Дмитрий Карасюк - История свердловского рока 1961-1991 От «Эльмашевских Битлов» до «Смысловых галлюцинаций»

Упорное музицирование продолжалось. Судя по «ломбардной книге», соотношение концерт/репетиция составляло 1/200. Занятия проходили в комнате, где температура достигала 40°. По словам Пантыкина, «репетировали исключительно в пляжных костюмах». Не ясно, распространялся ли этот дресс-код и на девушек, но на интенсивности работы это в любом случае не сказывалось.

Сообща навалились на фортепианный цикл Сергея Прокофьева «Мимолетности». Судя по записи в дневнике, от оригинала осталось не очень много. Тщательно и подолгу обсуждались и оттачивались отдельные партии инструментов, порядок частей и переходы от одной к другой. Даже 1 января 1977 года, когда все прогрессивное человечество приходило в себя после новогоднего веселья, Пантыкин с Савицким обдумывали, не стоит ли приделать к одной из «Мимолетностей» текст русской молитвы образца XIV века.

Пока в подвале ДК ВИЗа кипело творчество, несколькими этажами выше поменялось начальство Дворца культуры. Новому руководству были неинтересны музыканты, которые ни на заводском конкурсе самодеятельности аплодисментов не сорвут, ни молодежь на танцах раскачать не смогут. Ребят попросили освободить помещение. Пооббивав пороги нескольких клубов, ДК и комитетов комсомола, горемыки-экспериментаторы нашли постоянное пристанище на седьмом этаже здания университета на Куйбышева, в комнате при студенческом клубе. Кстати, в УрГУ на тот момент никто из них еще не учился. Одновременно с переездом 3 марта 1977 года в коллективном дневнике появляется новый заголовок: «Сонанс». Несуществующее в русском языке слово, образованное от латинских корней музыкальных терминов «консонанс» и «диссонанс», с самого начала обозначало не просто группу, но студию.

Смена вывески не повлияла на плотность творческого графика. В работе над «Мимолетностями» наметились явные сдвиги. Запись в «ломбардной книге» от 21 марта 1977 года: «Лед тронулся… Сегодня собрали всю композицию (композицией называют то, что не знают чем назвать, ибо это не соната, не фуга, не мадригал — у нас нет даже имени собственного, то есть названия)… А мы с ума сошли! Взяли, да и сыграли всю композицию до самого конца со всеми барабанами! Вот это да!»

То, во что превратился фортепьянный цикл Прокофьева, назвали композицией «Блики». Под них столица Латвии должна была вздрогнуть опять. Количество участников коллектива, заявившегося на очередной фестиваль в Риге, не должно было превышать 10 человек. Но заявка «Сонанса» на бланке Уральского университета значительно превосходила это число: пятеро музыкантов + мим Санатин + чтец Андрей Перминов + техперсонал + хор (хорал), без которого скромный замысел ну никак не мог быть осуществлен. Подготовка к рижскому фестивалю кипела и в архитектурном институте.

После ухода Пантыкина главный сочинительский груз лег на плечи Евгения Никитина и Александра Сычёва. Никитин в своих воспоминаниях «Белый человек из Индии» писал: «Мы с Сашей сочиняли под светом свечей, обставившись древними иконами. Через год мы повезли на фестиваль музыкальное действо для колокольни, ударных, фисгармонии, рояля, баса, гитары, скрипки, вокала, трех слайд-экранов и двух софитов. Стихи были уже свободного от идеологии Арсения Тарковского. Композиция называлась «Русь». По моим зрелым размышлениям, музыка ее намного опередила семидесятые годы. Это был блестящий образец концептуального творчества с придуманной музыкой шестнадцатого века, с элементами акустического арт-рока, скрипом уключин, криками болотных выпей, полетом ангелов»…

Свердловская делегация в Ригу была более чем представительная. Помимо архитекторов и «Сонанса» в фестивале участвовали ансамбль политической песни «Баллада» из пединститута, «Континент» из УПИ и студент-юрист Володя Петровец, выступавший соло. Основная интрига была намечена на 10 апреля, когда выступали прошлогодние лауреаты, ныне представлявшие два разных вуза. Рижская аудитория приняла и «Русь», и «Блики» одинаково восторженно. Жюри раздало всем сестрам по серьгам. Архитекторы получили несколько призов, в том числе за создание оригинальной программы, а «Сонанс» — приз жюри. Без наград не остались и «Баллада» с «Континентом».

Уже в поезде по дороге домой Пантыкин начал фонтанировать новыми идеями. То он предлагал организовать в Свердловске целый театр политического искусства, то задумывался, а не добавить ли к многофигурным выступлениям «Сонанса» еще и балет. Соратники, утомленные фестивалем, от Шуриных затей вяло отмахивались.

Дома рижские триумфаторы несколько раз выступили на региональных смотрах-конкурсах студенческих коллективов. Характерно, что «Студия САИ» на родине заняла какое-то дальнее место из-за «идеологически невыверенного направления». В опорном крае державы фольклорный мистицизм Тарковского не жаловали — тут вам не Прибалтика! Из-за этого в 1978 году не состоялась поездка студентов-архитекторов на очередной рижский фестиваль. Композиция для него уже была написана, снова на слова Тарковского. Однако на этот раз даже ее замысел не понравился какому-то начальству…

«Сонансу» с идеологическим контролем было чуть проще — их творчество было в основном инструментальным. По-русски тогда почти никто не пел, а английским музыканты владели слабо, поэтому почти полностью отказались от вокала.

Рок-жизнь в Свердловске чуть теплилась. Всплески активности случались редко. В октябре 1977 года «Студия САИ» поставила рок-оперу «Полкан-богатырь», написанную Александром Сычёвым еще в школе. Представление по мотивам русских народных сказок напоминало веселый капустник с героями-музыкантами в ярких шутовских костюмах. Спектакль удалось сыграть всего три раза: в Театре кукол, в консерватории и в институте Гипромез. 3 декабря 1977 года отметился и университет, где «Сонанс» показал свою новую программу, построенную на собственных темах. Подзаскучавшая публика успевала и повеселиться с архитекторами, и попризадуматься с «Сонансами».

В мае 1978 года в одиннадцатый раз проходил традиционный студенческий фестиваль «Весна УПИ», посвященный 60-летию ВЛКСМ. Программа его была отработана годами: вечер-встреча ветеранов партии с комсомольским активом, митинг солидарности с народами, борющимися против империализма, и прочие военизированные эстафеты. Широкие круги свердловских любителей музыки были привлечены двумя мероприятиями. 7 мая намечался смотр художественной самодеятельности, а после него — трехдневный конкурс дискотек.

На самом деле скучное слово «самодеятельность» публику волновало мало. По городу ходили упорные слухи, что «Весну УПИ» посетит московская группа «Машина времени». Слышали о ней сотни, слышали ее десятки, видеть ее довелось лишь отдельным счастливцам. Пленки с песнями «Машины» только-только начали поступать на Урал. Ажиотаж вокруг грядущего концерта был грандиозный.