Артем Луниш - Близнецы

— Да? — удивилась Гипнос.

Артем про себя застонал.

— Да! — жарким шепотом сказала девушка, — я пятьсот рублей взяла, а потом смотрю — снова восемь тысяч.

— Может, ошиблись? — безнадежно спросил Артем.

— Сто раз пересчитала! — отрезала девушка.

Артем нервно оглянулся — дедушка из кассы с интересом на них глядел.

— Давайте присядем. Тут неудобно говорить.

В цнтре зала стояло несколько дырчатых металлических скамеек — в фильмах такими обычно оснащены тюрьмы и полицейские участки. Они уселись — Танатос тут же прикрыл глаза и задремал. Девушка вытащила кошелек.

— Смотрите, — она раскрыла, посчитала купюры. Отвернувшись, вытащила восемь тысячерублевых бумажек и снова распахнула кошелек. Внутри было восемь тысяч.

Она вытянула еще две тысячи, смущенно объяснив, — это нам не додали, — и протянула кошелек Гипнос.

— Так что держите. У меня такого точно не было.

— Нет, — серьезно сказала Гипнос, — он твой. Он тебе такой приснился, неразменный. Я просто вытащила.

Артем угрожающе громко кашльнул. Никто необратил на него внимания.

— Ты умеешь доставать вещи из снов? — округлила глаза девушка.

— Да, — просто ответила Гипнос.

— Офигеть. Я сама, кажется, сплю. Это что, все правда? — повернулась она к Артему.

— Да, — неохотно согласился он и ущипнул ее за локоть.

— Эй! — возмутилась-удивилась девушка.

— Ну вот, — сказал Артем, — ты не спишь.

— Аа, — она улыбнулась, — тогда понятно, чего вы от полиции бегаете?

Артем вздохнул, — у тебя, кажется, смена до двенадцати?

— Думаю, теперь я могу уволиться, — сказала девушка и тихонько засмеялась от этой мысли.

— Я не об этом. У нас электричка только в 5.40. Возьмешь рюкзак к себе?

— Возьму. А что там?

— Шапка-невидимка и сапоги-скороходы.

— Контрабандные небось? Пошли. И детям лучше у меня в подсобке устроиться.

Кафе все еще было пусто. Никто не заинтересовался брошенным прливком и кассой. За стойкой была неприметная белая дверь, ведущая в узкий кафельный коридор, одновременно, видимо, являвшийся и кухней — потому что у стены, перегораживая дорогу, стояли холодильник, пыльная газовая плита и стол, длинный и узкий, как такса.

Коридор уводил в сумрачную глубь, из которой доносился лязг и басовитое гудение, но им туда не нужно было.

Белая фанерная дверка, украшенная прикленным на жвачку листом с грозной, но непонятной надписью: «Опоздавшие на 5 (пять!) минут будут оштрафованы на неделю (неделю!) своего труда», открыла подсобку.

— В смысле на «неделю труда»? — спросил Артем, — отстранят от работы, как в школе?

— Штраф за пять минут опоздания — две тысячи рублей. Четверть зарплаты, объяснила девушка.

— Весело вы тут живете, — вздохнул Артем.

Окон в подсобке не было, левая и дальняя стены были заставлены ящиками с сигаретами и сладостями, на холодном кафельном полу лежал надувной матрас, накрытый мрачным темно-серым одеялом. Еще здесь был белый пластиковый стул, служащий чем-то вроде тумбочки: на сидении лежали зарядка, керамическая пепельница, зажигалка и бутылка из-под минералки.

А больше в комнатке и не было ничего, и места не было ни для чего больше.

Артем сбросил рюкзак, пихнул его в угол. Подтолкнул в комнату детей.

— Ложитесь пока, — к электричке разбужу.

— Угу, — невнятно пробормотал сонный Танатос. Гипнос дошла до матраса с закрытыми глазами.

Артем с девушкой вернулись в кафе. Она сделала ему коктейль из крепкого кофе, колы и коньяка — довольно мерзкий на вкус, но бодрящий.

