Сергей Зотов - Страдающее Средневековье. Парадоксы христианской иконографии

Еще один вариант Благовещения, так называемая «мистическая охота на единорога», возник в позднесредневековом искусстве Германии и Англии. Согласно поверьям того времени, свирепого единорога может приручить только девственница. К ней он безбоязненно подойдет, склонит свой рог и ляжет на колени. На Благовещениях с единорогом Мария предстает в облике девы, приманивающей единорога-Христа, а архангел Гавриил — как охотник, который его загоняет (215). В бестиариях говорилось о том, что единорог хитер, и дьявол не может поймать его. Поэтому этот зверь символизирует Христа, который, по воле Отца, проник в утробу Девы Марии. Видимо, эта метафора и послужила источником вдохновения для художников, поэтов и проповедников, описывавших или изображавших воплощение Христа как охоту на единорога. Впрочем, эта традиция просуществовала совсем недолго — после Тридентского собора подобные варианты Благовещения были запрещены, поскольку в Библии для них не было никаких оснований.

213. Лист, вырезанный из доминиканской Книги песнопений. Швейцария, ок. 1300 г. New York. The Metropolitan Art Museum. № 1982.175

В этой сцене Благовещения отсутствует Бог-Отец, не видно и Бога-Сына. Только Святой Дух в виде голубя подлетает прямо к уху Богоматери, что символизирует сам момент зачатия. Инициал «R», в который помещены Гавриил и Дева Мария, начинает слова гимна «Rorate caeli desuper» («Кропите, небеса, свыше»). Он пелся на праздник Благовещения и в начале Адвента (периода, предшествующего Рождеству), и в нем как раз говорится о приходе Мессии.

214 (XXVII). Филиппо Липпи. Благовещение. Флоренция (Италия), ок. 1450–1453 гг. London. National Gallery. № NG666

В то время, как архангел Гавриил возвещает Марии благую весть, Святой Дух подлетает прямо к ее утробе. Стремясь показать момент зачатия как можно наглядней, художник рисует в платье Богоматери дыру, и лучи божественного света падают прямо на ее обнаженную плоть.

215. Миниатюра, вырезанная из неизвестной рукописи. Аугсбург (Германия), ок. 1480–1500 гг. Частная коллекция

Дева Мария находится внутри огороженного сада и окружена предметами, которые в богословской традиции играли роль ее символов.

На алтаре лежит процветший жезл Аарона; в саду изображен пеликан, кормящий птенцов своей кровью; перед ним — запечатанный источник (символ непорочного зачатия и вечной девственности Богоматери); справа — золотой сосуд с манной (он хранился в Святая святых Иерусалимского храма в напоминание о том, что Господь покровительствует своему народу) и т. д.

Процветший посох связан с историей, рассказанной в ветхозаветной Книге Чисел (17:1–8): начальники всех колен Израиля положили на ночь свои посохи в Скинию (переносное святилище), чтобы выяснить, какое колено будет избрано на служение Богу. Наутро оказалось, что расцвел именно жезл Аарона. Так же процвел и жезл Иосифа, когда посохи претендентов на руку Марии оставили на ночь в Храме.

Пеликан, кормящий птенцов своей кровью — один из самых распространенных в Средневековье символов Христа, пожертвовавшего своими плотью и кровью ради спасения всего человечества.

За пределами сада тоже изобилие символов: Моисей у неопалимой купины, Ноев ковчег, лев и его львята и пр. Архангел Гавриил трубит в рог, загоняя единорога в сад; зверя преследуют собаки — Истина, Правосудие, Мир и Милосердие. Единорог подскакивает к Деве Марии, и одновременно к ней с небес спускаются Святой Дух и младенец Иисус.

216. Богоматерь Влахернитисса. Фреска в церкви св. Димитрия. Печ (Сербия), XIV в.

Богородица разводит руки в молитвенном жесте. У нее на груди расположен круглый медальон с ребенком Иисусом — в левой руке он держит свиток, а правая сложена в жесте благословения. Перед нами знамение (т. е. знак) будущего Спасения — это отсылка к словам пророка Исайи (7:14) «…сам Господь даст вам знамение: се, Дева во чреве приимет и родит Сына». Второе византийское название образа Богоматери с младенцем на лоне — «Платитера», что значит «более широкая, чем небо». Во время литургии Василия Великого поется о том, что чрево Богородицы пространнее небес, ведь оно вместило невмещаемого Бога.

В византийском искусстве довольно рано, с VI в., чтобы показать беременность Богородицы, на ее груди стали изображать медальон с фигурой младенца Иисуса. Этот образ, который называется «Богоматерь Знамение», демонстрирует зрителю Богочеловека, скрытого в утробе Девы Марии (216). Европейские художники заимствовали этот прием, но постепенно переосмыслили его в физиологическом духе. У них круг с младенцем постепенно сместился с груди на чрево, указывая на реальное положение плода в теле матери (217–219).

Аналогичным образом стали изображать и св. Елизавету, родственницу Девы Марии и мать Иоанна Крестителя, а иногда и других святых жен. В Евангелии от Луки сказано, что Елизавета узнала о том, что Мария носит Сына Господня, когда в ее собственном чреве взыграл младенец Иоанн. Поэтому в некоторых сценах встречи Марии и Елизаветы мы видим двух младенцев, которые общаются друг с другом из утроб матерей (220, 221).

217. Джакобелло дель Фиоре. Мадонна Милосердия. Венеция (Италия), ок. 1415 г. Venezia. Gallerie dell’Accademia. № Cat. 13

Дева Мария раскрывает полы своего широкого плаща для того, чтобы закрыть им от невзгод всех обращающихся к ней с молитвами. Если верующие, в отличие от Христа, не могут оказаться внутри Богоматери, они, по крайней мере, находятся к ней так близко, как только это возможно.

218 (XXVIII). Эрфуртский мастер. Мадонна с прялкой. Эрфурт (Германия), ок. 1400 г. Berlin. Gemäldegalerie. № 1874

Вернувшись с плотничьих работ, Иосиф обнаруживает беременность своей жены. Дева Мария сидит за прялкой, и мандорла с сияющим золотым младенцем располагается на уровне ее живота. Иосиф видит только внешние признаки беременности, зрителю же позволено проникнуть в тайну Боговоплощения.

219. Сборник. Италия, XV в. Lyon. Bibliothèque municipale. Ms. 168. Fol. 216r