Диана Ибрагимова - Сезон летающих деревьев

— Не обращай внимания, — Аргус похлопал его по плечу. — Такой уж он есть. Когда молчит — чучело-чучелом, а как начнёт брехать — настоящий шакал. Мои предки не очень-то занимались его воспитанием.

— У меня тоже бывают плохие мысли, — вздохнул Инто. — Вот бы у меня были такие же волосы, как у тебя…

— Я не хочу тебя обидеть, мой мальчик. Но я тоже не всегда думаю о хорошем. Все мы боремся со злом внутри себя. И блондины, и брюнеты, и рыжие. Какие угодно, хоть с водорослями на голове.

— Я не очень-то тебя понимаю, — признался Инто. — По-твоему, все мыслят одинаково?

Аргус пожал плечами.

— Люди — не шахматные фигуры, чтобы играть только на одной стороне. Цвета в нас смешиваются, но одному попадает больше молока, а другому чёрной желчи. Если ты всю жизнь считал мир белым, а тебе сказали, что он бесцветный, в это сложно поверить. Но я к чему веду — не сторонись так Фэйми. Она ведь ничего плохого тебе не сделала, а ты её обижаешь.

— Это пока не сделала. То, что она не говорит гадостей, как Лури, не значит, что она о них не думает.

— Но раз у меня светлые волосы, ты должен мне верить. А ты не веришь. Ты перечишь самому себе, мальчик.

— Почему ты зовёшь меня мальчиком? — неожиданно вспылил Инто.

— А тебе больше нравится, когда зовут девочкой? — гнусаво рассмеялся прятавшийся в кустах Лури.

В него полетел сапог, и лису пришлось сначала увернуться, а потом принести обувку хозяину, выдержав взгляд, тяжёлый и давящий, как жёрнов. Лури выбрался из-под него сплющенным и пришибленным, но Инто почувствовал, что больше не сердится.

— Наверное, я к нему скоро привыкну, — сказал он, когда лис скрылся из виду.

— Он лает, но не кусает, — отмахнулся Аргус. — Погладь его как-нибудь, он за это лапу себе готов оторвать.

— Вчера он казался добрым.

— Некоторое время после полнолуния в нём кипит желчь, — задумчиво сказал Аргус, посмотрев на ясное небо, сквозившее через листву платанов. — Теперь дня два-три придётся его терпеть, а потом это опять будет обычная блохастая варежка.

Так или иначе, опасения Инто подтвердились. Фэйми невольно завела их в ловушку. Пока ребята добрались до деревни, наступила ночь, и жители разбрелись по домам, а торговцы уже укладывали товар. Поначалу они просили шесть монет, но увидев детей и ручного лиса, сжалились и согласились взять их всего за один леврант. Приятная женщина в синей косынке долго расспрашивала юных путешественников о родителях и всматривалась в их лица, говоря, какие они хорошенькие. Потом она поговорила с мужчинами, и те освободили место в одном из фургонов. На первом же привале вдали от деревни торговцы, не став церемониться, ограбили и заперли добычу, угрожая отрезать языки тем, кто будет кричать.

Теперь все четверо сидели в фургоне в полной темноте и не знали, чего ждать. Деньги и сумки отняли, а вместо прежней одежды выдали серые штаны и балахоны.

Фэйми просила прощения и рыдала, повторяя, что без магии не можется выбраться из плена и помочь им сбежать. Её волшебная птичка осталась на платье, которое наверняка продадут.

— Да хватит уже выть, плакса! — не выдержал Инто. — И без тебя тошно.

Фэйми всхлипнула. В фургоне пахло пылью и старым тряпьём. Его трясло на кочках, и соломенные тюфяки подпрыгивали вместе с сидящим на них товаром.

— Хозяин! — слева на подстилке завозился Лури. — Ну сколько можно! Рассейте этих негодяев! Они заслуживают самой страшной смерти! Поверьте, ваша матушка и не такое бы им устроила.

— Нельзя никого убивать, — тихо возразила Фэйми. — Тогда это уже будет плохое желание.

— Хозяин!

— Да что тебе нужно, варежка? Оставь меня в покое! — огрызнулся дремавший в углу Аргус.

Он сидел ближе всех к выходу и слушал, как с другой стороны двери постукивает засов. Внутрь не проникало даже лучика света, но догадаться о выражении его лица было нетрудно. Инто немного удивило спокойствие Аргуса. Он так боялся спускаться к людям, а теперь, когда произошло худшее, тихонько сопел в уголке большую часть пути. Лури тоже не особо волновался и всё чаще ластился то к Фэйми, то к Инто, ожидая, когда его почешут за ухом. Только теперь он принялся возмущаться.

— Хозяин, надо что-то делать. Давайте рассеем фургон и возницу. Остальные разбегутся от страха.

— Ах, какая прекрасная идея, Лури! — съязвил Аргус. — Мне как раз не хватало толпы народа, рассыпающейся во все стороны с воплями о тёмном маге.

— Тогда давайте убьём всех! Даже если меня сплющит в лепёшку, я выдам вам достаточно магии.

— Да не могу я никого рассеять! Не-мо-гу! Ясно тебе? Я этого просто не умею!

— Что за дурацкие отговорки?

В этот момент колесо провалилось в рытвину, и все невольно ойкнули.

— Это не отговорки. Я не хотел тебе говорить, чтобы ты не возмущался, но теперь скажу. Когда пропал отец, я ещё только научился распылять неживые предметы и перешёл на растения. После того, как он не вернулся, матушка запретила мне заниматься магическими штуками, и я забросил учёбу. Так что я не умею рассеивать животных и людей.

— Это конец! — воскликнул Лури.

— А чем, собственно, ты недоволен? — недоумевал Аргус. — Мы почти всё время закрыты, и никто не видит цвета моих глаз. Если хочешь, я сейчас же обращу прахом фургон, но тогда случится две вещи. Во-первых, все узнают, что я тёмный маг. Во-вторых, мы не доберёмся до города. Снова придётся искать попутчиков, и неизвестно, сколько уйдёт на это времени. У нас нет ни денег, ни еды, а здесь, по крайней мере, кормят. Нас наверняка везут в южную столицу, чтобы продать подороже. Мы доберёмся до неё в целости и сохранности, а там уж мне не составит труда избавить нас от верёвок или уничтожить засов. Оттуда до гор Вестела рукой подать.

— Что ж вы раньше не сказали?

— Я всё обдумывал, — Аргус растянулся на мешке и сладко зевнул. — Жаль, что карту я так и не нашёл. Этот проклятый Памфле каких только ужасов не рассказал про мост к библиотеке. Надо было самому на него посмотреть. Вдруг он ещё годный.

— Для самоубийства лучше места не найти.

— Теперь я знаю, куда тебя отправить, когда наступит очередное полнолуние.

Над потолком раскачивались пучки зверобоя и ромашки. Иногда с них сыпались листья и цветы.

— Я теперь совсем бесполезная, — вздохнула Фэйми, прижав колени к груди. — Как же страшно. А вдруг у нас ничего не получится. Вдруг в городе узнают, что ты тёмный маг. Там много белых волшебников.

— Надо будет расспросить горожан о капище, — сказал Лури, шурша соломой. — Вот это самое трудное. Любые вопросы могут вызвать недоверие. Нам стоит быть осторожными.

Инто наконец решился задать давно беспокоивший его вопрос:

— Я вот думаю. А капище вообще существует? Если это место, где можно стать тёмным магом, разве белые волшебники не уничтожили бы его в первую очередь?