу, он теперь куда нужно нас отведет. Батюшка, ты можешь моему слуге помочь? Он же ведь, как-никак тоже игрок.

Константин испытующе поглядел на Ставросия, но тот лишь покачал головой.

— Нет. Не могу. Он, хоть и игрок, и живет не по тем законам, что обычные рабы божьи… Но… Жизни у него кончились. А это не лечится. Даже самый сильный хиллер, будь он трижды Истинным по призванию…

Тут священник на мгновение задумался и изрек.

— Впрочем… Есть способ. Господь, в великой мудрости своей, человеколюбии и всемогуществе, даровал вам, игрокам, способность передавать друг другу запасные жизни. Со мной, например, такой бы фокус не прошел. А вот с ним — возможно. И ты, ежели не поскупишься, не пожалеешь…

К чести рыцаря, нужно заметить, не раздумывал он ни секунды.

— Я готов, святой отец. Что нужно делать?

— Не знаю. Я ни разу такого не видел, только слышал краем уха от Боромира. Да и… Разговелись мы тогда знатно… Пасха была. Так что подробностей не помню.

— Гофподин командир, а у тебя много жизней? — Крот завистливо поглядел на Полбу. — Мофет и мне парофку запасных отсыпефь?

— Ну… Было три. Минус одна, когда я Лихомана одолевал. С Божьей помощью. И вроде не умирал больше до конца. Хотя на грани был много раз.

— Что, вфего две??? И одну ты готов отдать? Флуге? Низфему? Холопу??? А ефли фамому понадобитфя?

— Господь не допустит гибели верного воина своего! Пока я верно служу делу Его, чту заветы рыцарства, иду путем веры и чести — я под надежной защитой Божьей!

Батюшка Ставросий удовлетворенно кивнул. Он и сам так о себе думал, единственно вместо рыцарской чести у него был долг служителя церкви. И, несмотря на то, что, не будучи игроком, батюшка не имел запасных жизней вовсе, каждый раз смело шел в бой супротив зла и тьмы. И Господь всегда ему помогал и охранял. Это доказывалось тем фактом, что батюшка все еще жив.

— Флуг много, а запафных жизней — мало, — продолжал увещевать крот. — Ну, убили этого — найдетфя другой…

— Я всегда делал для своих людей все. Я многого требую, но и даю немало. Каждый, даже самый распоследний оруженосец и слуга в моем отряде, всегда… ВСЕГДА! Мог рассчитывать на поддержку мою и всего отряда. Мою, как командира — в первую очередь. Именно единством и самоотдачей силен отряд. А тот, кто этого не понимал, задерживался у меня не долго.

И рыцарь, секунду помявшись, выдал:

— Один за всех и все за одного! Наше дело правое, с нами Бог!

Крот цыкнул зубом и отвернулся, колобок, не прерывая «Ми-и-и-и…», всхлипнул и пустил счастливую слезу, а батюшка сказал:

— Где-то я подобное уже слышал…

— Святой отец, что делать?

— Да не знаю, говорю… Ну, наверное, голову приложить к телу… А дальше — по обстоятельствам. Господь поможет.