Руслан Агишев - Клан. Обрести силу

- Начинайте! – хранитель махнул рукой и из одного из тоннелей, ведущих в Большой зал, потянулась вереница гномов в одеждах с цветами клана хранителей. - …

С трудом продолжавший сохранять спокойствие Дарин все понял… Именно сейчас, втиснутый в это тесное углубление, старейшина вспомнил ужасную судьбу Зверга, известного как Проклятый.

- …, - с мрачным клацаньем легли на каменный пол тяжелые блоки, вытесанные из

красного гранита. - … мордастый вершитель, с непроницаемым лицом, поставил их

вплотную к сапогам Дарина, начиная выстраивать стенку. -…

- Не ждал, что последуешь за Звергом? – еле слышно прошипел хранитель, сойдя со

своего постамента и подойдя вплотную к осужденному. – Не ждал…, - пергаментное лицо

древнего хранителя серого цвета скривилось в гримасе, в которой с легкостью читалось

злорадство. - Вижу, что не ждал..., - бледно-водянистые глаза старика с жадностью

всматривались в лицо старейшины. - Молчишь? – Дарин ничего не отвечал, лишь крепче

сжимая бледные губы. – Не молчи.

Вершители тем временем, сменяя друг друга, то клали очередной каменный кирпич, то

насыпали внутрь этой поднимающейся в высоту могилы новую порцию влажного песка. И

с каждой новой минутой погребальная камера все плотнее и выше поднималась по телу

приговоренного.

- Не молчи… Так тяжелее умирать, - продолжал шептать хранитель. – Или, думаешь, это

оценят они? – криво усмехнувшись, хранитель едва кивнул в сторону замерших гномов. -

Зря. Это стадо, быдло…

До последней секунды хранитель внимательно всматривался в лицо Дарина, надеясь

обнаружить хотя бы малейшие признаки ненависти или страха. Ведь тогда это стало бы

свидетельством того, что его ненавистный враг осознал свой проигрыш и сдался. О Боги, как же он хотел увидеть это выражение лица, эту беспомощность и отчаяние в его глазах!

Этой надеждой, верой в в это, хранитель ведь и подпитывал словно демон свое желание

жить последние почти пять десятков лет, после того как бывший хранитель, его товарищ

Дарин Старый при людно оскорбил его и покинул клан.

Однако сколько бы хранитель не всматривался в глаза своего заклятого врага, он не мог

найти в них даже намека на столь желанные для себя эмоции. Он видел в них совершенно

иное.

… В глаза Дарина было лишь горькое раскаяние... В эти свои последние секунды

старейшина думал отнюдь не о ненависти. Он вновь и вновь возвращался к тому дню и

часу, когда отказался от предложения того странного гнома, главы клана Черного топора, Колина. Сейчас же Дарин прекрасно понимал, и это его буквально убивало, что своей

гордыней он обрек на скитания и смерть десятки своих соклановцев, которые поверили ему

и пошли за ним до конца.

От осознания этого он еле слышно застонал. Ему, старому дураку ,надо было всеми

руками и ногами хвататься за этот шанс! Да, куда там! У него взыграло ретивое... Как это

он, великий Дарин Старый, старейшина сильного клана, за спиной которого было около

сотни гномов, будет подчиняться какому-то мальчишке? Дарин горько усмехнулся. А ведь

все могло быть совершенно иначе... И сейчас лишь одно его утешало, что в то холодное

зимнее утро, когда он решил уходить из приютившего его клана Черного топора, в ледяную

неизвестность с ним отправились лишь пара десятков гномов. Остальные же предпочли

выбрать тепло и спокойствие, пусть и чужого клана...

Прожевывая все это внутри себя, Дарин поднял голову и встретился с ждущим взглядом

давнишнего друга и врага. Старейшина просто не смог сдержаться... и чуть наклонившись

вперед, смачно плюнув в своего судью.

- Что телитесь? – зло прорычал хранитель на замерших вершителей, оттирая рукавом

плевок. – Святотатец должен уйти! – последняя четверка каменных блоков одновременно с

ковшом мокрого песка закрыла небольшое отверстие, в котором просматривалось

пепельно-серое лицо старейшины Дарина Старого. – Подгорный народ! – тут же хрипло

заревел хранитель, резко разворачиваясь к собравшимся гномам. – Правосудие

свершилось! Нечестивец, посмевший выступить против воли богов, сам выбрал себе

наказание! – он уже поднялся на свое возвышение и его громкий голос оттуда доносился до

самых дальних уголков огромной пещеры. – Сегодня же хранители внесу в Великую книгу

памяти все, что сегодня случилось. Те, кто придут нам на смену, должны знать, кто такой

Дарин Старый Святотатец…

Старик умолк и, развернувшись, медленно направился ко входу в один из тоннелей. На

его губах змеилась довольная улыбка. Сегодня он не просто избавился от одного из своих

старых врагов, а обесчестил его имя на века. А для подгорного народа это значило очень

много…

Следом за старейшим хранителем, еще помнившим деда основателя клана, потянулись и

остальные старейшины, только что восседавшие в трибунале, но так и не сказавшие ни

слова. Молча, кто опираясь на резной посох, кто сам, лишь чуть прихрамывая, бывшие

судью прошли по длинному темному тоннелю, ведущему в святая святых клана — комнату, где хранилась Великая книга памяти гномов.

Едва за последним из них закрылась невысокая, дверь из старого, почти черного дуба, как

Торин, старейший хранитель негромко прогудел, не скрывая своей радости:

- Сегодня хороший день, братья, - он сел в привычное место во главе широкого стола. - И

каждое его мгновение должно быть занесено в Великую книгу, чтобы подгорный народ

запомнил все, до мельчайших подробностей..

Старик при упоминании святыни машинально начертил в воздухе перед собой

замысловатую руну, символизировавшую книгу памяти. Вслед за ним ее сразу же

повторили и остальные.

- Братья, - Торин вскинул голову, медленно окидывая остекленевшим взглядом сидевших

за столом старейшин клана; в этом взгляде читались совершенно фантастические картины

новой войны и новой крови. – Наступает наше время, - и глаза гномов отвечали ему таким

же ярко горящим фанатичным огнем. – Время, когда Торией снова, как и сотни лет назад, станет править Подгорный народ. Время, когда древние города Подгорного народа, вновь

обретут своих хозяев…

Где-нибудь в другом месте эти слова и звучали бы пафосно, а может быть и вызывали

смех, но не здесь... В этой каморке, больше напоминавшей каменный мешок, больше двух

веков назад, на седьмой день после падения Подгорной империи собрались оставшиеся в

живых старейшины клана. Трое из пяти, еще покрытые кровью и потом, они поклялись на

своей главной святыне — Великой книги памяти гномов - все вернуть назад. Тогда впервые

и прозвучали эти слова о том, что когда-нибудь подгорные кланы вновь вернуть себе то, что