Василий Криптонов - Потерявшие судьбу

Громкий голос доносился издали. Резкий, отрывистый, полный лживых и презрительных ноток.

— Началось, — прошипела герцогиня, и глаза ее полыхнули красным.

Миновав ворота, Арека ахнула. Обычно все эти люди выбирались наружу маленькими группками, но теперь все до единого жители бараков высыпали во двор. Колышущееся море людей окружило крепость, многие сидели на крышах бараков.

«Как же они там все помещались?» — удивилась Арека. Казалось, загони людей обратно, и они едва смогут стоять, стиснутые в невообразимой тесноте.

Недалеко от двери в башню на сколоченном наспех помосте стоял барон Ринтер. Арека видела его несколько раз, но очень уж давно.

— Оголодавшие орды Востока идут сюда, чтобы отнять ваши земли, вашу еду! — кричал он, оглядывая затаивших дыхание людей. — Они — дикари. Им неведома жалость. Они убьют всех мужчин, а женщин заберут себе для утех. Они презрели Алую Реку и молятся солнцу! Ваших детей заставят поклоняться бездушному светилу.

Протискиваясь вслед за Атсамой через толпу, Арека смотрела на лица людей и пыталась понять, как они относятся к этой речи. Люди слушали внимательно, и постепенно в их глазах распускались цветы ненависти и страха.

— Но величайший король Эрлот в своей мудрости предвидел это. Вы проклинали его за эти бараки? Так начинайте благословлять, потому что он дал вам жизнь. Когда придет время, вы получите больше, чем мечтали. Те, кто идет поработить вас, станут вашими рабами.

— Эй, малыш, — окликнула Ринтера Атсама. — Папа знает, чем ты тут занимаешься?

Если бы сердце Ринтера билось, он побагровел бы от этих слов, ведь в ответ на них по толпе прокатился смешок. Те же люди, что передавали по цепочкам речь Ринтера, пересказали слова Атсамы, и если те, что стоят перед бароном, ограничились спрятанной в кулак ухмылкой, то с заднего двора громыхнул настоящий раскат хохота.

— Поучись-ка говорить уважительно! — взвизгнул Ринтер. — Я теперь — лорд.

— О, совсем большой стал, — улыбнулась Атсама, вызвав новые смешки. — Ну а я все еще герцогиня. Так что спрыгивай со своего насеста, вставай на колени и хорошенько оближи мне сапоги — запылились. Ну? Долго ждать не буду, спалю на месте.

Арека с испугом посмотрела на суровое лицо Атсамы. Не с ума ли сошла? Ясно ведь, что Ринтер выполняет приказ. Но черты лица герцогини быстро смягчились.

— Шучу, малыш, — улыбнулась она. — Продолжай. Ты остановился на том, как поработители поработятся порабощенными, или что-то в этом духе.

Схватив Ареку, она поспешила войти внутрь башни.

Окинуть взглядом место, которое до недавних пор привычно звала домом, Арека не успела. Со стороны обеденного зала вышел облаченный в неизменно черные одежды господин Эрлот, и улыбка на его устах, искренняя и добрая, напугала Ареку так, что задрожали колени.

Подойдя ближе, Эрлот кивнул в ответ на реверанс Атсамы, но взгляд его не отрывался от лица Ареки.

— Да уж, — прозвучали первые слова короля. — Все это было необходимо?

Как же быстро забылось это жуткое чувство, когда взгляд господина пронзает душу насквозь и не оставляет никаких тайн. Арека покраснела, но не смогла ни отвернуться, ни опустить веки.

— Ей стало плохо, я приняла меры. — Голос Атсамы звучит спокойно, даже вальяжно. — Мы ведь знали, что люди без кровопусканий…

— Это я могу понять, — перебил Эрлот. — Не понимаю лишь, как ты позволила испачкать простыни другой кровью.

Лицо горит, от слез все расплывается, но Арека стиснула зубы. Главное сейчас выстоять, а потом…

— Ах, это… — Смех герцогини так натурален. — Ну, детишки заигрались, что поделаешь. Не думала, что это — проблема.

«Что он может увидеть в моих глазах? — думала Арека. — А что узнает, когда…»

Ей не достало духу подумать об этом словами. Лишь яркий образ — и почти настоящее чувство, когда клыки пронзают шею. Сейчас Арека глядит на плотно сжатые губы господина и готова трястись от ужаса. Все неправильно, все слишком чудовищно, чтобы быть правдой. Если вот это — ее жизнь, и это существо ей — и повелитель, и возлюбленный, то что же осталось там, в маленьком, спрятанном в лесу домишке? Что, если не жизнь?

Эрлот улыбнулся:

— Поломали мою игрушку. — Со вздохом потрепал Ареку по волосам. — Ничего. Все можно починить, или собрать из обломков новое. Иди к себе, я навещу тебя позже.

Арека слишком поспешно ринулась к лестнице, но Эрлот не обратил на нее внимания. Теперь его взгляд сосредоточился на герцогине. Атсама выдержала с достоинством.

— Как в городе?

Атсама поморщилась и, не дожидаясь приглашения, прошла в обеденный зал. Она двигалась, как хозяйка, и Эрлот покорным гостем следовал за ней. Позволял играть.

— Все движется, как должно. — Атсама опустилась в кресло. — С единственным исключением: летучие мыши к большинству графов вылетели с запозданием.

— Причина? — Эрлот сел в кресло рядом, вполоборота, подчеркивая неформальный характер беседы.

Атсама старалась не допустить на лицо ни единого чувства. Даже с молчавшим сердцем нелегко. Хочется сбежать и забыться. Как и всю жизнь, только, наверное, сильнее.

— Каммат, Олтис… — Герцогиня зевнула и махнула рукой. — Думаю, ты ждал от них подобного.

Эрлот тихо рассмеялся:

— И что же предлагали? Полынь?

Атсама улыбнулась, а в голове пролетела вереница сохранившихся в памяти лиц. Кто еще из баронетов доносит? Хотя, возможно, Каммат и Олтис действовали по приказу, чтобы проверить ее. Или же течь у них в лодках…

— Полынь, что же еще. Думаешь, им хватит духу напасть в открытую?

Эрлот посерьезнел.

— Почему не приняла предложение? Почему даже не задумалась?

Только сейчас, спокойно и расчетливо, герцогиня позволила себе потупить взгляд.

— А зачем? — Дернула плечом, будто мысль отгоняла. — Ты уничтожаешь мир, но хотя бы знаешь, что делаешь. Они отработают в три раза быстрее, но при этом будут бегать ко мне каждый день и просить помощи.

Обдумав ответ, Эрлот кивнул.

— А что ты ожидал услышать? Признание в любви?

— Ну, было бы неплохо услышать подобное хоть раз в жизни, — улыбнулся король. — Говорят… — тут он рассмеялся, — что от таких слов замирает сердце.

Не удержавшись, герцогиня фыркнула и тут же прикрыла рот кулаком.

— Я бы с радостью, да не люблю лгать, — сказала, откинувшись на спинку кресла. — Обратись к своей зверушке. Она стосковалась.

— Что, устала изображать лучшую подругу?

Из тысячи мыслей, хороводом промчавшихся в голове, герцогиня выбрала по наитию одну:

— Нет, мне действительно с ней интересно.

Удивленный взгляд Эрлота послужил великолепной наградой.

— Раз уж об этом заговорили, я бы хотела обратиться… Думаю, ты понял. Если вдруг захочешь другую игрушку, я бы забрала эту. Или приняла бы в дар, например, за хорошую службу. Только не обращай ее, хочу сама дать девчонке кровь.