Василий Криптонов - Потерявшие судьбу

Закутавшись в пушистое полотенце, И сидела в комнате перед открытым окном, ожидая, пока высохнут волосы. Снова и снова пыталась вспомнить лицо единственного человека, жизнь которого имела значение, и не могла. Мальчишеское лицо иногда мелькало в воображении, но тут же исчезало, оставались лишь глаза, исполненные солнечного света. Плюнув на все, И всмотрелась в эти воображаемые глаза и улыбнулась.

«Все будет хорошо, — думала она. — Он придет. Война прогремит где-то там, далеко. Может, мне и увидеть ее не придется. Конечно, не придется! Что от меня там толку? Я не воин и не вампир даже».

«Ты — дракон», — прошелестел знакомый голос в голове.

— Левмир? — встрепенулась принцесса.

«Ты — дракон. — Голос таял, но слова еще различимы. Ирабиль жадно вслушивалась. — Ты гораздо сильнее, чем я. И ты все выдержишь».

— Что выдержу? — прошептала Ирабиль.

— Одевайся!

Принцесса вздрогнула. Кастилос отбросил одеяло и тут же оказался на ногах. Он спал в одежде, и сейчас быстро приматывал на спину меч императора.

— Быстрее, у нас меньше минуты, — сказал он, заметив, что принцесса не двигается. — Думал, успеем поговорить. Сейчас тебя арестуют.

— Что? — Только потянувшаяся за блузкой, И вновь замерла, стоя у кровати. — Кто? За что?

— Одевайся быстро! — рявкнул Кастилос.

Теперь уже она слышала крики, доносящиеся снизу. Сердце затрепетало. Схватив одежду, И опрометью бросилась в ванную. Одеяло полетело на выложенный гладкой плиткой пол. Торопясь, натянула одежду на влажное тело. Застегивая последнюю пуговичку, услышала, как в комнате выбили дверь.

— Стоять! — завизжал кто-то мерзким голосом. — Стой, тварь! Именем графа Ливирро, вы арестованы за… Ах, урод. Вы двое — за ним! Ты — стой, где-то должна быть девчонка.

— Похоже, в душе. — Голос раздался рядом с дверью. Принцесса отступила на шаг. Огляделась в поисках оружия. Тщетно. Сабля осталась под кроватью, и все, что она могла — запустить во врага кусочком мыла.

В дверь постучали.

— Простите, что прерываю, — заговорил тот, второй голос. — Вы одеты?

Окинув себя критическим взглядом, И кивнула:

— Да. А кто вы?

— Гвардия графа.

— Да чего ты с ней разговариваешь? — взвизгнул первый. — Дверь вынес, и все.

— Я выхожу, — поспешила сказать Ирабиль.

Она потянула дверь на себя. В комнате небольшой погром, кровати сдвинуты, стол и одно из кресел упали. Рядом с ванной стоит молодой не то человек, не то вампир. Аккуратно постриженный, с добрым выражением лица. Другой, тот, что визжал, стоит посередине комнаты, гневно глядя в окно. Отвратительно жирный, лицо перекошено, длинные волосы безобразно облепили потные щеки.

— Госпожа Ирия, если не ошибаюсь? — Добрый улыбнулся и протянул руку. — Прошу прощения за неудобства, но нам придется взять вас под стражу до тех пор, пока не поймаем вашего брата.

— Да-да, представь, он тебя бросил! — повернулся к ней визгливый. — Даже не попытался спасти. Выскочил в окно и был таков. Но ничего! Когда по всему городу объявят награду…

— Скинтер, замолчи, — мягко сказал добрый. — Ты здесь для того чтобы наблюдать, а не для того чтобы визжать. Побереги силы.

— Говори-ка со мной вежливо, — погрозил пальцем Скинтер. — Если граф узнает…

— Если граф узнает, что начальник гвардии не может без отдыха взбежать на второй этаж, он тебя лично на четыре части порвет. Глядишь, выйдет четыре расторопных служаки. Предъявляй обвинение, и поехали.

