Сергей Марьяшин - Роботы божьи

Авдеев сокрушенно покачал головой.

― А ты говоришь ― не влюблюсь... Да от нас вообще ничего не зависит. Это жизнь! Никогда не знаешь, что выпрыгнет на тебя из-за следующего поворота.

Егор слушал в удивлении. Последние слова священника совершенно не вязались с горячо проповедуемой им идеей свободы воли.

― А насчет любви... Я, с моим неудачным опытом, наверное, не вправе советовать. И все же, если позволишь, дам на будущее простой критерий истинной любви. Мы с Любой его придумали.

Егор выжидающе смотрел на священника. Тот сказал:

― Если ты согласен, чтобы черты любимого человека повторились в твоих детях ― значит, ты действительно любишь. Мне кажется, только это и есть любовь. Для всего остального лучше найти другие определения.

― Я бы предложил другой, ― сказал Егор, подумав о Нине. ― Истинная любовь ― это когда тебе все равно, какой у нее социотип.

― Упрямый, как все INFJ, ― уважительно заметил Авдеев. ― Только в данном случае твое упорство тебе же во вред.

Егор знал, что священник прав. Но понимание не могло унять душевную боль. "Время, время все лечит", ― страдальчески поморщившись, напомнил он себе. Желая сменить тему, он попросил священника рассказать о его работе в Гулле.

― Гм, ― недовольно буркнул Авдеев. ― Разве истории о кошке тебе недостаточно?

Вдруг громко завибрировал его допотопный коммуникатор, похожий на плоский складной банан. Он раскрыл его и до Егора донеслись чьи-то испуганные крики. Священник приложил прибор к уху и внимательно слушал, багровея.

― Бестолочи безрукие! Бабу нормально трахнуть не можете! ― внезапно заорал он в банан, вскочил с кресла и побежал к двери, на ходу бросив Егору: ― Вызови скорую ― с твоего чипа быстрее! И, наверное, полицию...

― Что стряслось? ― испуганно спросил Егор.

― Они ее зарезали!

― Кого?

― Девственницу!

23.

Обсудить план спасения Сурмилова в тот день не удалось. Приехавшая полиция задержала и долго допрашивала всех, включая Егора и священника. Егора отпустили первым и он оказался предоставлен сам себе. Зайдя в зал, он с ужасом увидел лужу крови на белом мраморном полу и пластиковый мешок с телом, мимо которого деловито ходили равнодушные полицейские. На столе для жертвоприношения "лежала" трехмерная голограмма девушки. Полицейские создали ее, чтобы воспроизвести детали происшествия.

Она была ровесницей Егора. Изломанное тело со вскрытым животом, крепко привязанное к столу, было неподвижно, как выключенная роботесса модели GHR18. Стеклянные глаза невидяще смотрели вверх, на купол храма. Оттуда на девушку скорбно взирала Богородица. Нанятый шиваитами дизайнер храмовых интерьеров не стал в свое время закрашивать ее лик, сочтя, что она похожа на богиню Парвати; впрочем, Егор об этом не знал.

Пятерых закованных в наручники сатанистов под конвоем вывели из соседнего зала. Их лица посерели от страха, а в бегающих глазах было такое отчаяние, что Егор невольно почувствовал жалость к ним. Авдеева продолжали допрашивать, полиция захотела проверить договор аренды с Церковью Сатаны. Он махнул Егору, чтобы тот уезжал ― конца мытарствам не предвиделось.

Егор вышел из храма и медленно побрел вниз по лестнице. Он не видел ничего вокруг, перед глазами стояло лицо погибшей девушки. Спустившись к воде, он внезапно понял, что его не ждет привычное такси. У храмовой набережной стояли три катера: приземистый полицейский в ядовито-оранжевой раскраске, скорая помощь с кровавой эмблемой, похожей на раздавленного жука ― гибридом креста, полумесяца и могендовида, ― и еще один, каких Егор раньше не видел. Огромный двухпалубный катер, глянцево черный, словно высеченный из цельной глыбы обсидиана, казалось, мог принадлежать только правительственному причалу.

Егор в изумлении рассматривал невиданный корабль и не сразу заметил неподвижно стоящего рядом маленького китайца лет пятидесяти, одетого в строгий черный костюм. Для Егора все они были на одно лицо, но этот выделялся особенно недобрым взглядом. Каким-то образом было понятно, что он не местный и прибыл из Китая совсем недавно. Его непроницаемое морщинистое лицо не отражало эмоций, только колючий взгляд исподлобья будил чувство неясной тревоги. "Будто автономный робот", ― с неприязнью подумал Егор. Над китайцем висели несколько неизвестных иконок-иероглифов. Иконки социотипа не было. Егор стер любину программу перед самым приездом полиции и был страшно этому рад. Полицейские проверили сканером каждого, кроме Авдеева, на наличие в чипе нелегальных программ.

Китаец сделал шаг навстречу, поклонился и телепатически произнес:

― Здравствуйте, господин Ли Сицын. Меня прислал мой хозяин, уважаемый господин Лю Куань. Он хочет встретиться с вами и вежливо просит, чтобы вы зашли на катер и поехали со мной.

Не сдвинувшись с места и не отвечая, Егор быстро спросил у Наташи: "Что ему нужно?" После паузы, потребовавшейся ей для переговоров с другглом китайца, она сказала:

"Не волнуйся. Лю Куань ― известный человек, депутат городского собрания, а это его личный помощник".

"Спроси, зачем я понадобился депутату горсобрания".

"Он не знает, ему просто велели привезти тебя, ― сказала Наташа. ― Уверена, бояться нечего".

Китаец понял, что его не удостоят ответом. Он наклонился вперед и протянул к Егору сложенные руки ладонями вверх, будто прося милостыню. В них возник дрожащий голубоватый призрак пожилого китайца с тростью. Казалось, помощник почтительно держит в руках призрачного гнома. Гном кивнул Егору, словно знал его сто лет, и телепатически сказал:

― Здравствуйте, Егор Сатчитанандович. Меня зовут Лю Куань, я председатель совета директоров "Стеклянного города". У нас возникла проблема с вашим другом Михаилом Сурмиловым. Буду чрезвычайно признателен, если вы согласитесь уделить мне час вашего драгоценного времени, чтобы обсудить ее и найти приемлемое для всех решение. Мой помощник доставит вас ко мне, а потом отвезет в удобное вам место. Спасибо за сотрудничество!

С этими словами голографический гном исчез. Это было записанное сообщение. Никто не собирался обсуждать с Егором его желание или нежелание ехать. Китаец выпрямился, спрятал руки за спину и в ожидании уставился на Егора.

Егор почувствовал противную пустоту в животе. Очевидно, с Мишкой стряслось что-то серьезное. А явившийся за ним китаец представляет "Триаду", о которой предупреждал его Аслан. Депутат горсобрания, надо же... С другой стороны, это шанс выяснить мишкину судьбу. Не станут же они сразу разбирать Егора на органы?

― Надо дождаться священника, ― сказал Егор, показывая на увенчанную пентаграммой церковь позади себя. ― Он тоже друг Сурмилова. Мы поедем вместе.