Дмитрий Карасюк - История свердловского рока 1961-1991 От «Эльмашевских Битлов» до «Смысловых галлюцинаций»

К IV фестивалю механизм проведения подобных мероприятий был отлажен, как швейцарские часы или японские клавиши. Подготовку удалось четко структурировать. В августе создали оргкомитет из нескольких человек, решавших основные предварительные вопросы. Вся тяжесть легла на Грахова, Стерхова и хрупкие плечи нескольких помощниц: Оли Саксиной, Илоны Вевер, Оли Пикаловой, Лены Вакулиной. Эту бригаду немного раздражали люди, которые приходили по вечерам, садились, закинув ногу на ногу, и объясняли, как элементарно решаются любые проблемы. Правда, делали они это только на словах. А сами палец о палец не ударяли, чтобы устранить те многочисленные проблемы, которые возникали каждый день. С девушками было неинтересно рассуждать о высоких материях, да они на разговоры и не отвлекались — просто тянули организацию фестиваля. «Через много лет Грахов вычитал в одной из умных американских книжек, что лучшие менеджеры — это женщины, — улыбается Вакулина. — А я ничуть не удивилась, я всегда это знала».

В сентябре оргкомитет расширил свой состав. В него вошли люди, отвечавшие за питание, за транспорт, за аппарат и за остальные подобные направления. Их было человек двадцать. Перед самым фестивалем назначили ответственных за встречу гостей, за гримерки и другие конкретные участки. Все работало как по нотам.

Аппарат на фестиваль ставила «Студия НП», но часть оборудования привез из Москвы Костя Ханхалаев. При этом коробку с одним из динамиков он забыл в аэропорту «Домодедово» у кассы. Она мирно пролежала там четыре дня, пока кого-то из журналистов, летевших на фестиваль, не попросили захватить ее по пути.

Впервые была создана эмблема для конкретного фестиваля. Ее разработал Ильдар Зиганшин: «Я тогда увлекался иероглифами. Есть несколько техник их воспроизведения. Я взял за основу самую жесткую. Если посмотреть на наш Свердловск, то весь этот индастриал, вся эта угловатость иероглифичны. Эмблема фестиваля очень брутальна. На фоне символики иногородних фестивалей — расхлябанной, сопливой и невнятной — хотелось показать, что у нас-то все очень структурировано, причесано и опрятно. Хотелось стилистической «красотищи»». Всю сопутствующую продукцию — бэджики, буклет, плакат — изготовили в едином стиле. Над оформлением сцены работала целая бригада дизайнеров. Зрители увидели два стилизованных распахнутых крыла с зиганшинской эмблемой на левом. Брутальность усиливали частично расчлененные женские манекены, висевшие над музыкантами. «Мы всегда могли предъявить зрителям внятную графическую историю, — говорит Ильдар. — Этого качества почти никогда не было ни в Питере, ни в Москве».

Свердловская публика своей любовью к родному рок-клубу в очередной раз доказала, что спад интереса к року не всеобъемлющ. Предварительные заявки на билеты подавались еще в августе. Правление рок-клуба оправдывалось через «На смену!», как распределялись места в переполненном зале. В дни фестиваля лишние билетики спрашивали за два квартала от Дворца молодежи, что поражало иногородних гостей. В фойе продавался долгожданный второй выпуск «ПерекатиПоля» и фестивальная атрибутика. На традиционном месте раскинул свой шатер старик Б.У. Кашкин с Обществом «Картинник», развлекавший публику в перерывах.

Вечером 13 октября Александр Калужский, приветствуя зрителей, объявил, что этот фестиваль необычный. Он проходит в год, когда «Чайфу» исполнилось пять лет, «Треку» — десять, «The Beatles» — тридцать, а Алле Пугачёвой — целых сорок! Точность юбилейных дат никто опровергать не стал, и ведущий уступил место «Апрельскому маршу».

Группа открыла фестиваль программой, в основе которой лежал так и не выпущенный в свет альбом «Звезда Полынь», неудачно записанный два месяца назад в Москве. Строгая, отдающая морозной свежестью музыка, выверенные аранжировки, прекрасный вокал. Хороших голосов на фестивале хватало, но что касается пения дуэтом, то Симаков с Гришенковым стали лучшими. Программа была четко выстроена («Хоть сейчас на пластинку», — отозвался о ней Бурлака), ее главным украшением стал впервые исполненный в Свердловске «Сержант Бертран». Да и остальные номера не отставали от элегии о французском военнослужащем: «Джу-Джу», «Кома», «Бесстыжие глаза», очередная версия «Нарыва»… Тех, кто врубался в их музыку (а они в зале, судя по реакции, составляли большинство), «Марш» прекрасно настроил на необходимую фестивальную волну.

Во время представления Калужским группы «Сама по себе» публика завелась просто от названий песен: «Каждый месяц — мини-аборт», «Сексуальная игрушка», «Маленькая идиотка». Когда на сцене появились музыканты во главе с Ольгой Лебедевой, зал подпритух. Во-первых, подкачал звук, лучше всего слышались плясуновские барабаны, заглушавшие даже Олино пение. Во-вторых, помимо пяти заявленных музыкантов, Лебедева вывела еще и бэк-вокалистку, и Олина хрупкая фигурка просто затерялась в толпе. Из-за грязных аранжировок и несбалансированного саунда порой было не очень понятно, что вообще делают на сцене все эти люди. Второй гитарист и басист, к примеру, явно отвечали только за эффектные сцендвижения — их инструменты в звучании группы отсутствовали напрочь. Но хриплый лебедевский голос, порой срывавшийся на настоящий вой, все-таки доносил до слушателей шокирующие тексты. Такого натурализма, да к тому же из нежных женских уст, зал Дворца молодежи еще не слыхивал. Большинство публики составляли представители сильного пола, вряд ли способные проникнуться ужасом перед гинекологическим креслом, но то, что песни Ольги запредельно откровенны, понимали даже эти грубые самцы.

Надо сказать, что после фестиваля Лебедева пела совсем по-другому. На ее альбомах звук причесан, аранжировки припопсованы, а вокал стал более традиционен. Возможно, в таком виде эффект от частично сохраненных острых текстов даже усилился. Но вой волчицы, у которой забрали еще не рожденное дитя, многим зрителям IV фестиваля запомнился надолго. Да и самые откровенные песни Ольги своего студийного воплощения так и не нашли.

Когда на сцене появился «Чайф», зрители увидели новый его образ: не дворовых парней в рваных футболках, а взрослых мужчин, с серьезным, хотя и несколько ироничным взглядом на окружающую жизнь. Шахрин сам элегантно подчеркнул свой возраст, заметив, что мало кто из присутствующих помнит приезд в Свердловск Майка и Цоя (господи, а ведь тогда прошло всего шесть лет с этого визита!). Новым стал не только имидж, но и звучание. Может быть, поэтому аудитория приняла группу с некоторой настороженностью, растаявшей только во второй половине выступления. Начал «Чайф» с совершенно новой песни «С войны», а в основу программы лег записанный неделю назад в Ленинграде альбом «Не беда», включавший такие хиты, как «Поплачь о нем», «Как тебя зовут?», «Гады». Выверенные партии бегуновской гитары сделали структуру новых песен какой-то ажурной. От тяжеловесности, характерной для прошлого сезона, «Чайф» наконец-то избавился. Шахрин стал чуть сдержаннее в общении с публикой и не велся на просьбы из зала спеть старые хиты: «Белая ворона, по нашим сведениям, сдохла года полтора назад». Даже на бис группа исполнила еще две новые песни и только под конец — старую «Шабенину».