Николай Грошев - Вот так поворот…

-Иди отседова, окаянный! – Крикнул он, пытаясь удержать вожжу – прям взбесились кони-то и ржут громко так, что прям, кажется, будто они мычат. Или не мычат? Вот как будто слово какое-то пытаются сказать, на букву «м»…, да ну. Ну, бред же. Кони-то говорить не умеют.

Дурак взвыл печально и ринулся в кусты. Только вот был, а теперь и след простыл. Кони поржали, копытами землю побили и остановились. Ну, всё, теперь можно дальше ехать.

И чего до сих пор дураков-то не переловили? Уж сколько лет как психбольница не работает, дураки как разбежались, а до сих пор их никто не отловил. Как будто всем плевать.

-А может оно и так. – Пожал плечами он. – Россия, вот всем и плевать. Дождутся ведь, сельские их всех и перестреляют. Чего потом в мире из телевизору говорить? Мол, вот такие мы разпиздяи, делать ничего не делаем, а местные терпели, да не вытерпели и не виноваты мы вообще. Эх, куда страна катится?

Он тяжко вздохнул и потянул вожжу. Кони пофыркали, переступили с ноги на ногу и двинулись в путь. Далеко ещё ехать. Хорошо, что они выносливые. Ну, так! Дикие они, всю жизнь на природе были. Это тебе не доморощенные рысаки всякие, этих Природа-матушка растила, эти ещё кому угодно фору дадут.

Он с любовью и нежностью посмотрел на широкие спины своих скакунов – сколько сил в них вложено! Эх, и так обидно, что кобылка всё никак не привыкнет ни к нему самому, ни к вожже, ни к телеге. Всё с ней морока одна.

Час прошёл и опять, на тебе, как говорится, с маслом.

Через рощицу как раз повозку пустил и вот он, тут как тут. Огромный, видимо, матёрый самец, стоит у дерева и зубы скалит. Серый весь, мохнатый, а клыки – что мечи! Аж даже страшно стало.

-А ну кыш! – Грозно крикнул он, подняв автомат. – Чего вылез? Лето же на дворе! Чего лютуешь бандит серый? А ну, иди куда шёл!

Волк оскалился и издал громовое рычание, но напасть не решился – коней они побаиваются, когда в одиночку. Оно и понятно – конь копытом если треснет, там мало не покажется. А вот когда их много, так совсем беда. Только автомат и спасает.

Волк отступил и скрылся за деревьями, повозка снова по полю пошла…, развелось их, волков этих – воистину, оставь человек природу и она тут же станет такой как была прежде. Он лично, то подтвердить может – волков стало, не счесть! А их когда так много, тут вот к бабке не ходи, одно это только и значит, что дичи всякой стало просто море, волкам есть чем кормиться, даже зимой.

Так его мысль увлекла, про людей вот, про природу, что люди её убивают по сути, а как уходят, так она и восстанавливается вся…, в общем, чуть на мину не заехал. На силу спасся, чуть вожжу не оторвал – кобылка опять заупрямилась. Нет, ну просто спасу с ней нет! Что за бестия такая!

-Вот возьму и в дальнем селе продам тебя в комбинат, пусть из тебя колбасу сделают.

Проворчал он в сердцах. Но он, конечно, соврал – закрылся давно комбинат. Власти эти треклятые, сколько людей без работы осталось! Сволочи, совсем ума у них нет. Вот как так можно было? Взяли и развалили всё, что можно было. А что не развалили, так разворовали до основания.

Так он и ехал почти весь день. Дураки опять попались, даже дважды, но в этот раз они близко не подходили, стрелять не пришлось. Один только совсем дурной попался – начал вокруг повозки бегать и громко пыхтеть. Так его кобылка копытом и саданула – взвыл, по траве покатился, за бок схватился и в траву уковылял. А нечего, понимаешь. И он тут не виноват – нефиг было к норовистой животине близко подходить, не любит она чужаков.

