Прекрасный Старый Мир

— Само собой, Ормонд Володимирович, даже молоко не киснет, всему причина есть, — наставительно выдал Зелёный.

Что я ему, невзирая на тон наставительный, милостиво простил и не тернился: дядька реально помог. А вот мне предстояла работа отдельная, причём, я возжелал ежели не пристрелить двух зайцев дуплетом, то подранить одного из них. Итак, мне нужно радио и радиоуправление, в котором будут выпрямители или диоды. Вакуумные или газовые, варианты были. А вот я точил зуб на полупроводниковые, что в теории возможно. Простейшие пока, но экономящие массу места. Собственно, с радио и диодами мне и предстояло возиться, причём самому. А заодно, думал я уже в небольшой мастерской, представленный мне вместе с кучей материалов и деталей, эфирофон облегчим.

И началась у меня возня несусветная. Дело в том, что для целей моих, хоть ЧТО мне нужно сделать, я понимал, но навыка эфирного оперирования достаточного, чтоб получить результат получить, не имел толком. Через пару дней перестал биться башкой об лёд, спустился в мастерские к Ремесленникам и начал ныть: покажите. Дядьки поухмылялись, да и показали десяток раз.

Вернулся я и стал биться башкой на гораздо более информированном уровне. Одно хорошо — будучи одарённым, материалы я не переводил, только время.

А делал я это по одной простой причине: академики делились на несколько групп, но в плане ресурсов и исследований на две: на жаловании и патентные. На жаловании получали оное жалование и делали, что им велят. Собственно, это уровень ассистентов, лаборантов и прочих им подобных товарищей. Зачастую, зарабатывающих тьмущу денег — те же ремесленники лабораторные. А были “патентные”, которые от Академии имели только “место”. А, зачастую, в нём не нуждаясь, как Ложка, изобретатель супниц.

Итак, стандартный путь академика талантливого выглядел так: слушатель, потом ассистент, потом лаборант, потом академик как звание. Всё время, помимо практики, учёба, развитие и прочее. Вполне логично, если бы не моя параноидальная “гоночная трасса”. То есть, я желал выйти в патентные академики, не столько из-за денег, сколько из-за статуса.

В противном случае шиш мне, а не самостоятельные проекты. Даже ежели я раздарю концепции (чего я делать, признаться, полностью и не собирался), куча неочевидных моментов есть. Я знаю что ДЕЛАЛОСЬ так, но не всегда помнил причины и прочее, но знал, что другие варианты хуже, дольше и подобное. А подарю концепции — это годы экспериментов, даже с учётом одарённых.

Ну и вопрос с “дарить”… тут был у меня такой план. Вот я запущу спутник, причём всё удастся, меня даже Лавр “параноиком” обзывал, когда я про счетверённые контуры и запас надежности с ним говорил. В общем, запущу, никуда от этого не деться. А вот далее вопрос. А не скажут ли мне: “ай молодца, иди погуляй?”

И в этом случае я погуляю. Вот только выкладки и наработки отправлю ВО ВСЕ Полисы Союза, данов и эллинов, до которых доберусь. По крайней мере, план на случай “все гады” был таков. И пусть тогда всем Миром решают, нужно или нет, космос, резня или ещё что.

То есть, я в рамках своей этики, проявлял разумный эгоизм: цель в общем — благая, для всех. Но, это мои труды, и получить за это что-то просто правильно. Ну а ежели нет — тогда пусть все получат, а не один Полис, хотя к Вильно я вполне патриотичен, но Мир в целом — мне дороже. Да и обидно будет, если на моих трудах отдельные товарищи поднимутся в своекорыстных (или корыстных для ОДНОГО Полиса) целях. А ежели все — так и не очень.

Так что желал я посмотреть на реакцию политиков Вильно. Этакая проверка на вшивость: параноидальная, совершенно не факт, что нужная. Но в целом — не критичная, да и понято, что седалищем моим, хоть и обширным, всего не накрыть. Дадут те же схемы — вот и буду копаться и радоваться. Или полёты — как-то тоже, загорелся сам в процессе. А остальное реально отдам, просто “не усижу”.

Соответственно, до поры, полупроводники будут моим эксклюзивом. Да и схемки набирать надо, воспоминания освежать, а то было все чёрти когда и чёрти где, размышлял я, ковыряя очередную пакость вместо диода.

В общем, к моменту, когда у меня диод таки получился (чуть не убился, подпрыгивая на радостях), по моим заказам уже отработали как двигатели, так и топливо. Причём саму разработку именем моим закрепили, и в, пусть секретный, как я и настаивал, каталог внесли. Десяток лет в моей воле, по законам Полиса, давать путь или самому пользовать. Впрочем, в этом случае как раз вопрос того, что слушатель я. Был бы академиком в любом виде кроме “патентного” - получил бы премию, скорее всего немалую, да и выплаты пожизненные. А разработка была бы полисной. Но это пусть, всё равно, если после старта гадства не учинится — Полису отдам, не тем я заниматься мыслил. Точнее тем, но не так… в общем, ежели после старта гадств не учинится — отдам патент.

В начале весны меня приятно порадовал визит Артемиды — нашла время в своём плотном графике, и возвращаясь с Люциной домой, обнаружил я почтенную гетеру в гостиной, с Милой общающейся. Реально был приятный визит и небесполезный — скорее девчонкам, большую часть времени Артемида с ними общалась. Но, в итоге, мне тоже на пользу пошло. Да и со мной разговор был хоть и недолгий, но накопленная за месяцы усталость если и не отступила, то стала переноситься легче.

В общем, на пользу, вовремя и порадовала. Жаль, что редко выбираться может.

А в остальном, к маю у нас было всё готово. Точнее так: корпус, двигатель, вычислители. Осталось разобраться с самим спутником-зондом. И тут выходило так, что иметь собственные вычислительные мощности ракете не стоило: вычислитель спутника до вывода на орбиту с лихвой перекрывал все потребности. Да и наляпав диодов и триодов (последние труда не составили), я, сохранив вычислительные мощности и параметры как вычислителя, так и средств связи, уменьшил как объём, так и вес спутника почти в два раза.

Правда, оставался вопрос орбитальной ориентации. Как бы мы ни извивались, вывести спутник вот совсем точно вряд ли выйдет. А вот высотомер был проблемой — летательные аппараты ориентировались эфирно и барометрами. Радиовысотомер — вещь замечательная, но бес я его сотворю, потому что мало того, что не помню, так ещё и не знаю, как он работает. Общий принцип-то понятен, но на этом “общем” бес, что сделаешь, а “плюс-минус лапоть” — не вариант.

В итоге спутник имел пару двигателей на твёрдом топливе, на десяток запусков, ориентационный и тягловый. И я направился к Лавру, за системой наблюдения.

Система была, удачная и, подозреваю лучше, нежели могли бы измыслить мы. Ну а качество вообще не обсуждалось, способность одарённого исправить дефект материала выводило качество как оптического прибора, так и тепловизора на недостижимую высоту. Но мы, на удивление, поругались, причём с эмоциями и прочим.