Виктор Мурич - Спящие карты

– Я сопротивлялась, звала на помощь. Тщетно. Середина дня – все соседи на работе, да и привыкли они уже к крикам, доносящимся из нашей квартиры – отчим часто избивал маму, – продолжает Дама, даже не услышав мой слабый протест. – Потом, как будто бомба взорвалась в моей голове. Мир перестал существовать. Когда вернулось сознание, отчим лежал рядом со мной на кровати с ножницами в горле. Собутыльник, так и не придя в сознание, умер незадолго до прихода мамы. Я распорола ему теми же ножницами живот. Для меня до сих пор остается загадкой, как удалось справиться хрупкой девочке с двумя мужчинами. Наверное, это все ненависть, часто именно она дает нечеловеческую силу и управляет нашими поступками.

– Ты совсем ничего не помнишь… о том, как это произошло?

Дама отрицательно покачала головой:

– Нет. Помню только начало, а потом сразу кровь… лежащий рядом отчим с остекленевшими глазами. Мама, придя с работы, сразу же вызвала милицию и взяла всю вину на себя. Я не должна была позволять ей делать это. Страх оказался сильней. Следователю я сказала то, что хотела услышать мама. Больше я ее не видела… Тогда мне было шестнадцать. До сих пор не могу простить себе трусость. Я предала единственного человека которого любила и … – Дама на несколько секунд закрыла лицо руками. – Она единственная, кому я была нужна и для кого хоть что-то значила.

– Она спасала тебя. Материнский инстинкт. Большинство матерей поступило бы на ее месте так же. Возможно, со временем так поступишь и ты.

– Я сама по себе! Никто не отвечает за меня, и я не отвечаю ни за кого! – зазвучало в ее голосе холодное железо.

– Не надо так критично. Жизнь чертовски подлая тетка, и иногда строит такие козни…

– Дима, давай ты не будешь учить меня жизни, – с легким нажимом сказала Дама и одарила меня ледяным взглядом. – Ты хотел получить ответы на вопросы? Хотел или нет?

– Ну-у-у-у. Понимаешь…

Я хочу сказать, что меня не интересует ее личная жизнь, но язык ворочается как кусок камня.

– Хотел или нет? – приподнимается Дама, сверля меня взглядом.

Ее глаза полны холодных льдин, готовых задавить меня всей массой своей злобы. Опускаю взгляд, не выдержав ледяного натиска. Она ненормальная! Психопатка! Это точно. Я и раньше замечал за ней странности, но сейчас… Старая детская психотравма оставила в ее душе глубокую борозду. Если Даму вывести из себя… Нет, я наверное несправедлив в отношении ее. У всех нас есть что-то, способное вывести из себя. У каждого свое уязвимое место, и именно его я задел у Дамы неуместными нравоучениями. Лучше просто не затрагивать эту тему и все будет нормально. Мы должны быть лояльными в отношении друг друга.

– Хотел, но понимаешь, дело в том, что…

– Значить сиди и слушай! – Она немного помедлила и, успокоившись, продолжила. – Знакомые помогли устроиться на хорошую работу. Скопила денег и через несколько лет поступила в школу телохранителей. Закончила с отличием, – в ее голосе зазвучала гордость. – Работала по профессии. Потом по контракту воевала в горных районах… – она осеклась и наступила неловкая пауза.

– Ничего-ничего, – успокаивающе замечаю, – я там тоже побывал. Так сказать боевое крещение получил. Навоевались по самое никуда…

– Только вот против кого…

Теперь наступила моя очередь смущенно замолчать.

– Ты хочешь сказать?… – спрашиваю после продолжительного молчания.

– Ты все правильно понял.

– Ну, знаешь! Это… Мы с такими…

– Знаю. Одна нога к дереву, другая к БТРу и поехали. Насмотрелась, – сплюнула она под ноги и презрительно процедила. – Герои, мать вашу!

– Что заслужили то и получили, – рука невольно легла на рукоятку метательного ножа. – Наемница! – Это слово в моих устах звучит как грязное ругательство.

– Это не оскорбление, а комплимент. Плохих солдат не нанимают!

Она гордо задрала подбородок.

– Мразь!

Мышцы напрягаются, готовясь к атаке. Пальцы крепко охватили рукоять ножа. Глаза ищут уязвимое место на теле старого, но от этого не менее ненавистного врага.

– А как же все профессии нужны, все профессии важны? – с улыбкой процитировала Дама, наткнувшись взглядом на мою руку, судорожно сжимающую рукоять ножа. – Да, не напрягайся ты так, это все дела минувших дней.

– Да такие как ты, наших ребят десятками на тот свет… – я чуть ли не шиплю от злобы. – Утром просыпаешься, а рядом с тобой в охраняемом лагере несколько пацанов с перерезанными глотками валяются!

– Ну и что ты хочешь этим сказать? То, что вы воевали дерьмово? Так это все знают. Большинство смертей из-за вашей безалаберности и непрофессионализма. Вот ты говоришь, просыпаюсь, а в охраняемом лагере пацаны с порезаными глотками… Да какой же он нахер охраняемый, если кто-то зашел и вышел незамеченный, попутно пару человек прирезав. Да кто так воюет? Позасылали орды пацанов туда, где место настоящим солдатам. Профессионалам! Таким как я!

– Ну и много у тебя наших на счету? Тоже уши резала, чтобы потом отчитаться и бабки получить?

– А не пошел бы ты, Дима, в задницу! – зло сплюнула Дама. – А если я начну тебя спрашивать о том, сколько вы местных девушек ради утехи оттрахали, или сколько детей и безоружных стариков застрелили не разобравшись… Ты сам знаешь, подобные вопросы не задают. Это была война. Понимаешь, Дима, война, а у нее свои правила, первое из которых гласит "забудь обо всяких правилах и условностях". То, что мы в свое время сражались на разных сторонах, сейчас не играет никакой роли. Главное, что сейчас мы по одну сторону баррикады.

– Ну-у, знаешь, – сердито качаю головой.

– Для тебя это сейчас так важно? Может принципы? Патриотизм? – заиграли насмешливые огоньки в глазах.

–

Ладно, проехали, – недовольно отмахиваюсь и выпускаю нож.

Сейчас спор на тему кто был прав, а кто виноват бессмысленен. Она, как и я была рядовой пешкой на той дурацкой войне и точно так же выполняла приказы. Отличие было лишь в том, что Дама воевала за деньги, а я… смешно сказать, даже не знаю, за что сражался, за что гибли наши ребята. Тогда мы были врагами, и если довелось бы встретиться, то и вели бы себя как подобает врагам. Сейчас же мы вроде как в одной лодке и глупо копаться в грязном прошлом, пробуждая совершенно ненужную ненависть.

– Там же противопехотная мина подарила осколки. Ваша, между прочим, мина, – Дама взглянула на меня, словно ожидая ответной реакции, но к этому моменту я окончательно взял себя в руки, и погасил, вспыхнувшую было злость. – Гангрена и ампутация обеих ног. Это тебе Дима не раздробленная коленка. Ты даже представить себе не можешь, что такое существование в инвалидной коляске… для профессионального солдата привыкшего к определенному образу жизни.