Дмитрий Карасюк - Свердловская рок-энциклопедия Ритм, который мы...

Сегодня трудно понять, что на что больше влияло: окружающая действительность на музыку «Трека», или, наоборот, музыка, которую они играли и слушали, формировала их взгляд на мир. «Мы не принимали за чистую монету гражданский задор советских песен, которые слышали по радио: „Не расстанусь с комсомолом, буду вечно молодым“, — говорит Михаил Перов. — Нам это казалось каким-то извращением. Хотелось взглянуть на мир из-за зеркала, в которое пялились эти бодряки. Мир, увиденный из зазеркалья, очень забавен, и нам хотелось показать его вывернутость всем… Мы сами называли нашу жизненную позицию параноидальной. С той же параноидальностью мы подходили и к нашей музыке. Она должна была быть не похожей ни на кого, отражать наш взгляд на мир из-за зеркала».

«Трек» был группой крайне концептуальной. Балашов заранее написал четыре фортепианных темы, которые были названы «параноидами». Было решено в каждый альбом вставлять по одному из этих параноидов. Первый из них стал «Песней любви», второй — «Космогонией», третий — «Как поверить?». Был предусмотрен параноид и для четвертого альбома, но превратился в песню он только через девять лет, уже в репертуаре «Кабинета». Все они, по словам Полковника, были объединены чем-то общим. Причем не музыкальным, а идеологическим.

«Треки» заранее планировали свою жизнь на несколько лет вперед. Летом все нормальные студенты разъезжались по домам или по стройотрядам, а «трековцы» садились за запись. При этом они заранее знали, что таких летних сессий у них впереди будет еще несколько. Поэтому и параноиды были распределены заранее на годы вперед. Внутренней концепции каждого альбома посвящались целые худсоветы, в заседаниях которых участвовала вся группа. В расстановке песен не было ничего случайного.

Аркадий Застырец вспоминает, что «идеология „Трека“ была как в образцовом пионерском отряде: дисциплина, никто не должен отлынивать, все полагается делать в срок… Если кто-то не выполнял поставленную задачу без уважительной причины, то собирались всем отрядом, то есть рок-группой, и его абсолютно в советском духе пропесочивали. Так отчитывали Мишу Перова, когда он не поучаствовал в перевозке вещей одного из музыкантов с квартиры на квартиру. Это было так не по-рок-н-ролльному, что даже смешно». «Парни очень серьезно ко всему относились, — добавляет Настя. — Постоянно заседали узким кругом — двойкой, тройкой, куда я не допускалась».

Художник Александр Коротич вспоминает: «„Трек“ был самой „неигрушечной“ группой из тех, что я видел. У них были сверхзадачи, они хотели своим творчеством изменить мир. Как-то Димов провожал меня до дома и всю дорогу с какой-то болезненной убедительностью излагал свой план политического и социального переустройства мира». Женя придавал всему элемент мистики, он видел «Трек» группой не городского и даже не союзного уровня, а планетарного масштаба. При этом Димов был человек легко ранимый. Как рассказывает Застырец, «перед концертом в своем родном Каменске он сидел в гримерке и выстукивал свою партию палочками на коленях. Партия была сложная, Женя постоянно сбивался. При этом его мышцы были напряжены до предела, до судороги — так он боялся ошибиться».

Так называемая параноидальность проявлялась только в музыке. Тексты «Трека» были просты и даже дидактичны. Те, кто на редких концертах смог разобрать слова, обвиняли их в некой «коммунистичности» (эти претензии выражали отнюдь не комсомольские активисты). Вряд ли можно упрекать в этой раздвоенности Аркадия Застырца, укрывавшегося в те годы под псевдонимом Куперин. Музыканты сами ставили перед ним задачи, от которых он хватался за голову.