— Как тебя зовут? — спросил Артем.

— Лена. А тебя?

— Артем.

— Очень приятно познакомиться.

Он вдруг рассмеялся.

— Ты чего? — спросила она.

— Просто давно не разговаривал с девушками. Забыл все это.

— Аа. Что за дети с тобой?

Артем пожал плечами. Врать уж глупо было теперь, да и не хотелось ему врать. Она, в конце концов, не полицейская, не чиновница, вряд ли знает каких-нибудь местных «серьезных людей». Что теперь, ото всех подряд прятаться?

— Сложно сказать. Я их случайно встретил у себя в подъезде. Мальчик был ранен, за ними гнались. Ну я и приютил их, конечно. А потом все так завертелось… И теперь мы здесь.

Девушка кивнула, — почему их ищут, можно не спрашивать.

— Можно не спрашивать, — согласился Артем.

— А куда вы едете?

Артем укоризненно посмотрел на нее.

— Да брось ты! Я уже знаю, что в 5.40. Осталось к расписанию подойти.

— А зачем подходить-то? За нами погоня, тебя могут допрашивать. Так честно скажешь, что не знаешь.

— Я с вами поеду.

Артем подумал. Потом сказал, — поехали. Я лично не против. Но ты должна понимать, что мы не раскатываем по просторам Родины, всюду находя неразменные кошельки и прочие чудеса. Большей частью мы убегаем, прячемся, мокнем под дождем и простужаемся на морозе.

Он вздохнул и добавил, — а еще вчера нас было четверо. Наш товарищ погиб.

Пауза. Наконец она сказала, — я сочувствую. Правда, сочувствую.

— Ладно, не надо… — махнул рукой Артем.

— Но я все равно хочу поехать с вами.

— Поехали. А что здесь? Ничего не осталось?

— Нет, — подозрительно легко сказала Лена и отвернулась.

В этот самый момент бредущего к шоссе полицейского догнал ослепительный свет мощных фар. Несчастный измученный толстяк остановился и вдруг чуть не заплакал от радости. По правде говоря, за все годы службы он впервые попал в такую переделку. Дорога осточертела ему, он так и не смог выпутаться из куртки. Ботинки со связанными шнурками пришлось снять, ноги были изранены, но боли не чувствовалось — он полагал, из-за обморожения.

Возле него остановился огромный черный внедорожник, производящий впечатление угрюмой необоримой силы. Из машины, хлопнув дверцей, выскочил бритый молодчик в накинутой на спортивный костюм кожаной куртке. На поясе открыто висела кобура.

— Где они? — спросил бритый. Он не удивился, не посочувствовал. Она даже не поздоровался.

— Не знаю, — угрюмо ответил толстяк, пытаясь, несмотря на босые ноги и связанные за спиной руки, сохранять достоинство, — к шоссе пошли.

Бритый проницательно взглянул на него и хохотнул, — ладно. Твои скоро будут.

Хлопнула дверца, и машина умчалась, оставив полицейского в темноте и одиночестве.

— Даже не развязали, сволочи, — пробормотал толстяк и уселся на обочину. Однако, дело, видно, принимало серьезный оборот. Это были люди Ажанова, единственного преступного авторитета, оставшегося в области после бойни 90-х и массовых арестов начала нулевых. Еще Ажанов был главой отдела по обеспечению безопасности и правопорядка города Рында. Если и его подключили к поискам, дело серьезное.

По всей области уже искали неизвестных преступников, напавших на патрульную машину, введен был и печально известный план «Перехват». Но примет преступников пока никто не знал и с объявленной в негласный розыск троицей не связывал. Толстяк же про себя решил ничего не говорить про детей. Если им хватит ума отказаться от показаний до передачи дела в суд, то дети выйдут к нападению на патруль непричастными. Кроме того, толстяк помнил, что они его не убили, когда имели не только возможность, но и необходимость. Помнил он и странное видение, показанное ему мальчишкой. Просто сейчас не думал о нем.