Сергей Марьяшин - Роботы божьи

Иконки над ее макушкой роились так плотно, что перекрывали друг друга. Егор все же разглядел два высших образования, кандидатскую степень и членство в профессиональных ассоциациях.

― Прости, это я забыл выключить, ― произнес кто-то в углу.

Обернувшись на голос, Егор увидел неподвижно сидящего в кресле мужчину с одинокой вращающейся иконкой над головой. Странно, что он не заметил его, когда вошел в комнату. Cмуглый мускулистый брюнет лет сорока с грубоватым, но симпатичным лицом имел странный наряд, состоявший из черных кожаных штанов и жилетки. Его длинные блестящие волосы были стянуты в тугой хвост на затылке. Иконка уведомляла, что он партнер Любы.

Брюнет поднялся, подошел к Егору и представился:

― Алехандро.

Его рукопожатие было мягким и неожиданно сильным. У него были крепкие руки, покрытые густым черным волосом. В ноздри Егора ударил запах пота и резкого мускусного парфюма. "Типичный альфонс", ― подумал Егор. Тем не менее, любин друг не вызвал у него неприязни, как у Нины. Увидев Алехандро, она брезгливо сморщила очаровательный носик и поджала губы.

― Что ж, рада знакомству! ― сказала Люба. ― Садитесь, я принесу что-нибудь выпить. Вы пьете пиво, Егор? Друзья угостили нас настоящим бельгийским пивом. Купили ящик на аукционе. Водолазы нашли утонувший грузовик, везший партию в супермаркет, можете представить? Страны больше нет, а пиво уцелело!

Егор охотно согласился. Люба вышла в соседнюю комнату, где, видимо, была кухня. Алехандро отправился следом. Минуту спустя они принесли бокалы, запотевшие темные бутылки и пакеты с соленой саранчой.

Алехандро ловко открыл бутылки, сорвав крышки крепкими белыми зубами. При этом он бешено вращал глазами, так что белки мерцали, будто стробоскопические мигалки правительственного кортежа. Люба засмеялась и захлопала в ладоши. Егор вежливо улыбнулся, а Нина с кислым видом отвернулась к окну.

Вкус пива показался Егору странным: горький и терпкий. Конечно, несравненно лучше синтетического, однако соевое было привычнее. Из вежливости он похвалил напиток. Алехандро не пил. Он почистил саранчу, оторвав голову и твердые крылышки, и предложил Нине; та демонстративно отвернулась. Тогда он стал угощать Любу.

Она расспросила Егора о работе. Как и Нина, Люба не интересовалась боксом, поэтому Егор не стал углубляться в подробности. Потом она рассказала о себе. Люба Тульчинская занимала пост начальника отдела в государственном институте демографии. Институт пытался выяснить, почему русских с каждым годом становится меньше.

― А нас становится меньше? ― спросил Егор.

Она задумчиво посмотрела на него своими удивленными глазами и сказала:

― Зависит от того, как считать. При Васильеве мы сильно плодились, а сейчас институтское начальство вызвали в Кремль и велели считать по новой методике. Оказалось, вымираем.

Они немного поговорили о депопуляции, засилье китайцев и перспективах русской нации. Перспективы, как всегда, не радовали. Потом Люба перешла к главному.

― Значит, вы хотите узнать о соционике. И что именно вас интересует?

― Все, ― честно ответили Егор с Наташей, только Наташу, кроме Егора, никто не услышал.

― Хм. Все ― это многовато. Давайте зайдем с другого конца. Хорошо ли вы знаете историю за последние лет эдак... сто?

― Ничего не знает, ― сказала Нина. ― Он девственно чист.

― Как такое возможно? ― удивилась Люба.

― Меня не интересует история. По-моему, будущее гораздо интереснее, ― сказал Егор, застенчиво улыбнувшись.

― Он думает, что Пушкин поссорился с царем и хотел уехать в Израиль, а царь его не выпускал, ― сказала Нина с саркастическим смешком.

― Серьезно? ― изумилась Люба. ― Скажите, что она шутит.

― Ну, немного перепутал, ― смущенно сказал Егор.

― Немного перепутал! ― передразнила Нина. ― Это еще что. Расскажи-ка нам про Японию.

― Я мало о ней знаю... ― замялся Егор.

Нина настаивала. Люба смотрела на него с любопытством.

― Беатрикс Киддо уничтожила там банду "Восемьдесят восемь бешеных", ― сказал Егор и укоризненно добавил давящейся от смеха Нине: ― Мечом Хаттори Ханзо. Между прочим, исторический факт.

― Кто это, Беатрикс Киддо? ― спросила Люба.

Нина хихикнула, Алехандро добродушно рассмеялся. Егор от стыда готов был провалиться сквозь землю. Зря он рассказал Нине о себе так много.

Люба поспешила замять неловкость.

― Ладно, не суть, ― сказала она. ― Егор, нас тут четверо. Вы с Ниной принадлежите к одному типу: INFJ ― или, как его еще называют, к "гуманистам". Я ― ENFP, или "советчик". Алехандро ― ISTP, "мастер". Все люди выглядят похоже, ― две руки, две ноги и так далее, ― но психически мы разительно отличаемся друг от друга. Люди разных типов видят мир совершенно по-разному. Мы имеем разные наборы ценностей и различно реагируем на одни и те же обстоятельства. Не будет преувеличением сказать, что каждый из нас видит свой собственный мир...

― "Мастер", "гуманист" ― это просто слова... ― начал Егор.

― Не просто слова, ― возразила Люба, ― а условное обозначение типа. Его предельно обобщающая характеристика. Не перебивайте, если хотите узнать о соционике.

Егор извинился и она продолжила:

― Основатели соционики заметили, что у некоторых людей эти миры похожи ― вот как у вас с Ниной. Это проявляется в сходстве их реакций, в одинаковых ценностях и схожих пристрастиях. Они изучили этот поразительный феномен и обнаружили, что существует ограниченное число конфигураций человеческой психики. Их всего шестнадцать. Еще раз: шестнадцать типов психики на без малого двадцать миллиардов человек. Не густо, правда?

― Третий курс, "Психология гулловских роботов", ― сказал Егор скептически.

Он не боялся обидеть Любу. Она говорила так уверенно, что заподозрить ее в добросовестном заблуждении было трудно.

― Ты знала, что соционику преподают в университете под видом психологии роботов? ― спросила Нина.

― Знала. Эти лекции написал твой отец, когда работал в Гулле. А я ему помогала.

Нина и Егор смотрели на нее с изумлением.

― Почему ты мне не рассказывала? ― спросила Нина с недоверием в голосе.

― Ты же не любишь роботов, ― мягко сказала Люба. ― Я не хотела тебя расстраивать.

Алехандро, не принимавший участия в беседе, сходил на кухню и принес еще несколько пакетиков с закуской. Он чистил насекомых и отдавал Любе; та брала угощение и машинально ела, не глядя.

― Видите ли, ― сказала Люба, обращаясь к Нине и Егору, ― помимо практической пользы, эти лекции были единственным способом легально заниматься соционикой, пусть и под видом психологии роботов. За изучение соционики можно было пострадать. Да и сейчас, случается, людей доводят до смерти...