«Мы не могли сочинять музыку на готовые стихи, — рассказывает Скрипкарь, — нам нужен был поэт. Посмотрели вокруг и обнаружили Аркашу, который взялся за нелегкое дело — писать тексты на нашу готовую музыку. Мы не совсем были удовлетворены его текстами, постоянно спорили, даже ругались».

Летом 1982-го был записан «Трек-III» — вершина творчества группы. Если прослушать подряд первый и третий альбомы, становится ясно, какой огромный путь проделал «Трек» в своем развитии. Кстати, примерно на половине песен альбома с ударными вместо плохо себя чувствовавшего Димова управлялся его ученик, юный Андрей «Пионер» Котов: «Женя пригласил меня просто приехать и поиграть на новых барабанах „Amati“, которых в городе тогда еще ни у кого не было. Мы с ним позанимались, и я принял участие в общей репетиции „Трека“. Что-то во мне ребятам не понравилось, но Димов уговорил их попробовать еще раз. Мы позанимались еще немного, и после этого все меня приняли».

16 апреля 1983 года «Комсомольская правда» опубликовала заметку «Бойся бездарных, дары приносящих», подписанную Ф. Юровым. За этим псевдонимом спрятался музыкальный обозреватель «Комсомолки» Юрий Филинов. Он получил бандероль с «Трек-III», отправленную Димовым в рамках рекламной кампании альбома. Бережливый Женя рассылал бандероли наложенным платежом, окупая стоимость пленки и почтовые расходы, так что Филинову пришлось заплатить пять рублей за счастье послушать запись свердловской группы. Именно стенанием о потраченной пятерке посвящена большая часть желчной заметки в печатном органе ЦК ВЛКСМ (скорее всего, гонорар за нее покрыл Филинову убытки). Оценка музыкального критика свелась к двум словам: «низкопробный примитив». На это можно было и обидеться, если бы Ф. Юров нечаянно не оказал группе «Трек» большую услугу: стремясь побольнее уколоть отправителя бандероли, он указал точный почтовый адрес Евгения Анатольевича Димова. В те годы любое самое ругательное упоминание в прессе служило самодеятельной рок-группе прекрасной рекламой. На опубликованный в «Комсомольской правде» адрес стали приходить мешки писем с просьбой прислать записи «Трека». «Люди со всей страны писали: „Пришлите мне альбом, мне не жалко пяти рублей!“ — смеется Игорь Скрипкарь. — Мы плотно загрузили нашего звуковика Пашу Панина, который день и ночь тиражировал записи». Аудитория группы значительно расширилась.

Сразу после заметки в «Комсомолке» состоялись гастроли «Трека» в Ижевске и подмосковном Зеленограде. Переговоры о них велись заранее, и публикация в газете стала хорошей рекламой концертам. В Зеленограде свердловчане выступали на разогреве перед группой экс-«воскресеньевца» Константина Никольского. Принимали их хорошо, Настины песни в конце программы даже сорвали овацию. Но организован концерт был удручающе плохо: вместо обещанной ударной установки «Amati» на сцене стояли какие-то стремные барабаны, аппарат был отвратительный, музыкантов поселили в съемной клетушке, где ни поспать, ни помыться толком было нельзя. Московская околорокерская тусовка произвела на уральцев неприятное впечатление: слишком много пьяных разговоров про бабки. Не выдержавший всего этого Андрей Балашов, который был, по словам Перова, «совсем не рокер, а нормальный человек», раньше времени улетел в Свердловск. Он недавно женился, уже намечался ребенок. Чтобы кормить семью, Андрей устроился скрипачом в оркестр оперного театра… Игорь Скрипкарь считает, что, если бы «Трек» продолжал жить герметично, Андрей мог бы писать песни и дальше, но скорлупа приоткрылась, он увидел изнанку рок-жизни и оказался к ней не готов. В общем, Андрей Балашов покинул группу «Трек». Сегодня он играет в оркестре Московского театра «Новая опера». Созданный им струнный квартет успешно выступал во многих странах.