Волки один раз только появлялись, в этот раз стаей, но совсем мелкие, худые, плешивые какие-то. Эти даже подходить не стали, наоборот, убежали чуть в сторонку и оттуда провожали его долгими, наверняка, голодными взглядами. Хотя скорее не его самого, а коней его. В нём-то мяса десять кило и те жёсткие как старый сапог. А вот в конях мяса много, волкам одного такого на неделю будет, что б от пуза-то поесть.

Темнеть уж начало, ну, не так, что бы совсем, но закат скоро. Стал он высматривать, где бы остановиться на ночлег и увидел овражек. Сам-то овражек не увидел, просто давно уже по полям местным ходит, на зубок помнит, где тут чего. Вот и увидел берёзку знакомую. Она как раз на откосе и растёт. Сразу не увидишь, вот с другой стороны, хорошо видно, а отсюда вроде как, и поле ровное, а в нём дерево. Вот. Туда он повозку и завернул. Спустился вниз.

-Тпрууу, окаянные! – Заголосил он, натянув вожжу. Кони повозмущались, но всё же остановились, сердито здрав головы вверх. Он рукой махнул, да и потянулся, косточки разминая – затёк весь, пока ехал-то. Хрустнули позвонки, да больно так, что он аж ойкнул. Потом повернул голову. – Здорово парень. Не против, ежели я тут устроюсь, в телеге своей. Не помешаю, ты небоись. – Парень зачем-то икнул и круглыми глазами глянул на коней. Чего это он? А! Ну так оно и понятно – видно же, не покупные кони-то. – Сам поймал. – Похвалился он. – Их тут тьма. Только бери, да лови. Но сноровка конечно нужна, навыки кой-какие. Ты сам парень не берись – копытом ежели ударит, всё, костей не соберёшь. – Парень снова икнул и кивнул согласно. Глазищи круглые, плащ грязноват. Волосы дыбом…, он нахмурился, глаза прищурил. – А ты часом не дурак? – Спросил он парня, на всякий случай, готовясь рвануть автомат – мало ли, дураки они сильные и не предсказуемые. А их тут нынче развелось – тьма.

-Нет, - ответил парень, с трудом переведя взгляд на него. Пригладил волосы нетвёрдой рукой – всё равно дыбом. Толи волосы такие, толи всё-таки дурак. Но дураки они тоже разные – бывает, что вот совсем дурак, говорить не говорит, на людей кидается, кал свой ест и тому подобное. А бывает что дурак, но и не совсем. То есть, вот как приступом – с утра говорит, умные вещи всякие обсуждает, а вечером догола разденется и к соседке в окно, а та милицию вызывает, его в дурдом, а там руками разводят, мол, не знаем, как лечить, шизофрения, и всё тут. Вот, по-разному бывает. Вот в полнолуние, тут да, тут все дураки опасны, а когда не полнолуние, так по-разному оно бывает.

-А выглядишь как дурак. – Честно сказал он.

-Вы знаете, очень может быть. – Голос у парня стал крепче, взгляд спокойнее. Тут он приметил у него винтовку за спиной.

-Так ты сельский что ли? – Удивился он. – А чего молчишь? Так бы и сказал. А то я уж было перепугался. Тут по дороге уже раза три дураки до моей картошечки-то попадались. – Он неглядя протянул руку и похлопал один из мешков, что лежали в телеги. – Я её сам рощу. У ближнего села, там, - он махнул рукой примерно в сторону села, - ну, ты, наверняка, знаешь.

-Село говорите? – Парень приветливо улыбнулся, совсем вроде успокоился.

А волосы всё равно торчком. Что-то с ним, всё-таки не так. Надо глаз да глаз. Не с больницы беглый, это точно. Но кто сказал, что дураки все в больницах живут? То-то и оно, что нет. Куда больше дураков на воле ходит, народу житья не дают.