Скинтер подошел к принцессе и, дыша ей в лицо смесью перегара и гниющих остатков еды, протявкал:

— Вы арестованы по обвинению в покушении на убийство Роткира, фаворита графа Ливирро. А также за попытку ложно обвинить в вышеуказанном деянии барона Ринтера, ставленника нашего великого короля.

— Да продлятся вечность его дни на троне, — усмехнулся оставшийся пока безымянным Добряк.

Добряк оказался вампиром, а визгливый толстяк — человеком. Первое И поняла, когда холодные пальцы коснулись ее запястий, надевая наручники. Второе было очевидно сразу. Ни один вампир не доведет себя до такого состояния.

Наручники тянули руки вниз и чуть не падали с тонких ладоней. Из какой-то непонятной покорности Ирабиль слегка расставила пальцы, чтобы удержать увесистые браслеты. Добряк не мог не заметить, но ничего не сказал, а визгун и вовсе не обращал внимания на процедуру.

Принцессу вывели на улицу. Ирабиль опустила голову, чувствуя стыд и подступающие слезы. Метрдотель проводил преступницу презрительным взглядом. Уборщица, стоявшая рядом, что-то шепнула.

— Ну а откуда, по-твоему, у них деньги на такой номер? — фыркнул метрдотель. — Ясное дело…

Хотелось остановиться и заплакать, но добряк подтолкнул в спину.

— Не слушай, — прозвучал его голос. — Знаешь правду сама — и хватит.

— Ты ее поцелуй еще! — взвизгнул Скинтер.

— Могу тебя поцеловать, — предложил добряк.

Визгун не ответил.

У входа притаился окованный железом экипаж. При виде его И охватила дрожь. Давнее воспоминание змеей скользнуло в душу. Однажды она видела похожий экипаж, и отец рассказал, кого и куда он везет. Тогда она смотрела вслед с осуждением и страхом.

Визгун проявил заботу. Забежав вперед, открыл дверцу и с поклоном сделал приглашающий жест рукой. Как бы И ни боялась, толкать себя она больше не позволила. Лишь на миг задержалась, поставив ногу на подножку. Внутри тоже все обшито металлическими листами. Два сиденья, как в обычной карете. Только совсем нет окон, а на стенах красно-коричневые пятна. И нет задвижки на двери. Даже ручки нет.

Добряк открыл дверцу в переднюю часть экипажа, с окнами и кожаными сиденьями, но задержался. Закусив губу, И прыгнула внутрь. Едва успела сесть на холодное железное сиденье, как дверь захлопнулась, настали тьма и тишина.

— Вот и прилетели, — вздохнула принцесса, когда экипаж тронулся.

Качаться в темноте на жестком сиденье было не очень приятно. Принцессу быстро затошнило, она сползла на пол. Лежа на спине и глядя вверх, воображала луну и звезды, мягкую траву. Левая ладонь скользит по полу, робко и без особой надежды. Но вот чьи-то пальцы накрыли ее, сжали… Испустив тяжелый вздох, принцесса как будто открыла другие глаза, и — волшебная полянка, освещенная холодным лунным светом, и старое бревно, и приглушенный цокот копыт превратился в пение ручья.

— Ну и что ты натворил? — прошептала И, глядя в глаза единственному родному существу в целом мире.

— Не знаю, — улыбнулся он. — Но ты — здесь.

— Я всегда здесь. Где мне еще быть, — проворчала И, пытаясь сдержать слезы, скрыть смущение. Бесполезно. От него ничего не спрятать. Он видит, как она плачет в глубине души, но не спросит. Потому что знает: гордая. И она ничего не скажет, потому что знает: слишком он далеко. Все слова теряют смысл. Не затем эта встреча, а чтобы укрепиться верой.