Антон Текшин - S-T-I-K-S. Окаянный

Ох уж этот тёрпкий запах паранойи…

Постоялый двор удалось найти безо всякого труда — стаб оказался меньше Еменя раза в три, причём добрую его половину занимал портовый район, отданный на откуп торговцам. Географически станица находилась очень удачно — на пересечении основных торговых маршрутов и полноводной реки, ведущей в наиболее заселённый центр региона. Собственно там Новоград и находится, откуда ходят уже до самого Сколково.

Судоходную артерию в регионе называли по-разному — и Волгой, и Днепром с Иртышом, доходило даже до Амура в отдельных селениях, поэтому большинство именовало её просто Большой рекой, дабы избежать путаницы. Это не считалось чем-то предосудительным, но вот если ты в пределах станицы окрестишь её Итилем или ещё чем, отличным от Дона, местные могут крепко на это обидеться.

Всё это мне охотно рассказал скрюченный мужичок с испитым лицом буквально за один картечный патрон от дробовика. Он же помог мне сориентироваться на местности, дабы я лишний раз не нагружал конечности.

Кстати о местных. Пока шёл к «Богатой хате» наткнулся на самый настоящий разъездной патруль на лошадях. Они вроде бы травоядные, и перерождаться не должны, хотя кто их, с такими-то зубами, знает. Папахи, нагайки и даже шашки в комплекте прилагались, впрочем, как и вполне современные пистолеты-пулемёты у каждого бойца. Люблю, когда отдают дань истории, не впадая в старческий маразм.

По словам мужичка, раньше место было чистым клоповником, но с приходом нового энергичного лидера, немного повёрнутого на казачестве, стаб буквально расцвёл на глазах, превратившись в излюбленную перевалочную базу торговцев.

Увидел я и «коллег» Пончика, чьи машины стояли на соседней стоянке. Либо они просто оказались новичками, либо у меня сложилось неверное мнение о караванщиках, но производили они крайне унылое впечатление. На побитые жизнью машины больно смотреть, камуфляж разномастный, вооружение скудное, а бронетехника наверняка застала Владимира Ильича при жизни.

Как им не страшно на такой рухляди кататься?

Но я рискнул выйти на улицу не для того, чтобы убедиться, как повезло мне с попутчиками. К счастью, мой проспиртованный насквозь гид знал толк в местных закоулках и без проблем набросал мне подходящий маршрут.

Гостиница оказалась под стать остальным зданиям — первый этаж из камня, а следующие — уже из потемневших от времени брёвен. На вытянутом вдоль улицы внутреннем дворике стояло несколько беседок, набитых народом до отказа, несмотря на хоть и позднее, но всё же утро.

В отличие от «Харчевни», алкоголь здесь употребляли в завидном ассортименте и количестве. Похоже, здесь популярное в стабе место — столько постояльцев в срубе ну никак не поместится. Однако распивали вполне культурно, ввиду ещё одного патруля, с завидной регулярностью прохаживающегося вдоль улицы. Кто бы что не говорил, а порядок вокруг царил железный.

Я надвинул прилагавшуюся к форме кепи пониже, опустил голову и тихонечко захромал по мостовой, незаметно разглядывая публику. Судя по смехотворным отверстиям в каменной кладке «Богатой хаты», не смевшим именоваться гордым словом «окно», с вентиляцией там внутри большие проблемы. А значит, большинство гуляк предпочтёт свежий воздух. Не факт, конечно, что я тут кого-нибудь узнаю, но попытать счастья стоит.

И вообще — что делать счастливчикам, благополучно выскользнувшим из цепких лап внешников? Не в номере же сидеть, книжки читать…

Расчёт оказался верным — на узкой тропинке меж столов пошатывался знакомый заключённый, направляясь к памятнику неизвестного архитектора, сколоченному из грубо оструганных досок.

— Твою же мать… — пробормотал я тихо, испытывая самые смешанные чувства.

С одной стороны, радость от того, что он жив, с другой… Это всё усложняло. Конечно, можно было повернуться и уйти незамеченным, но вместо этого я, кляня себя за слабоумие, толкнул калитку в заборе, опоясывающим внутренний дворик. Пока мужчина дождался своей очереди и скрылся в строении, мне удалось тихонько подкрасться ближе и встретить его на выходе, уже с облегчённым мочевым пузырём.

На секунду его глаза расширились, когда он разглядел мутным взором, кто перед ним стоит, а затем узкие губы разошлись в радостном вопле:

— Поло…

Я шагнул навстречу, одной рукой приобняв его, а другой нанёс короткий, но чувствительный удар под ложечку, сбивая дыхание.

— Тише, Шумахер, не кричи. Прошу тебя.

Азиат судорожно закивал, хватая ртом воздух.

— Вот и хорошо, — похвалил я его. — Запомни, меня теперь зовут Змей. Про то прозвище забудь, и никогдабольше не называй его вслух. Кто ещё с тобой?

— Да все… — просипел мой бывший сокамерник. — Больно-то как, змеёныш чёртов…

— Извини.

Наши затянувшиеся обнимашки привлекли-таки нежелательное внимание. Один из рейдеров, направляющийся в дощатый сортир, строго поинтересовался:

— Эй, мужики, у вас там всё нормально?

— Все за… — Шумахер всхлипнул. — …ись!

— Моему другу поплохело, — поспешно добавил я. — Пожалуй, на сегодня ему уже хватит.

Постоялец, или кто он там, филосовски пожал плечами и пошёл себе дальше, а я потащил приходящего в себя сокамерника прочь.

— Где остальные? Почему их нет за столиками?

— Сыч дрыхнет, шлялся где-то ночью… Ох… — Шумахер с трудом распрямился. — Рекс с утра пораньше свинтил в порт, договариваться о найме.

— Так, а паренёк этот, который с нами ехал?

— Малька мы потеряли по пути, — вздохнул азиат, и увидев мою реакцию, поспешно добавил. — Не-не, живой он, только от нас откололся — ушёл с какими-то колхозниками в мелкий стаб ниже по течению. Рыбачат они там, или ещё какой хернёй страдают, я не вдавался. Девчонка у них была, молоденькая сиротка, овощи на рынке продавала. Вот за ней этот дурак и дёрнул, а колхозники и рады стараться — новую рабочую силу себе нашли. Тем более, Малёк до встречи с Пастырем как раз в похожем колхозе и жил, к тяпке с граблями сызмальства приучен.

— Дурак ты, Шум, — упрекнул я товарища. — Это называется — пристроили, а не потеряли, эгоист чёртов. Не сомневаюсь, что вы с Сычём ему маленькую дедовщину устроили в пути.

— Ну, палку-то мы не перегибали, — дёрнул плечом Шумахер. — Язык у него, правда, острый слишком… Но всё время двигались вчетвером как одна команда. Говорю тебе — из-за бабы он свинтил.

— Совет ему да любовь, — произнёс я, подводя его к центральному строению. — И с кем ты квасишь тогда?

— А что тут приятных собеседников мало что ли? Вот там с Шифером и Хромым сидел, пока не приспичило. Может, к нам присоединишься?

— Нет, — твёрдо ответил я. — Мне сейчас не до этого. Нужно серьёзно поговорить, и желательно, без посторонних.