Дмитрий Карасюк - Свердловская рок-энциклопедия Ритм, который мы...

Стиснув зубы, «трековцы» приступили к очередной рекорд-сессии. Готовящийся альбом хотели назвать «Трек-н-ролл». Планировали отказаться от длинных композиций, песни должны были быть компактными. За клавиши встал светотехник группы Виктор Шавруков. Запись двигалась медленно и тяжело. Кончался август, здание университета заполнялось студентами, а у «Трека» были записаны только «рыбы» — инструментальные дорожки без вокала. Музыканты выдохлись. В результате до ума доведена была только одна песня — «Блат».

Осенью «Трек» вместе с «Урфином Джюсом» (идейные расхождения уже были забыты) крепко влипли в авантюру, устроенную неким Игорем Валерьевичем Мироновым, уговаривавшим свердловских рокеров перейти на официальные хлеба и завербоваться в какую-нибудь провинциальную филармонию. «Лапшу на уши он вешал мастерски и мозги заплетал крепко, — рассказывает Скрипкарь. — Нам не давали выступать перед публикой, а он убеждал нас, что сделает нас официальными артистами, и мы сможем играть свои песни. Не все и не целиком, но что-то сможем». Охмуренные Мироновым музыканты подготовили совместную программу «Некоторые вопросы, волнующие нас» и 14 декабря предъявили ее на суд комиссии из обкома комсомола. Вердикт молодежных идеологов был краток: «Такую музыку вы можете играть только у себя в туалете». Руки у музыкантов опустились. Перов поддался на посулы Миронова и уехал с ним в Павлодар, где вошел в состав филармонической группы «Незабудка».

Больше всех переживал Димов. Когда он, Скрипкарь и Настя собрались на пепелище «Трека» обсудить положение, Евгений начал предлагать набрать новых музыкантов и работать дальше. «Но я подумал: какой „Трек“ без Балашова, без Мишки? Махнул рукой: пошло оно все к черту!» — резюмирует Игорь. История «Трека» прервалась.

Но творческий потенциал его участников был так велик, что их личный путь в музыке не мог на этом закончиться. Уже на I фестивале рок-клуба летом 1986 года на суд зрителей предстали сразу три экс-«трековских» проекта. Игорь Скрипкарь с Андреем Котовым и бывшим соперником, Александром Пантыкиным, презентовали публике «Группу без названия», чуть позже ставшую «Кабинетом». Евгений Димов придавил зал горячим металлом своего «Степа». Настя Полева выступила с сольной программой.

Через год на II фестивале состоялось первое возвращение «Трека» на сцену, организованное вернувшимся из Казахстана Перовым. Ветераны уральского рока потрясли стены зала в составе: Скрипкарь, Перов, Котов + Глеб Вильнянский на клавишных. Спустя год Михаил Перов присоединился к «Кабинету».

В 1996 году все альбомы «Трека» издали на двойном CD в серии «Антология уральского рока». В том же году на компакт-диске вышел сборник лучших песен «Трека».

Через 20 лет после последнего выступления, в январе 2008 года, группа реанимировалась для участия в фестивале «Старый Новый Рок». В камбэке приняла участие и Настя: «Я шла на репетицию со страхом: как же мне опять спеть старые песни? А связки сами вспомнили, как надо». С тех пор старый новый «Трек» периодически дает концерты в составе: Перов, Скрипкарь, Валерий Широков (барабаны), Валерий Исаков (гитара) Андрей Манторов (клавишные). Звуком по-прежнему командует Полковник.

«После нас никто так не играл. А музыка „Трека“ настолько самобытна, даже самостийна, что ее можно и сейчас исполнять», — считает Михаил Перов. Теплая реакция зрителей, некоторые из которых годятся рок-легендам во внуки, подтверждает его слова.

«Трек-I» (1980 — М, 1996 — CD)

«Трек-II» (1981 — М, 1996 — CD)

«Трек-III» (1982 — М, 1996 — CD)

«Лучшие песни 1980–1983» (1996 — CD)

В музыкальной школе юный Саша Пантыкин изучал классическую музыку. С 12 лет он сам начал сочинять фортепианные пьесы. Менее серьезные жанры до старших классов его просто не интересовали. «Для меня дверцей в рок-музыку стали „Картинки с выставки“ группы „Emmerson Lake & Palmer“ Эмерсона. Я услышал хорошо знакомое мне произведение Мусоргского в очень приличном исполнении и в интересной интерпретации». За дверцей открылась длинная дорога, по которой Александр уверенно зашагал. Группа «Слепой музыкант», «Студия архитектурного института», «Сонанс» — первые этапы этого пути…

В середине сентября 1980 года клавишник и основной композитор студии «Сонанс» Александр Пантыкин решил дальше двигаться самостоятельно. В его багаже набралось много песен, которым не находилось места в творчестве «Сонанса». Александр считал, что этот задел вполне может послужить уставным капиталом для создания нового проекта.

Как вы группу назовете, так она и зазвучит. Поэтому Пантыкин первым делом стал подбирать имя своему новому детищу. В начале ноября 1980 года он выбирал из пяти вариантов названия: «Перрон», «Мельница», «Лестница», «Флирт», «Урфин Джюс». Остановился на последнем.

Обозвавшись, Александр срочно начал строить планы записи дебютного альбома. Подстегивало его то, что у оставшейся части «Сонанса», теперь называвшейся «Треком», с первой записью все было уже на мази. Свой дебютный релиз Пантыкин ясно представлял: 25-минутный альбом «Замкнутые» должен был быть записан с 16 ноября по 1 декабря. Осуществлению этих планов помешала сущая безделица: играть было некому. Под знаменами «Урфина Джюса» стояли всего два солдата.

Приступили к подбору личного состава. В строю помимо самого Пантыкина находился лишь ударник Иван Савицкий, покинувший «Сонанс» вслед за другом. Остальных музыкантов еще предстояло призвать. Дуэт придирчиво отсмотрел нескольких басистов, гитаристов и вокалистов. С некоторыми пробовали даже репетировать, но через несколько дней становилось ясно: это что-то не то. От безысходности Пантыкин с нуля начал осваивать бас-гитару и запел самостоятельно. Вакансия гитариста была закрыта в начале декабря, когда Саша познакомился с Юрием Богатиковым. Тот собирался поехать в Прибалтику, чтобы прослушаться в «Магнетик-бэнд», но после нескольких репетиций с юным «Урфином Джюсом» отказался от этой идеи. Трио было сформировано.

Приступили к репетициям. На них впервые прозвучала та тяжелая музыка, по которой через два года в разных концах СССР меломаны будут узнавать «Урфин Джюс». Через пять лет в интервью журналу «Свердловское рок-обозрение» Пантыкин заявлял, что изначально «о хард-роке даже не думали. Он появился естественным образом в результате репетиций. Вся музыка к „Путешествию“ была написана на фортепиано и представляла собой традицию европейской музыки XX века. Но в результате переложения фортепианной фактуры на гитарную оказалось, что она тяготеет к хард-року. А специально играть хард-рок — такой задачи мы никогда себе не ставили».